Андрей Таманцев - Их было семеро…
Американская «Вашингтон пост»:
«Смерть мистера Аркадия Назарова, одного из лидеров движения за экономическое обновление России, наступившая при весьма загадочных и требующих самого тщательного расследования обстоятельствах, — это весьма болезненный удар для всех истинных сторонников декларируемой правительством Ельцина политики, направленной на расширение и углубление проходящих в России реформ…»
Но глубже всех копнули газетчики из «Гамбургского обозревателя» («Гамбургер беобахтер»). Их репортаж не был насыщен анализом ситуации в России и деятельности Аркадия Назарова, но им каким-то образом удалось узнать о посещении Назаровым и его сыном собора святого Михаила, они нашли, расшифровали и перевели на немецкий язык техническую запись слов, произнесенных Аркадием Назаровым с епископской кафедры. Газета полностью привела в репортаже эти слова, а сам репортаж снабдила аршинной «шапкой»:
ЕГО СЫН НЕ БУДЕТ ПРЕЗИДЕНТОМ РОССИИ!
* * *Четыре дня поиски тела Аркадия Назарова велись в русле Нордер-Эльбы, затем были перенесены в устье самой Эльбы. Десятки катеров береговой охраны днем и ночью тщетно бороздили акваторию устья и прилегающего к ней участка Северного моря в надежде обнаружить вынесенный сюда течением труп Назарова.
На десятый день поисковые работы были прекращены.
Тело аспиранта Гарвардского университета Александра Назарова было перевезено друзьями его отца в Париж и погребено на кладбище Сен-Жер-мен-де-Пре.
В этот день — день святого великомученика Иоанна Нового — во всех православных храмах России читали из Премудростей Соломона, глава 4, стих 7-15:
«А праведник, если и рановременно умер, будет в покое, ибо не в долговечности честная старость, и не числом лет измеряется. Мудрость есть седина для людей, и беспорочная жизнь — возраст старости.
Как благоугодивший Богу, он возлюблен и, как живший среди грешников, преставлен, восхищен, чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его. Ибо упражнение в нечестии помрачает доброе, и волнение похоти развращает ум незлобивый…»
После официального запроса правительства России копии всех материалов, собранных гамбургской криминальной полицией в ходе расследования обстоятельств взрыва яхты «Анна», были переданы Москве.
Глава вторая. Пастухов и другие
И когда этот кривоногий ублюдок в полевой форме с погонами генерал-майора Российской армии нехотя так, с ленцой поднял свой пистолет Макарова и я понял, что он сейчас, без шуток, выстрелит прямо мне в голову — вот и палец уже шевельнулся на спусковом крючке, — я скоренько откатился в сторону, на ходу подхватил брошенный Тимохой «калаш» и, как был, лежа на спине, высадил в эту зеленую гниду полмагазина. Его «Макаров» с визгом, как осколок мины, улетел куда-то к чертям собачьим, а на серой от времени дощатой двери в овечий загон, против которой он стоял, нарисовался его силуэт — свежими выщербинами белого дерева, обнаженного пулями из-под слоя гнили и грязи.
Аккуратный такой силуэт, мне даже самому понравился, четкий, почти сплошной линией. Только очертания головы были немного несимметричны — все-таки левое ухо я ему отстрелил, не все, конечно, чуть-чуть. На память о нашей встрече на гребне над ущельем Ак-Су, квадрат 17–25, Республика Ичкерия. Очень поманивало и яйца отстрелить. Но подумал: черт с ним, мужик не старый еще, пусть себе живет и радуется жизни, пока из всех мужских удовольствий у него не останется только удовольствие бриться.
Ребята между тем тоже времени не теряли. При первых моих выстрелах они запрыгали на каменистом плато, как клоуны в цирке, похватали автоматы, и не успел я долюбоваться силуэтом этого генерал-ублюдка, как четыре амбала, прибывшие вместе с ним в открытом «лендровере» и ни с того ни с сего, без единого слова объяснения, уложившие нас на землю под дулами своих коротких десантных «Калашниковых» какой-то новой, последней, видно, модели, уже сидели у глинобитного дувала овчарни со скрученными за спиной их же ремнями руками и только ошарашенно вертели головами, не понимая, как же это вышло: только что были в полном порядке, а и трех секунд не прошло…
А чего тут понимать. Это вам не в бункерах вашей вшивой спецслужбы штаны просиживать и строчить рапорты о своих героических подвигах. Лучше бы просто сидели. А то стоит выйти на задание, спланированное по их разведданным, так обязательно в какое-нибудь дерьмо вляпаешься.
Суки.
