Борис Бабкин - Удавка из прошлого
– Ништяк, – кивнул Топорик. – А у нас тут…
– Да слышал уже, – не дал ему договорить Змей. – И кто, ты не в курсе?
– Знал бы кто, закопал бы уже! Сначала Тупика, а потом Чусану. Вот суки позорные!
– Ну а на кого думаешь-то?
– Да на кого, хрен его знает. На нас многие зубы точат. В глаза не скажут, а при случае запросто перо в бок сунут. Но тут хреновень другая. Отработали компашку Чусаны и его уволокли. А остальных скоцали наручниками, сейчас такие в ларьке можно купить, и исчезли. Кто-то, может, и они сами ментов вызвали. И парнишек всех повязали. Сейчас в больничке они. И мусора у палат. Через пару деньков в тюремную переведут. Но с ними все-таки перетерли, они и рассказали, как все было.
– Во, блин, дела! Кому-то вы очень серьезно дорогу перешли. Вот и надо думать – кому? Я тут прикинул и на таежников грешу. Ведь вы им запретили в городе торговать. А Чусана с Тупиком вообще с магазинов бабки брали. Его же предупреждали.
– Да не при делах тут таежники. Я с Лохматым вот-вот встретиться должен. Не они это. Я больше на китаез думаю. С Лохматым перетрем это дело. Заодно и на бабки сообща китайцев крутнуть попробуем. Не поймут по-хорошему, мы им тогда…
– Давно надо было. А то, блин, все заполонили, лес тоннами увозят. А ведь это очень большие бабки. Правда, не для нас – там думать надо, клиентов искать, на лапу давать тоже необходимо. Опять-таки транспорт и все прочее. Но стружку в виде зелени с китаез за это дело снять следует.
– Приедет Лохматый – подкатывай, перетрем это дело. Лохматому это проще сделать, тайга его территория.
– И что? – спросил Китаец. – Сколько отправили?
– Тридцать два человека, – недовольно отозвался толстый китаец. – Двенадцать женщин, остальные мужчины. Пятеро наших людей попали. Хорошо еще сопротивления не оказали.
– Кто именно?
– Да просто бойцы.
– Ладно, переживем. Партию леса отправили?
– Сейчас это невозможно, везде милиция. Что Лесовик говорит?
– Он ни при чем. Кто-то из местных это сделал. Скорее всего коммерсанты наняли кого-то. У Тупика и Чусаны был какой-то покровитель с погонами, вот и стали наглеть. Но кто-то остановил их. Правда, нам от этого не легче. Сейчас милиция начнет проверять всех. Особенно займутся нами. Можно сказать, нас кто-то подставил. И я бы хотел знать кто.
– Надо обратиться к нашему человеку в…
– Пусть твои люди поговорят со своими знакомыми, – перебил Китаец, – может, что-то и выяснится.
– В городе был Лесовик со своими людьми, – недовольно говорил генерал-лейтенант. – И Лохматый был. Почему я об этом узнаю, когда они уже ушли? Лесовик три года числится в федеральном розыске, Лохматый полтора, а они расхаживают…
– Не было их в городе, – перебил худощавый мужчина в штатском. – Оба находились в дачном поселке, и мы узнали об этом после того, как они ушли.
– Они должны были сидеть в ИВС. Пора кончать с этими таежниками и с бандой Лохматого тоже. И плотнее сотрудничайте с иммиграционной службой. Китайцы словно саранча. Их отправляют назад, но меньше не становится. Немало преступлений совершено ими. Есть данные, что китайцы организовывают свои преступные сообщества. Нам своих через край, только Триады не хватало.
– Кто там? – подойдя к двери, спросил Константин.
– Открывай, Лопата! – раздался веселый голос.
– Наконец-то! – Он открыл дверь.
– Привет, Лопата, – улыбаясь, протянул руку рослый мужчина средних лет.
– Привет, мичман, – засмеялся Константин. Они обнялись.
– Нам оставь, – в один голос проговорили стоявшие у двери двое крепких мужчин с набитыми пакетами.
– Оксанка! – поочередно обнявшись с ними, крикнул Лопатин. – Иди знакомься.
Из комнаты вышла заплаканная жена.
– Здравствуйте. Я сейчас что-нибудь приготовлю. – Она ушла на кухню.
– Случилось что? – спросил мичман.
– Сына забили, – ответил Лопатин.
– Да, – произнес, рассматривая фотографии, Борисов. – Самоубийства я видел, но чтобы вот так – кто-то вешал, да еще с плакатом на груди, не приходилось. И мне кажется, что это не последние. Нет ничего существенного, уцепиться не за что. Единственное, что знаем, – четверо прекрасно владеющих какими-то видами единоборств людей. И что они утащили Чусану, а потом его повесили. Вопрос: почему не кончили на месте? Почему повесили плакат на грудь? А сложная работа предстоит. – Он осмотрел сидевших в кабинете троих сотрудников. Остановил взгляд на молодой женщине. – Варя, почему вы пошли работать в органы?
