Валерий Еремеев - Неуловимый
— Весьма кстати. Мне тут деньги перебросить надо. С моего счета. Сегодня. И быстро.
— Так по-другому и не умеем. А сумма большая?
— Тридцать пять лимончиков, Сергей Николаевич.
«Лимончики» тоже было одним из любимых словечек банкира, который, помолчав немного, сказал:
— Если надо, то переведем и тридцать пять. Команду я дам.
— Спасибо, Сергей Николаевич. Вы в теме. Я сейчас все, что нужно, подготовлю и пришлю своего бухгалтера. И сам подъеду.
— Предпочитаю быть в доле, а не в теме, Витюша. Мой процент тебе известен, — хохотнул банкир, прежде чем повесить трубку.
Следующий звонок был сделан главному бухгалтеру «КомпТрейда» Анастасии Викторовне Гаврилюк. Пленник долго и обстоятельно диктовал ей с листа реквизиты какой-то финансово-шарашкиной конторы: JUNE BANK TRUST; P.O. Box 09777; 17, Papaltaki Str, Nicosia, Cyprus; SWIFT: 33XKTN; Account 656-01-1234789-77. Владельцем счета, на который поступали средства, или, выражаясь банковским языком, бенефициаром выступала зарегистрированная на Каймановых островах фирма «Agrocomplex Inc».
Потом уже бухгалтер долго считывала ему записанное. Убедившись, что все правильно, пленник велел бухгалтеру приготовить платежное поручение на тридцать пять миллионов и ровно через час ждать его в банке. Анастасия Викторовна отнеслась к подобному распоряжению без удивлений. Финн оказался прав — уводить деньги в оффшор Светлову было не впервой.
Финн вышел из помещения, сделав Йети знак следовать за ним.
— Выдвигаемся через десять минут. Вы со Светловым на его машине. Я следом. Если что, прикрою вас.
Номер первый поежился.
— А мы так и поедем со жмурами в багажнике? Стремно. А вдруг менты остановят?
— На похороны нет времени. Это во-первых. Во-вторых, никто тачку с такими номерами, как у Светлова, останавливать не будет. И в третьих, когда убедимся, что деньги дошли, отгоним бэху подальше в лес и сожжем вместе со всеми трупами.
— И компьютерщика тоже? — полушепотом спросил Йети, показывая на двери.
— Его в первую очередь.
— Ну и славно. А я-то уж переживать начал. Ты-то хоть парик напялил, а мы как есть, во всей красе…
— Не переживай. Просто делай что должен.
Прежде чем позволить пленнику выйти из комнаты, на его голову нахлобучили надетую задом наперед черную трикотажную шапочку, которую сняли только на подъезде к банку, почти полностью закрыв глаза. Кроме Йети и севшего за руль лысого в джипе рядом с пленником находился еще один человек — зрелого возраста, но одетый по-молодежному: темно-зеленые узкие джинсы, черные кроссовки с зелеными же вставками, белая футболка и легкая курточка из дорогой коричневой кожи. Пленнику понадобилось время, чтобы узнать в нем того самого неопрятного ряженого вахтера, застрелившего одной пулей его парней.
— Я буду сопровождать вас в банке в качестве телохранителя, — сообщил «вахтер».
Это было само собой разумеющимся. Ну не лысого же и Йети с ним посылать. Если в банке увидят, в сопровождении каких бандитских рож он пожаловал, о переводе можно будет забыть.
— Вы, наверное, номер третий? — жмуря привыкающие к свету глаза, спросил пленник.
— Как вам будет угодно. Но лучше, если вы будете называть меня Левшой. Меня так называют иногда. Знаете почему?
— Наверное, потому что вы левша.
— Не угадали. Я одинаково успешно действую обеими руками.
— Ну, тогда не знаю.
— Думаю, вы слышали историю о Левше, который смог подковать блоху?.. Так вот, я могу ей эту ногу отстрелить. И лучше вам поверить мне на слово. Потому что, когда я начинаю показывать, обычно бывает уже поздно. Вы, кстати, в Бога верите?
— Трудно оставаться атеистом, когда тебя держат на мушке. Хотите дать мне время прочитать «Отче наш»?
— Хочу, чтобы вы знали: если вы поведете себя не так, как мы все от вас ждем, я убью и вас, и всех, кто окажется рядом с вами. И смерть этих людей ляжет на вашу душу.
— А на вашу не ляжет?
— Моей душе уже никто не поможет: ни Бог, ни дьявол. Так что лучше вам думать о себе.
— Скольких вы уже убили?
— Честно — не знаю. Сбился на третьем десятке. С тех пор не считаю.
Вернулся Йети, который под видом необходимости узнать курс валют ходил в банк на разведку.
— Все чисто, можно идти, — доложил он, придирчиво оглядывая пленника. Перед тем как позволить тому выйти из машины, первый номер поправил ворот его пиджака и даже с какой-то материнской заботливостью пригладил сбившиеся волосы. Оглядел с ног до головы. Остался доволен.