Ладно. У меня накопилось несколько вопросов к этому бравому генералу по фамилии Жеребцов, я только ждал, когда он слегка очухается. Он стоял, прислонясь к своему силуэту, скорчившись в три погибели: правую руку, отсушенную после того, как я выбил из нее «Макарова», сжимал между ляжками, а левой держался за ухо — между пальцами сочилась кровь. Наконец вроде бы начал соображать, на каком он свете. Я уже хотел задать ему первый вопрос, но в этот момент ко мне обратился Артист.
Вообще-то он был лейтенант Семен Злотников, но все называли его Артистом: мужика призвали со второго или третьего курса то ли Щукинского, то ли ГИТИСа, каким-то боком оказался в училище ВДВ, дело у него неожиданно пошло — да так, что через полгода после училища он уже получил лейтенанта и оказался в моей команде. И вопросов у меня к нему не было: очень грамотно работал. Сноровки еще, правда, не всегда хватало, но это дело наживное. Главное: нутром совпал с нашим делом. А это нечасто бывает. Другой, бывает, вроде и тренированный малый, во всех делах натасканный, растяжка, как у Брюса Ли, из двух автоматов на бегу сажает пуля в пулю, чего еще? А нутром не совпадает. Я таких к себе никогда не беру. Раза два прокололся, чутьем угадываю. Такого взять — себе дороже. В операции либо сам подставится, либо еще хуже — других подставит. Артист не такой был. Не знаю, получился бы из него второй Смоктуновский, но спецназовец получился. Впрочем, артист, наверное, из него тоже был бы неплохой, если бы он доучился. Верно говорят: если человек талантливый, то он во всем талантливый. Единственное, что меня в нем раздражало, — это его привычка к уставному обращению. Кайф какой-то он через это пижонство ловил. Как гусары раньше звенели шпорами. Или как морская пехота выпендривается со своими кортиками.
Вот и теперь Артист повернулся ко мне и сказал:
— Товарищ капитан!
— Ну? — отозвался я.
— Товарищ капитан, там…
— Ложись! — рявкнул Боцман, он же старший лейтенант Дмитрий Хохлов. Вот он-то как раз пришел к нам из морской пехоты — потому и Боцман, хотя на самом деле боцманом никогда не был.
Ну, о таких вещах нас два раза просить не надо. Мы с Артистом одновременно плюхнулись в сухое овечье дерьмо, а сам Боцман блохой стебанул в сторону, дав на лету короткую очередь поверх глинобитного дувала. И еще с земли я увидел, как на дувале повис какой-то борец за независимость доблестной Ичкерии, а из его рук на землю по эту сторону дувала вывалилась американская скорострельная «М-16». Где они, подлюки, берут такие винтовки?
Я встал и отряхнул со своего добела выгоревшего хабэ остатки овечьей жизнедеятельности.
— Ну? — спросил я Артиста. — Что ты хотел мне сказать?
— Да это и хотел. Мне показалось, что там мелькнул кто-то.
— Артист, твою мать! Какое счастье, что я не гвардии генерал-полковник!
— Почему? — задал он идиотский вопрос.
— Да потому! Пока ты выговаривал бы мое звание, этот «дух» из всех нас мозги бы вышиб!
— Виноват, товарищ капитан.
— Отставить! — заорал я. — Пастух! Понял? Пастух. Повтори!
— Как-то неудобно.
— Ничего неудобного! Фамилия у меня Пастухов. Дед был пастухом. И отец. И я сам после школы коров пас. И еще, может быть, придется.
Надо же, как в воду глядел!
— И как раз очень удобно, — продолжал я. — Потому что Пастух произносится в три раза быстрей, чем «товарищ капитан». На секунду как минимум. А за секунду знаешь, что может случиться?
— Все, — согласился Артист. — Больше не повторится… Пастух.
— Так-то лучше, — одобрил я и обратился, наконец, к генералу: — Товарищ генерал-майор, не будете ли вы любезны объяснить нам, что происходит?
Он уже пришел в себя и начал раздуваться от дерьма.
— Вы пойдете под трибунал! Вы не выполнили боевой приказ! Я возразил:
— Мы получили приказ уничтожить бандформирование, обнаруженное вашей службой в ущелье Ак-Су. Там вон! — кивнул я за его спину, где за гребнем, далеко внизу, по дну ущелья протекал жидкий ручеек под названием Ак-Су, который, как говорили, во время таяния снегов превращается в ревущий поток. Но время таяния уже прошло. — Мы это сделали. Два боевика убиты, остальные восемь обезоружены и связаны. Лежат там сейчас рядком.
— Вам был о приказано уничтожить бандитов, а не связывать их! Для этого вам был выделен БТР, миномет и гранатометы!
