Александр Тамоников - Коридор без света
Глава вторая
Афганистан, кишлак Рахнуд
недалеко от Файзабада, та же среда,
3 сентября, 14.00
Афганский барон Асад Хатини вместе со своим помощником Галалом Джаваром прогуливался по саду, где располагалась секретная лаборатория по изготовлению нового наркотика, получившего название «эфербон». Метрах в десяти поодаль от главарей наркобизнеса следовал личный телохранитель Хатини, Ихаб Булуди.
— Звонил Сангал, — проговорил Хатини, — эфербон доставлен на подмосковную базу, на завтрак сегодня подопытным дали половину препарата, который по ошибке профессор передал курьерам.
— И как подействовал эфербон?
— Сангал доложил, что, со слов его человека, руководителя группы, это было нечто. У людей Сангала для экспериментов двое молодых украинцев, приехавших в Россию подзаработать, парень и девушка. Так вот, сначала оба упали на пол, испытывая сильнейший удар удовольствия, как при приеме дозы чистого героина, затем парень полез на девушку. Ринат неправильно понял намерения парня и приказал своему человеку откинуть его от девушки. Но тот словно с ума сошел. Набросился на человека Анзура, откуда только силы взялись, и едва не порвал ему горло. Пришлось вырубить юнца. Но это еще не все, следом за парнем в бой кинулась и девица. Ее тоже успокоили ударом по голове. После чего обоих растащили по разным камерам и закрыли.
— И это с половины таблетки?
— Вот именно. Сейчас за «кроликами» наблюдают. Вечером Сандал должен поделиться данными наблюдения.
— Это уже не наркотик, Асад, это оружие, — заметил Джавар.
— Ты прав, Галал, — кивнул Хатини, — нашим специалистам удалось достичь сразу двух целей: создать наркотик — в обычной дозировке и грозное оружие, усилив его добавками. Изначально рассчитывали, что добавки сделают наркотик опаснее, но мягче, а вышло, что мы заполучили практически психотропное оружие. Представляешь, если этими усиленными таблетками накормить боевой отряд перед боем? Так он порвет любого противника в приступе ярости. Люди под этим наркотиком, не раздумывая, пойдут на смерть, ибо страха не испытывают. Полное помутнение рассудка в виде яростной агрессии. Надо только определиться с дозировкой для каждого конкретного случая. А это, мой друг, уже другое дело. И цены препарата совершенно другие.
— Это так, Асад, — покачал головой Джавар, — но я не понимаю, зачем ты организовал эксперименты на живом материале в России? Разве здесь не проще было довести препарат?
— Ты знаешь, что я и не думал засылать в Россию усиленный вариант эфербона, только обычный, но профессор спутал таблетки. Хотя в принципе это не меняет причин, почему я решил проверить наркотик на «кроликах» в России.
— И что за причины?
— Ты должен был сам догадаться, — усмехнулся наркобарон, глядя на заместителя.
— Извини, не догадался.
— Хорошо, объясню. Переброска героина — дело уже устоявшееся, у нас налажен трафик, есть покупатель, курьеры, что переправляют партию через Пяндж.
— По-моему, Асад, речь шла об эфербоне, а не о героине.
— Не спеши, слушай. Героином здесь занимаемся только мы, в нашем районе. И это известно как официальным властям, так и американцам, которые возглавляют силы по содействию безопасности в Афганистане, или как их там называют. Они нас не трогают. Почему? Ответ очевиден. Американцам выгодно, чтобы в Россию шел беспрерывный поток всякой наркоты. А вот о том, что у нас появилась своя лаборатория, знает только узкий круг лиц, кроме меня, тебя, поляков. Возможно, кое-какая информация просачивается, все же охраняют лабораторию бойцы, с которых не брали клятвы о молчании, дабы не получить обратный эффект. Но это все ерунда. Мало ли что изобретают эти ученые? Но если мы стали бы доводить препараты здесь, в селении, то для этого нам потребовался бы живой материал. Согласен?
— Это очевидно. И это не проблема.
