Анатолий Афанасьев - Монстр сдох
— Ну и куда же это мы?
Важно объяснил, что едут к человеку, с которым Лиза должна быть откровенна, как со священником. Ни о чем не спрашивать, не кривляться, а только молча отвечать на вопросы. От того, какое впечатление она произведет, возможно, зависит ее будущее. Лизе стало смешно.
— Будущее? Неужто решил сбыть меня какому-то старичку? Признайся, любимый?
— Вспомни, какой ты была до "Тихого омута", — ответил он. — Постарайся держаться в рамках приличия.
— Он любит приличных девочек?
— Любит он всяких, но за тебя я поручился, учти.
Не успела она осмыслить новую информацию, как уже подъехали к девятиэтажному кирпичному дому на улице Гарибальди.
Дверь квартиры открыл пожилой, лет шестидесяти пяти, мужчина, облаченный в элегантный, стального цвета костюм английского покроя. Джентльмен, сразу видно. Всевидящий и всезнающий. Против чужой цены готовый выставить свою собственную. Таких Лиза после того, как вписалась в рынок, опасалась пуще всего. Но первое впечатление смягчилось, когда хозяин заговорил.
— Прошу! — сказал добродушно, будто дождался желанных гостей. Глядел на Лизу восхищенным взором, в котором не было грязи. — Вот вы какая — Лиза Королькова!
И сделал неуловимое движение, словно помогая переступить порог.
— Какая есть, — грубовато пробормотала она, почему-то догадавшись, что с этой самой минуты жизнь ее действительно изменится, но неизвестно в какую сторону.
Он провел их в комнату, где жилым духом и не пахло. Казенная обстановка: запыленные книжные стеллажи, компьютер на столе, несколько офисных стульев с прямыми спинками и зеленой обивкой, кожаный черный диван, хрусткий палас на полу... Помещение, предназначенное для деловых свиданий, для сделок, но не для душевного расслабления. Бывала Лиза прежде в таких квартирах, да, бывала. Конспиративное гнездышко, а чего еще можно было ожидать после всех красноречивых намеков любимого человека.
— Располагайтесь, Лиза, располагайтесь, — хозяин продолжал ее разглядывать. — Вот здесь на диване вам будет удобно. Да не глядите такой букой. Никаких неприятных сюрпризов не будет.
Лиза вспомнила инструкцию Сергея и добродетельно молчала.
— — Пожалуй, — сказал Сергей Петрович, — вы побеседуйте, а я на кухне чаек приготовлю. Так, Иван Романович?
— Если не затруднит, голубчик. Найдешь там все на полках.
— Найду, — бросил на Лизу ободряющий взгляд и удалился. Впервые она видела, чтобы Сергей с кем-то держался почтительно и даже как бы с робостью. Это ее озадачило. В человеке, который опустился рядом с ней на диван, не было ничего угрожающего. Напротив, она почувствовала себя в безопасности, а это случалось с ней в последнее время чрезвычайно редко.
— Кто вы? — спросила она. — Зачем я вам понадобилась?
— Сережа вам ничего не сказал?
— Нет. Он очень скрытный.
Мужчина кивнул с пониманием: мол, все мы скрытные до поры до времени.
— Как вы слышали, меня зовут Иван Романович.
Я знаю, что вам довелось пережить... И что вы намерены делать дальше?
— Вы хотите мне что-то предложить, Иван Романович?
— Возможно... Но прежде хотелось бы познакомиться поближе. Ради Бога, не думайте ни о чем плохом.
Лиза достала сигареты, Иван Романович подал ей пепельницу со стола. Движения у него были грациозны, — это Лиза умела ценить.
— Пожалуйста, — улыбнулась она. — Знакомьтесь.
Что вас интересует?
— Представьте, многое. К примеру, как вы относитесь к своим родителям?
— Я их люблю.
— Почему же не живете с ними?
Лиза вспыхнула, но не от самого вопроса, а оттого, что почувствовала, как ее водя ослабевает, растворяется во властном мерцании его черных глаз. О, это были опасные глаза, они выдавали натуру неукротимую, не умеющую останавливаться на полпути. От таких глаз женщины теряют голову мгновенно и навсегда.
— Почему я должна перед вами исповедоваться?
— Ни в коем случае не должны. Как можно! Хотя с другой стороны... Скажите, Лиза, вы верите в Бога?
— Не знаю.
— Вот видите, — Иван Романович щелкнул зажигалкой, и Лиза жадно затянулась. — Скажу по секрету, я тоже не знаю толком, в кого верю. Более того, даже не знаю, зачем живу. Я ведь на этом свете мыкаюсь гораздо дольше вас.
Лиза не отрывала от него глаз.
