Игорь Срибный - Идущие по грани
– Вот так… – Седой насупил брови. – Ну, хоть три экипажа способны выполнять задачи… Уже прогресс. Для наших Вооруженных сил…
– Навести-то на удар я наведу, – сказал Виталий. – Но дальше все будет зависеть от мастерства летчика… К тому же эти «отбойники»… Тут действительно нужно высококлассное бомбометание. Точное попадание под козырек… Это если бить непосредственно по базе. По карнизу отработать, конечно, особого мастерства не понадобится, но зайти на бомбометание из-за гор не всякий сможет – расстояние маловато.
– Ясно, Виталик, – сказал Седой. – Сейчас выйду на командующего, доложу обстановку. Послушаем, что он скажет. Батон, сколько там до сеанса связи?
– Пятнадцать минут, – ответил Батон.
– Отсюда не будем связываться, – сказал Седой. – Давай отойдем, насколько возможно. Кефир придет, пусть ждет. После сеанса связи спустит меня вниз. Все же хочу сам посмотреть обстановку…
* * *Седой завис над пропастью и, ухватившись левой рукой за какой-то чахлый куст, остановил вращение тела. Взяв бинокль, болтавшийся на тонком ремешке на груди, он внимательно осмотрел нависший над базой карниз. С первого взгляда было ясно, что Мишка Экстрим погорячился: чтоб обрушить этот «лоб», потребуется не двенадцать, а как минимум сорок ящиков тротила. И день работы для десятка саперов в десятке точек закладок… Скала была сложена из мощных магматических пород, известных своей крепостью. Этот камень в свое время рвали аммонитом и отправляли на строительство Московского метрополитена…
Седой развернулся на веревках и стал последовательно, шаг за шагом осматривать строения базы боевиков. Крыша представляла собой прямоугольник размерами примерно пятьдесят на сорок метров, упиравшийся в скалу. Он в мыслях согласился с Мухиным, что попасть в такой «пятачок» с высоты полета в два-три километра будет не просто. Тем более что Седой знал: с момента захвата цели и пуска ракеты или управляемой бомбы летчик должен визуально сопровождать ее полет до поражения цели. А как это сделать, если «сушка» пролетит этот крошечный островок в море камня за какие-то мгновения?
Он осмотрел предполье и понял, что штурмовать базу в лоб не получится. В дотах наверняка установлены крупнокалиберные пулеметы, которые выкосят наступающие цепи еще на подступах к минному полю. «Отбойники», закрывающие подходы к базе, были оборудованы бойницами – стрелковыми местами, которые займут боевики, усилив мощь огневого прикрытия…
Седой вернулся к крыше, все больше убеждаясь, что ракетно-бомбовый удар – единственное средство, способное разрушить базу. Высокоточное попадание ракеты под козырек крыши и мощные авиабомбы, сброшенные на крышу, уничтожат бандитское гнездо.
Внизу прямо под ним вдруг хлопнула об упоры крышка люка. Седой бросил бинокль и обеими руками ухватился за куст, подтягивая свое тело под карниз – в густую тень. Посмотрев на крышу, он увидел «духа», выбравшегося из люка дота. Позвякивая на ходу фляжками, тот пошел к лестнице, вырубленной в скале, и, спустившись на площадку, скрылся под козырьком.
Седой дважды дернул страховочный трос и заработал блоками, поднимаясь наверх. Веревка рывками начала выбираться – пацаны помогали ему быстрее покинуть опасную зону.
Выбравшись на гребень, Седой скатился с него и некоторое время лежал, отдыхая. Поднявшись, он махнул рукой Мухину и отошел с ним в тень каменной глыбы.
– Ну что? – спросил Виталий. – Осмотрел?
– Осмотрел, – кивнул Седой. – Ракетно-бомбовый удар – единственный способ разобраться с базой. Другие варианты есть, но они сопряжены с большими потерями. Ты прав, база строилась настоящим спецом. Защищена капитально. Атака в лоб – чистое самоубийство: штурмующие группы вряд ли дойдут до минного поля. А если дойдут, полягут на минах…
– А что сказал командующий? Он согласен?
– Сейчас ведет переговоры с авиацией. Он-то согласен, но окончательное решение за «наркомом» авиации. Подготовить экипажи, способные выполнить задачу, рассчитать потребное количество боеприпасов… Я вот что думаю. После того как отработают «сушки», неплохо было бы «причесать» то, что от базы останется, НУРСами с «вертушек». Они-то могут зависнуть над нею, в отличие от штурмовиков, которые мигом пролетят?
– Ну да, это реально! – подтвердил летчик. – Это мы решим, не вопрос.