– Ну как вам сказать. С детства любила фильмы о милиции, читала много о ее работе…
– Романтика, – улыбнулся Борисов. – А в жизни все гораздо злее и хуже. Не жалеете?
– Нет.
– А не очерствели еще? Например, я через год работы почувствовал, что стал грубее и злее. Пропал азарт, восторг, с каким получил удостоверение опера. Я это не для того говорю, чтобы отвратить вас от работы, а для того, чтоб вы поняли – это очень и очень серьезно. Нужно относиться к расследованию ответственно и вдумчиво. Вешают людей. Повесили, как вы помните, двоих. И не важно, что петли накидывались на шеи тех, чье место на нарах. Надеюсь, вы это поняли.
– Игорь Васильевич, – негромко произнес мускулистый молодой мужчина, – а если это… работает отец убитого парнишки? Или мать наняла…
– Потому я и говорил, – сказал Борисов, – чтобы вы поняли. Совершено тяжкое преступление. Мы должны найти преступника или преступников. А почему он это совершил, будет разбираться суд. И поверьте, нет ничего, что могло бы оправдать убийство. Пять лет назад в Новосибирске осудили извращенца-убийцу. Он изнасиловал мальчика пяти лет и убил его. Отец этого мальчика военный. Когда подсудимого выводили из «воронка», он дважды выстрелил в него из пистолета. Ранил в плечо и в грудь. Тот остался жить и был осужден после выздоровления на пятнадцать лет лишения свободы. Отца убитого мальчика приговорили к десяти годам. На этом поставим точку. Прошу больше об этом не говорить. Кто думает иначе и оправдывает убийцу, пусть скажет мне, и я найду причину удалить его из группы. Подумайте каждый и решите. Все. Через два часа у меня.
– Если вы даете время подумать, – сказала Варя, – то не надо. Мы сами выбрали эту работу и поэтому…
– Извините, – негромко, не дав ей договорить, вмешался мускулистый, – Игорь Васильевич, я просто сказал…
– Вопрос закрыт! – отрезал Борисов и улыбнулся Варе: – А вы мне нравитесь. Как человек, – увидев улыбки на лицах остальных, строго добавил он и, не выдержав, рассмеялся.
– Погоди, – остановил Лопатина мичман. – Выходит, купили судей? – Он налил в рюмки водки. – Как же так-то? Взяли, было следствие, а потом отпустили?
– Свидетели показания изменили, а еще и другие нашлись. – Лопатин взял рюмку, не чокаясь, залпом опрокинул ее в рот.
– Во дела, – покачал головой один из гостей. – Значит, и так бывает – берут убийц и оправдывают. Но ведь…
– Сейчас все бывает, – перебил его мичман. – У нас во Владике тоже не раз подобное бывало. И ты так это оставил?
– А что я могу? – пожал плечами Константин. – У меня еще дочь есть и жена. Не могу же я…
– Верно он говорит, – поддержал Лопатина крепкий мужчина с узким шрамом на скуле. – Посадят, и все дела. Сына этим уже не вернешь.
– Хорош тебе, Попов, – махнул рукой третий гость. – Оставлять так тоже нельзя.
– А что бы ты сделал? – спросил Попов. – Прикинь трезво. Посадят…
– Действительно, – согласился третий. – Верно. Просто упекут Костю.
– Ты, Сашка, мог бы жить, зная, что убийцы твоего сына ходят по улицам? – взглянул на него мичман. – И ты, Семен, тоже, – перевел он взгляд на Попова. – Я бы прибил. Хотя бы потому, что у меня один сын, продолжать род Пановых некому было бы. Так что, мужики, говорите что хотите, а я при своем мнении…
– Да потому что у тебя такого не случилось! – закричала вошедшая в комнату Оксана. – На что ты Костю толкаешь?! Тут одного из них убил кто-то, и то за Костей сразу приехали! Друг называется! Говорить всегда легче. Вот возьми и убей, – она взглянула на мичмана, – второй жив еще. А то говорить все горазды! – Оксана вышла из комнаты.
– Ну что, Валек, – усмехнулся Попов, – и крыть нечем. – Он налил всем водки. – Права она, говорить легко, особенно когда тебя это не касается.
Мичман опрокинул в рот рюмку и выругался. Взяв сигарету, закурил.
– Права-то она права, – с дымом выдохнул он. – Но и оставлять так нельзя. Может, обсудим это, морпехи?
– А как одного убили? – спросил Попов.
– Повесили, – негромко отозвался Константин, – и на груди картонку прикрепили: «Так будет с каждым».
– Ну вот, можно под этих вешателей и сработать. Я – за.
– Да хватит вам, – встрепенулся Константин. – Сами…
– Ты в стороне останешься, – остановил его Попов.
– Больше об этом ни слова! – закричал Лопатин. – Я сплю и вижу, как я этих гнид в ванне топлю! Если бы их сразу выпустили, наверное, убил бы. А сейчас что-то перегорело во мне. Аленка еще есть. Она до сих пор не знает, что брата не стало. – Он всхлипнул. – Так что не бередите душу. И лучше, если вы просто уедете. Сами понимаете – сейчас мне не до застолья.
