Александр Шувалов - Притворщик
– У меня уже есть работа.
– Шутки юмора?
– А что? Нормальная работа, как раз для интеллигентного человека средних лет. Другой пока не надо.
– Стас, мне неудобно напоминать, но я тебя как-то раз немного выручил...
– Не раз, и я это помню.
– Хорошо, что помнишь. А сейчас у меня к тебе просьба, приезжай в Москву и выслушай предложение. Ты можешь от него отказаться, никто тебя неволить не будет.
– Мягко стелете. А сразу позвонить нельзя было, без всех этих песен и плясок народов мира?
– Не я все решаю.
– Ой, ли?
– Честно, Стас. У моего шефа возникла идея проверить, не заржавел ли ты.
– Если я правильно понял, этот телефон не прослушивается?
– Обижаешь.
– Ну, да, опыт не пропьешь.
– И еще, только за то, что ты приедешь и выслушаешь, что люди предложат, я уполномочен выплатить тебе десять тысяч евро.
– Ишь ты.
– А то.
– Чувствую, Степаныч, от вас, таких настойчивых, не отбрешешься.
– Степаныч, говоришь... Значит, Чингиза ты все-таки расколол.
– За нефиг делать.
– И правильно, а то развелось суперменов, плюнуть некуда. Хорошо бы нам, Стас, завтра с утречка пораньше пересечься, пошептаться немного, а потом уже и в контору ехать.
– Ладно, выезжаю сегодня в ночь. Поезд прибывает на Ярославский в шесть сорок пять.
– Буду ждать тебя возле расписания электричек. Спасибо, что не отказал. До встречи.
– И вам не хворать.
Глава 7
– Прямо так сразу и согласился?
– Не сразу, конечно, но...
– Молодца, Степаныч, возьми с полки пирожок. Сколько запросил за приезд?
– Он ничего не просил, я сам предложил ему десятку.
– Долларов?
– Евро.
– А не жирно будет?
– Вы же сами предлагали пообещать ему денег, а в смету я уложился, даже более чем.
– Ладно, во сколько он будет у нас?
– Около одиннадцати утра.
– Отлично. Как думаешь, он согласится работать?
– С учетом того, что он завтра узнает, думаю, что не сможет отказаться.
Глава 8
С момента моего прибытия в столицу и началась эта милая история продолжительностью в десять дней и еще несколько. Не скажу, что эти дни потрясли весь мир, но кое-кого, в том числе, и вашего покорного слугу, задело достаточно существенно.
Заранее извиняюсь за бесконечные отступления в прошлое и в сторону, думаю, что без этого мне трудно рассказать, а читателю – понять, в какую же гадость я в очередной раз влип.
Отдельное «извините» за порой натужный юмор. Не всегда получается растягивать рот в улыбке, когда судьба лупит кувалдой по темечку.
Итак, начинаю.
День первый
Зевая во весь рот, невыспавшийся и злой, я вышел из поезда. Почти до самого утра в СВ, в котором я наивно надеялся добраться до Москвы без шума и пыли, шла настоящая русская гульба, бессмысленная и заполошная. Местные бизнесмены начали праздновать успех переговоров в столице задолго до их начала, вопя во все горло о каком-то «охренительном пакете коммерческих предложений». Что и кому они могли здесь предложить, кроме своих опухших поутру рож, не представляю. Не успел поезд тронуться, как они начали шастать из купе в купе друг к другу в гости, что-то громко крича о собственной крутости и перспективах покорения столицы, причем, по мере продолжения банкета, крутость достигла Эвереста, а перспективы вышли за пределы горизонта и здравого смысла. Потом акулам местечкового бизнеса захотелось ласки и тепла, и по вагону, пиная ногами стеклотару из-под «Шуйской особой», засновали какие-то девки, врывающиеся во все подряд купе без стука. Остаток ночи я провел, отстаивая свою невинность от заманчивых эротических предложений («Так, мужчина, классика, оральный секс, эротический массаж, за анал доплата тыща рублей, есть игрушки...» – и тычут в физиономию искусственным фаллосом слоновьих достоинств).
Столица встретила меня легким дождичком и утренней неизгаженностью.
У расписания меня ожидал Андрей Степанович (буду теперь его, как все, называть исключительно Степанычем) в образе небогатого, но бодрого пенсионера. Поручкались и обнялись, все-таки почти пять лет не виделись.
– Видок у тебя, Стасик, пил, поди, всю ночь?
– Хуже, слушал пьяные вопли да от шлюх отбивался.