— Но в чем я твердо уверен, исповедь никогда никому не была во вред. Будь у меня возможность, я бы сам с удовольствием исповедался, да некому. Примут за сумасшедшего.
— Сергей вам сказал, что я дурочка?
— Зачем вы так, Лиза? Сергей дал вам отменные рекомендации.
— Тогда не лучше ли перейти прямо к делу?
— Сдаюсь... Однако поверьте, Лиза, то, о чем мы говорим, очень важно. Для вас в первую очередь.
— В последнее время, — Лиза зло сощурилась, — я разгадывала слишком много загадок. Очень утомительное занятие. Как правило, каждая отгадка оборачивалась чьей-то кровью.
— И ваша душа в смятении. Это так понятно.
— Вы — ловец душ? Или просто крупный босс?
— Ни то, ни другое. Я государственный служащий.
— Ах вот оно что. Но для меня это слишком туманно. Что-то вроде кометы Галлея.
Иван Романович в затруднении почесал затылок и попросил у Лизы сигарету.
— Мне нравится, как вы обороняетесь. Это особенно впечатляет, если учесть, что никто на вас не нападает.
Лиза оценила тонкость его замечания и против воли, чисто по-девчоночьи, хихикнула. С этого момента беседа между ними потянулась откровенно и дружески. Она перестала дичиться, и через полчаса он вызнал про нее много такого, о чем Лиза давно ни с кем не говорила.
И про родителей, и про друзей, и где училась, и какими видами спорта занималась, сова она или жаворонок, почему увлеклась бизнесом, какую музыку любит, предпочитает спать на спине или на боку, кто ее любимый поэт, зачем она носит короткие юбки, собирается ли в ближайшем будущем обзаводиться детьми, за кого голосовала на последних выборах, — и еще много всякой всячины. И если все это нельзя было назвать исповедью, то вполне можно было сравнить с беседой у психиатра, который пытается установить стадию шизофрении пациента. Позже, анализируя, Лиза пришла к выводу, что Иван Романович попросту ее загипнотизировал, и впоследствии долго не могла простить ему ненавязчивого насилия над своей психикой. Но что греха таить, к концу беседы, когда Иван Романович мельком взглянул на часы, она ощущала такой душевный подъем и такое парение в мыслях, будто напилась вина на голодный желудок, и когда собеседник вдруг лукаво спросил, как она относится к Сергею Петровичу, безмятежно выпалила:
— Я бы вышла за него замуж, да он вряд ли возьмет.
Кому я нужна такая бывалая, не правда ли?
— Вот это ты зря, — с неподражаемым глубокомыслием возразил гипнотизер. — Ты нужна многим и, в первую очередь, своей стране.
От этих слов ее чуть было не хватил родимчик, но рассмеяться она не успела. Иван Романович дружески положил руку на ее плечо и слегка сжал. Черные глаза поглотили ее целиком. Даже шевельнуться не осталось сил.
— Работать вместе будем, девочка?
— Будем!
— Спасибо... Но сперва придется поучиться. Все подробности у Сергея. Мне, к сожалению, пора.
Он поднялся, и тотчас в комнату вернулся Сергей Петрович в каком-то забавном переднике. Вроде все у них было оговорено по минутам. Иван Романович сказал:
— Проводи меня, Сережа, — а ей холодно кивнул на прощание, как посторонней.
— Вот и все, Лизавета, — самодовольно заметил Сергей Петрович, когда уселись на кухне чаевничать. — Начинается у тебя новый, светлый путь в будущее.
— Какой еще путь? Ты о чем? Я ведь ничего так и не поняла. Куда ты меня пристроил? У тебя такой вид, будто сплавил нечистому.
— Не прикидывайся глупее, чем есть.
Ей стало неуютно от его насмешливого тона. Прежде он так с ней не разговаривал.
— Ты не находишь, милый, что слишком зазнался?
— В каком смысле?
— Все-таки я не кукла, живая. Нельзя мной вертеть, как матрешкой. Кто такой Иван Романович? Чем вы занимаетесь?
Тут он открыл ей горькую правду. Оказывается, ей придется покинуть Москву и уехать на полгода в какую-то загадочную спецшколу, где ее научат всему, чему до сих пор жизнь не научила. Она слушала его с таким чувством, будто проваливалась в яму.
— И кем же я буду после этой школы?
— Сотрудником спецслужб. Агентом ноль-ноль семь.
Читала про Джеймса Бонда?
— Милиционером? — ужаснулась Лиза.
— На панели веселее, да?
— Я никогда не была на панели, негодяй!
— Была, Лиза, была. Не надо самой себе втирать очки. Панель большая, на ней не обязательно снимать клиента за полтинник. У тебя нет выбора. Или возвращаешься туда, или остаешься со мной.