— Ты прав, не проблема захватить какое-нибудь небольшое село под видом талибов или наших новых хозяев из так называемого ИГИЛ. Либо купить рабов у них. Но… это уже засекретить полностью не удалось бы. Раз нужны «кролики», то не для героина же, а для чего-то нового. И вот тут к нам проявился бы интерес и со стороны ИГИЛ, и со стороны американцев. Что это такое задумали мы с тобой, явно не благотворительное, если нам потребовался живой материал? Эксперименты могут дать непредсказуемые результаты. Появились бы трупы, и тогда нас бы накрыли, Галал. ИГИЛ установил бы такой налог, что от прибыли остался бы пшик, если вообще не поставили бы своего человека, забрав весь бизнес. Американцы, выбрав удобный момент, захватили бы лабораторию, специалистов и препараты. А заодно, для объяснения своих действий, покрошили бы кишлак в мелкую капусту. О новом наркотике узнали бы и русские. Они наверняка быстрее всех и перекрыли бы канал трафика через Таджикистан. Так что, организуй испытания и доводку эфербона здесь, мы недолго бы продержались. Другое дело, когда препарат уходит в Россию, и там, под носом у спецслужб, завербованные и мотивированные люди делают то, что невозможно делать здесь. Результат тот же, последствия получения результата радикально разные.
— Я все понял, Асад, ты мудрый человек, — кивнул Джавар, — и поступил так, как не додумался бы поступить никто, по крайней мере, из наших конкурентов.
Хатини были приятные льстивые слова заместителя.
— Я много думал, Галал. Перед тем как что-то начинать, надо все хорошенько взвесить и просчитать максимальное количество вариантов вероятного развития событий, связанных с делом. Причем начать просчет с самых неблагоприятных последствий.
— Это еще раз подтверждает мои слова.
Наркоторговцы вышли к лаборатории, размещавшейся в одном из обычных домов кишлака, принадлежавших Хатини.
— Сегодня в ночь мы должны бросить Сангалу очередную партию героина. К этому все готово?
— Да, Асад. Товар переведен в Дурм. Нури, старший всей группы, и Файсас находятся здесь, в Рахнуде, в доме вдовы Хурама Гайды. Нури ждет партию эфербона, поляки обещали до 17 часов подготовить пакетики с таблетками.
Хатини указал на скамью у глиняного дувала под развесистой чинарой:
— Присядем, Галал, жарко, в тени поговорим.
— Может быть, чаю?
— Да, освежиться не помешает.
— Ихаб, подай термос, — повернувшись к телохранителю, приказал Джавар.
Булуди подошел к скамье, на которой устроились главари, передал термос с зеленым, немного сдобренным ханкой — легким наркотиком, чаем.
Освежившись, продолжили разговор. Вернее, Хатини поинтересовался:
— Ты связывался с Сангалом?
— Конечно. Он обещал, что в ночь будет ждать курьеров.
— Ты объяснил ему, как следует распорядиться эфербоном?
— Да, спрятать в тайнике. Мы и дальше будет передавать эфербон за «речку»? Не опрометчиво ли это? Доводку в Подмосковье проводят люди Сангала. Он узнает о результатах и поймет, что представляет собой новый наркотик.
— Мы будем отправлять Сангалу обычный эфербон, боевой, так называемый усиленный препарат, складируем здесь. Это позволит защитить наших курьеров, когда мы сами раскроем информацию о имеющемся у нас очень эффективном психотропном оружии. Не сделай мы этого, нас просто уничтожат. Те же американцы или «друзья» из ИГИЛ. А так придется им получить у нас весьма дорогостоящий препарат.
— Но наши так называемые друзья могут просто забрать у нас специалистов, и те станут делать боевой эфербон для них.
— Кто же оставит поляков живыми, как только испытания препарата будут завершены, а вся документация по изготовлению смертельного наркотика надежно спрятана? И не в памяти компьютеров.
— Вот почему ты приказал изъять из селения любые электронные устройства?
— Да! Телефоны, спутниковая станция и компьютер только у нас с тобой. У других нет даже дешевых мобильников.
— Я еще раз убеждаюсь в твоей мудрости.
— Мне, Галал, уже шестой десяток пошел. Я многое видел, воевал с русскими, с американцами, организовал с твоей помощью бизнес с нуля. С годами пришел опыт. Но к делу. Значит, и Сангал, и наша группа курьеров готовы для переброски наркотика?
— Да, Асад!
— Я попрошу тебя лично проконтролировать нашу акцию.
— Хорошо. Я выеду в Дурм вместе с Файсасом.
— А он, я имею в виду Файсаса, неплохо устроился. Гайда, вдова погибшего Хурама, весьма привлекательная женщина. И дом покойный Хурам поднял крепкий, да и денег вдове оставил немало. Вот только одного не пойму, что, красавица Гайда не нашла себе лучшего, чем Файсас, мужчину?
— А разве у нас женщина может выбирать?
— Выбирать нет, отказать может. Если вдова. Но она не отказала.
— Но и ты, как хозяин кишлака, не взял ее к себе и не отдал другому, более достойному воину.
— Не до нее! Впрочем, изменить все недолго. Хочешь взять себе Гайду?
