Сэйити Моримура - Коммандо
Именно Томоко приехала в Иватэ на опознание трупа сестры.
Через три дня после преступления, тринадцатого ноября, около восьми часов утра, в деревне Канисава, что в уезде Куробэра префектуры Иватэ, местные жители обнаружили незнакомую девочку лет семивосьми, потерянно стоявшую посреди улицы. Канисава расположена километрах в тридцати к северу от Фудо, эта деревня тоже переживала тяжелые времена, но в ней все же еще оставалось дворов тридцать.
Крестьяне стали расспрашивать девочку, кто она и откуда, но та упорно молчала. Платьице ее было перепачкано, выглядела она усталой и истощенной.
Девочку отвели в один из домов, накормили — она, видно, сильно изголодалась и накинулась на еду, как волчонок. Насытившись, девочка наконец понемногу стала отвечать на вопросы. Если суммировать все, что она рассказала, выходило, что ее увел «дядя во всем зеленом», что он несколько дней таскал ее с собой по горам, а потом привел в эту деревню и оставил здесь.
Девочка не помнила ни своего имени, ни где жила раньше. Тут женщина, приведшая ребенка в свой дом, наконец вспомнила о побоище в поселке Фудо.
— Ой, деточка! А ты, часом, не из Фудо?
— Чего-чего?! — изумленно вытаращил глаза ее муж.
— Помнишь, передавали, что убийца увел с собой девочку-второклашку!
Деревня Канисава находилась в соседнем уезде, и связей с поселком Фудо ее жители не поддерживали, но расстояние было не так уж велико. Кое-кто из местных последние ночи глаз не мог сомкнуть, опасаясь, что убийца из Фудо доберется и до Канисава.
Девочка забыла обо всем, что имело отношение к ее прежней жизни; она помнила только события последних трех дней, когда ее водил по лесу «дядя во всем зеленом».
В штаб розыска сразу же сообщили, что девочка, напоминающая по описанию Ёрико Нагаи, обнаружена в уезде Куробэра. Все приметы сходились. Полиция привезла для опознания классную руководительницу Ёрико, и та подтвердила: да, это Ёрико Нагаи.
Девочка была цела, но крайне истощена, и ее пока поместили в местную больницу… Но что с ней делать потом? Ведь ее родители и старшая сестра погибли…
На время Ёрико согласились принять дальние родственники из села Какиноки, а как быть дальше, никто не знал. Пока же сотрудники штаба розыска старались выпытать у девочки как можно больше подробностей.
Однако Ёрико твердила одно и то же; ее увел «дядя во всем зеленом» и больше она ничего не помнит.
— А где вы спали по ночам? — добивался инспектор. Ведь целых три ночи они где-то ночевали с этим «дядей».
— В лесу. Было очень холодно.
— А что вы ели?
— Дядя в зеленом приносил ягоды и хурму. Все время есть хотелось.
— А как ты вообще оказалась с этим дядей?
— Я не знаю. Мы просто были вместе, и все.
— А где же твои папа, мама, сестра?
Но как только разговор заходил о родителях, Ёрико вся сжималась и умолкала. Врач из местной больницы говорил, что зверское убийство родных на глазах у девочки вызвало шок, который привел к временной потери памяти.
В конце концов так ничего выяснить и не удалось, кроме того, что преступник был одет в одежду зеленого цвета. Зачем он напал на деревню, почему пощадил только одну Ёрико, оставалось загадкой.
Девочку отправили на обследование в психиатрическую лечебницу, но там подтвердили диагноз деревенского врача: амнезия вследствие шока. Ребенок забыл все, что касалось прежней жизни, однако сохранил привычки и навыки.
Страшная гибель родных парализовала все воспоминания, и восстановление памяти в будущем представлялось врачам маловероятным. Но никто, кроме Ёрико, не присутствовал при страшном побоище и не видел убийцу. Полицейские, не в силах расстаться с последней надеждой, не оставляли в покое врачей. Всякое бывает, отвечали те, может быть, после курса лечения наметятся признаки улучшения. Возможно возвращение памяти в результате какой-либо повторной стрессовой ситуации, но ничего гарантировать нельзя.
После обследования в психиатрической больнице Ёрико еще долго водили по врачам, но она была цела и невредима. Никаких следов насилия или полового надругательства осмотр не обнаружил. Очевидно, преступник увел с собой девочку не из сексуальных побуждений. Вообще, судя по ее словам, «дядя в зеленом» был с ней добр и ласков.