– С этими, что ли, ехал? – и указал на стайку обалделых пузатых мужиков с галстуками набок, растерянно озирающих привокзальную площадь. Чувствовалось, эти бизнесмены еще не осознали, где они, зачем они и вообще кто они такие.
– С ними, родимыми.
– Да, не оскудела Русь-матушка мудаками. Поехали.
«Стальной конь» Степаныча ждал нас на стоянке у вокзала, скромненький такой серый «вольвешник».
– Шикуете, – заметил я, забираясь на переднее сиденье.
– Давно ты, Стас, в столицах не был, позабыл, как люди живут.
– Куда едем?
– Ко мне, мои все на даче, нам никто не помешает.
– А как у вас вообще дела? – и я покрутил в воздухе указательным пальцем.
– Нормально, регулярно проверяюсь.
– И точно нормально, – я достал из кармана небольшой приборчик, очень напоминающий миниатюрный мобильник, и посмотрел в окошечко индикатора. – Действительно, горизонт чист, даже странно, – достал второй приборчик и сунул его в пустующую подставку под телефон на передней панели. – Береженого бог бережет.
– Логично, – мой собеседник, в свою очередь, достал из портфеля аналогичное устройство и продемонстрировал мне, – чисто.
– Тогда излагайте.
– Тебе предложат работу, – он ловко вырулил со стоянки и влился в не такой и густой поутру поток машин, – подробности узнаешь у моего шефа. От этой работы ты не откажешься.
– Это с каких пряников?
– А вот об этом я и хотел с тобой поговорить.
– Интересно.
– Сейчас тебе еще интереснее будет. Ты Женю Степанова помнишь?
Я прекрасно помнил Женю Степанова. В восемьдесят шестом в Афгане он был начальником дивизионной разведки на юго-востоке страны, а я, тогда еще молодой и зеленый советский военный разведчик, притворялся в той же дивизии прапором, помощником шифровальщика. Туда меня послали вычислить «крота» в штабе дивизии, сливающего информацию одному милому человеку по имени Хайят, что на фарси означало «жизнь». Этот дядя, в прошлом – военный летчик, командовал бандой численностью до трехсот сабель и прославился тем, что обожал лично убивать захваченных в плен наших солдат и офицеров, предварительно от всей души над ними поизмывавшись.
«Кротом» оказался душка-военный, начальник одного из отделений штаба дивизии, такая жадная хитрожопая гнида в чине подполковника, кроме всего прочего, однокашник по училищу и личный друг комдива.
К сожалению, кто есть кто, я понял с опозданием, а поэтому попал в жесткий цейтнот, на все про все у меня оставалась ночь. Той ночью я пришел в запертый изнутри отсек в модуле, где ночевал Степанов.
Двухметровый белобрысый гигант Женька был родом с Северного Кавказа и обладал вулканическим темпераментом. Естественно, поначалу он едва не пришиб меня насмерть, когда я разбудил его посреди ночи. Ко всему прочему, в дивизии все считали меня конченым придурком и иначе, как «акробатиком» не называли, учитывая мою привычку красоваться перед всем честным народом на турнике или брусьях спортивного городка, демонстрируя свой обнаженный пропотевший торс. Такая вот у меня была легенда.
Все-таки он мне поверил, и все у нас тогда получилось. Милашка Хайят не смог в очередной раз накрыть нашу группу, а сам был привезен в расположение дивизии в виде безжизненной тушки на грузовике. Расколовшегося до самой жопы подполковника отправили в наручниках в Союз и вскоре расстреляли, а приказ об этом зачитали по всем вооруженным силам.
Степанов в начале девяностых ушел со службы и не без успеха занялся строительным бизнесом в Поволжье. Время от времени мы созванивались, а последний раз пересеклись год назад в Москве и как следует выпили водки.
– Что с Женей?
– Неделю назад он вручную покалечил шесть человек из числа группы силовой поддержки местной налоговой инспекции.
– Он такой, он может, а за что он их так?
– Насколько мне стало известно, его фирма приглянулась кое-кому из областной администрации. Ему предлагали договориться по-хорошему, но он их послал. Тогда наехали по всем правилам. Один из гоблинов в масках ударил прикладом главбуха фирмы, что интересно, по фамилии Степанова. Ему, видите ли, показалось, что она недостаточно быстро исполняет команду «К стене». Вот Женя и рассердился. Сейчас он в СИЗО. Кроме всего прочего, ему шьют участие в ОПГ.
– Женьке?
– Ему, ему. Один из покалеченных оказался сынком местного милицейского генерала.
– Да уж.
– Короче, если ты согласишься, со Степанова снимают все обвинения, он продает свою фирму по реальной стоимости и, желательно, уезжает из города. Ну как, по рукам?