Внутри в самом деле было спокойно. Две пожилые женщины стояли в очереди к окошку с надписью «касса», да молодой парень изучал за столом документы, которые услужливо подсовывал ему «белый воротничок».
Миновав лениво переминавшихся с ноги на ногу у входа двух сонных милиционеров из госохраны, пленник с Левшой повернули в сторону стеклянной матовой перегородки, у которой были остановлены третьим охранником.
— Операционный зал работает только до шестнадцати часов. Сейчас шестнадцать десять.
— Моя фамилия Светлов. Вас разве не предупреждали?
Милиционер посторонился.
— Да, конечно, проходите. Вас там уже ждут.
Бухгалтер Анастасия Викторовна Гаврилюк сидела на уголке длинного стола, держа на коленях кожаный портфельчик. Увидев шефа, поднялась.
— Привет, — непринужденно поздоровался он.
— Добрый день, — ответила она, изучая Левшу. — Я не знала, что у вас новый телохранитель.
— Он ненадолго. Кривицкий уехал на несколько дней. Какие-то семейные проблемы. Вместо себя он рекомендовал своего однополчанина.
Щелкнув по-военному каблуками, Левша галантно поклонился:
— Кирилл Валерьянович.
— Очень приятно. Настя… Ой, извините, Анастасия Викторовна.
Глядя на покрывшуюся румянцем бухгалтершу, шеф грубо заметил, что Кирилл Валерьянович присутствует здесь качестве бодигарда, а не бодифакера. Анастасия Викторовна покраснела до стадии вареного рака и, скрывая смущение, полезла в портфель за документами.
— Я все подготовила, как вы мне сказали, Виктор Сергеевич. Вам надо только подписать. Вот здесь, в двух экземплярах.
Светлов взял бумаги и повернулся к Левше, который дышал ему в ухо.
— Что вы сегодня ели на обед, Кирилл Валерьянович?
Левша растерялся.
— Я?
— Нет, я! Отойдите к окну. Ваши котлеты с луком меня отвлекают.
— Виноват. Я дал слово Кривицкому не отходить от вас ни на шаг.
— А мы ему ничего не скажем.
Лицо Левши словно окаменело, но на пару шагов он все же отступил. В поисках авторучки Светлов похлопал себя по карманам. Похитители отобрали все, что у него с собой было, в том числе и его «Waterman». Видя затруднение шефа, Анастасия Викторовна дала ему свою — простую шариковую ручку, из тех, что бесплатно раздавали во время последних выборов, с синей надписью «Игнат Свинарчук, Партия здравого смысла, — № 4».
Протягивая документ бухгалтеру, Светлов вдруг заметил, что пальцы женщины странно подрагивают. Неужели она поняла: что-то идет не так?
В основном зале банка вдруг стало шумно. Кто-то что-то выкрикивал, взвизгнула женщина, потом послышался громкий хлопок, в котором угадывался выстрел, снова раздался громкий женский крик и истерическое рыдание.
Левша, у которого и без того нервы были на пределе, выхватил из-под полы пистолет и угрожающе навел его на пленника. Анастасия Викторовна тихо ойкнула и попятилась к столу.
— Ты труп, — зашипел он. — Мы же тебя предупреждали.
— А я тут при чем? Мозги включи, разве менты стреляли бы в посетителей банка?
Второй хлопок раздался совсем рядом, за перегородкой. Хрустнули двери, потому что в них на подкашивающих ногах ввалился милиционер, тот, который говорил, что все операционные действия прекращены. Некоторое время он цеплялся за створку, но все-таки рухнул на пол, освобождая место для человека с помповым ружьем в потертой камуфляжной одежде и классической черной шапочке-маске.
— Все ложатся лицами вниз. Это ограбление.
Пуля Левши пришлась налетчику точно между глаз, но восхищаться меткостью было некогда. Увлекая за собой Анастасию Викторовну, Светлов повалился на пол. Как раз вовремя. На перегородку обрушился град автоматных пуль. Брызнули в стороны осколки стекла, в пластике появились дыры, слетела сорванная с петель дверь, упал на пол простреленный портфель бухгалтера.
Операционный зал наполнился звуками хрустящих по пластиковым ошметкам подошв. Кто-то выругался и дал короткую очередь из автомата, добивая Левшу, пистолет в руке которого не оставлял сомнений, чей именно выстрел навечно успокоил одного из налетчиков. Светлова ткнули ногой в лицо:
— Не сдох еще, фраер? Тихо лежи, если жизнь дорога.
Светлов так и поступил, в глубине души испытывая благодарность к неизвестным налетчикам, — теперь-то он, кажется, сможет выпутаться из ситуации, в которой оказался. Вряд ли Финн с подручными посмеет сунуться к нему после всей этой свистопляски, если только они не самоубийцы.