Итак, Ёрико Нагаи нашлась, а расследование не стронулось с мертвой точки ни на йоту.
Томоко, сестра погибшей Мисако Оти, опознала тело.
— Мисако любила одиночество. В выходные, бывало, запрется у себя в комнате и читает или музыку слушает, — всхлипывая, рассказывала Томоко, действительно как две капли воды похожая на сестру. — Единственное развлечение у нее было — одной в поход сходить. Раза три-четыре в год ходила. Сколько раз ей все говорили: опасно одной, а она смеялась — мол, вдвоем с мужчиной опасней. К этому походу она давно готовилась, ждала его с таким нетерпением. Господи, ну какому мерзавцу понадобилось ее убивать — ведь она в жизни никому плохого не сделала!
Томоко подтвердила, что близких отношений ни с кем из мужчин у Мисако не было. Таким образом, версия о том, что Мисако Оти оказалась случайной жертвой, возобладала. Ничего нового линия туристки расследованию не дала.
Первые двадцать дней розыска пролетели моментально, сотрудники штаба совсем сбились с ног, ко результат оставался равным нулю.
Чудовище, подобно урагану стершее с лица земли целую деревню, безнаказанно выскользнуло из сети, которая охватывала несколько соседних префектур, и исчезло, не оставив следа. Расследование зашло в тупик.
4Дело о массовом убийстве жителей поселка Фудо перешло в разряд «нераскрытых преступлений». Сколько ни билась группа розыска, найти убийцу не представлялось возможным. Неоднократно следствию казалось, что след найден, но всякий раз очередной подозреваемый оказывался не причастным к убийству. Штаб розыска распускать не решались — слишком уж серьезным было преступление, но число сотрудников постоянно сокращалось. Органы массовой информации разнесли несчастных криминалистов в пух и прах, полицию префектуры Иватэ публично обвиняли в том, что она пригодна лишь для регулирования дорожного движения. Особенно возмущалась беспомощностью следствия общественность.
Немногочисленные — оставшиеся — сотрудники штаба, осыпаемые со всех сторон упреками и бранью, продолжали кропотливую работу по розыску следов преступника. Теперь наиболее убедительной считалась версия, что убийца так или иначе должен быть связан с поселком, и следствие дотошно изучало всех бывших жителей Фудо, уехавших оттуда за минувшие годы. Оказалось, что кое-кого из покинувших родные места разыскать не так-то просто: приходилось опрашивать родственников, знакомых, давних сослуживцев, и все ради того, чтобы установить — этот умер, тот опустился и превратился в бродягу. Мало кому из прежних обитателей погибшего поселка удалось найти счастье в городе. Создавалось ощущение, что им самой судьбой определено, и оторвавшись от деревни, остаться навек в тисках нищеты, и все попытки обрести лучшую долю, как правило, оказывались тщетными. Неблагодарное было дело — копаться в этих человеческих судьбах.
Китано, молодой инспектор из сельского участка, остался в штабе розыска. Занимаясь кропотливой повседневной работой, не дававшей ни малейшего результата, он прислушивался к себе и чувствовал, как в голове зреет некая идея.
Полицейские северной Японии тугодумы, но со следа их не собьешь. Не раз удавалось им докопаться до сути дела, которое давно уже зачислили в разряд «нераскрытых преступлений». Китано относился именно к такому типу ищеек. У него не бывало гениальных озарений, зато он шаг за шагом, медленно, но верно, продвигался по раз намеченному пути. Живет себе на свете преступник, уверенный, что правосудию никогда его не сыскать; но однажды кто-то хлопнет убийцу сзади по плечу: глядь — а это Китано.
Итак, в голове молодого инспектора оформлялась некая мысль, приобретая все более конкретные очертания. Отправной точкой ему послужила выдвинутая на самом первом совещании штаба идея о том, что целью преступления было убийство Мисако Оти, а жители деревни поплатились жизнью в силу случайного стечения обстоятельств. Впоследствии эта версия была отвергнута.
Китано поначалу придерживался того же мнения, что руководство, но с течением времени его стали одолевать сомнения.
В конце концов он решил поделиться своими соображениями с комиссаром Муранага. Печальный опыт столкновения с «Чертакэ» научил его, что на общем совещании ему лучше не высовываться.
— Господин комиссар, по-моему, нам следует вернуться к версии о том, что преступник охотился за Мисако Оти.
— Мы же проработали эту линию, сынок, она нам ничего не дала.
— Линия Мисако Оти — нет. Но что, если преступник обознался?