– Тогда все, братишка! У нас еще час до выхода на связь и получения решения командующего. Отдыхай пока!
– А ты думаешь, я сильно устал, полдня пролежав на брюхе на горячих камнях? – рассмеялся Виталий. – Это ты бегал туда-сюда и обратно с утра, а я лежал себе…
– Ну да, точно, – улыбнулся Седой. – Как у тебя с начальством отношения? Стабилизировались?
– В общем, да, – ответил Виталий. – После того как я «построил» зама по борьбе с личным составом, меня стараются не трогать. Да и не за что, собственно. Служебные обязанности выполняю, уставные требования не нарушаю. А когда мне пришел орден Мужества, от меня вообще отлепились. Кстати, разведчиков твоих наградили за спасение разведоборудования?
– Наградили… Снайпера нашего – Суслика… Посмертно. Орденом Мужества.
– А остальных?
– А остальных за что награждать? Мы просто добросовестно выполнили свою работу. Обыденность. Никаких подвигов мы не совершили…
– Вот это да! – воскликнул приглушенно Мухин. – Да весь тот рейд от первого дня до последнего был настоящим подвигом! Как же так?!
– Вот так, Виталик. – Седой скривился, как от зубной боли. – Я тебе дословно повторил слова какого-то «шишака» из наградного отдела Министерства обороны: «За что их награждать? Это же их повседневная работа!» Так наши наградные листы и потерялись среди тысяч других… Тебе повезло, что ты «Мужество» получил при жизни. Обычно им награждают посмертно…
– Я это и сам заметил, – сказал грустно майор Мухин. – Но как же подло…
– Да ладно! Проехали… Мы привыкли уже. Как только командующий говорит «Всех представить к наградам», мы уже знаем, что никто ничего не получит. Вон Влад, начальник разведки, сколько уникальных операций провел? До сих пор ни одной медальки не удосужились дать…
Мухин вдруг рассмеялся в голос. Седой удивленно посмотрел на него.
– Мы как-то искали какой-то приказ в компьютере строевого отдела полка. И случайно наткнулись на раздел «Наградные листы». – Виталий снова рассмеялся. – Как ты думаешь, сколько представлений отправил на себя «борец» с личным составом?
– Три! – наугад брякнул Седой, который точно знал, что на него самого направлялось три наградных листа.
– Да хрен там! Четырнадцать! Из них два – на орден Мужества.
– Б…! – не удержался Седой. – Из четырнадцати треть может и сработать. За что?!
– Вот за то самое, что ты сказал! Человек с абсолютно атрофированным понятием о совести… И ведь получит же! С ними почему-то никто не хочет связываться – с «борцами» за наш морально-патриотический облик. К сожалению…
Согнувшись в три погибели, подбежал Паршаков и плюхнулся рядом, спрятав в тень свое крепкое, жилистое тело.
– Командир, уже крыша едет от солнца! – выдохнул он. – Полежу в тени маленько.
– Лежи, Андрюха. И пацанам дай возможность по одному отдыхать в тени.
Солнце стояло в зените, раскаляя камни. Даже в тени тяжело было дышать, вдыхая горячий, обжигающий слизистые воздух…
* * *Мухин заворочался на камнях.
– Хуже нет – ждать и догонять, – пробурчал он.
Седой промолчал, размышляя о том, будет ли получено «добро» на нанесение ракетно-бомбового удара по базе или снова придется идти в бой, рискуя жизнями разведчиков.
– Седой, скажи честно, что мы здесь делаем? – сказал вдруг Виталий без всякого перехода.
Командир удивленно посмотрел на летчика.
– Ну, зачем мы здесь? Кому нужна эта война? – уточнил Мухин.
– Ох и тему ты затронул, братишка! – Седой недовольно поморщился. – Я не люблю разговоры на эту тему, если честно. Но могу сказать тебе одно: не надо искать виновных в этой войне в Чечне, поскольку здесь присутствует только половина тех, кто развязал войну. Вторая половина находится в Москве…
– Кого ты имеешь в виду? – Летчик внимательно смотрел на Седого.
– Да всех тех, кто активно работал и над развалом СССР! Тех, кто прилагал максимум усилий для того, чтобы начавшийся развал великой супердержавы приобрел необратимый характер. Фамилии тебе назвать или ты сам их знаешь?
– Знаю, – кивнул Мухин. – Только зачем? Зачем мы полезли в Чечню?
– А вот здесь сыграл свою роль фактор вмешательства «забугорных» сил. Еще в 1989 году Турция начала засылать на Кавказ своих эмиссаров, которые стали усиленно готовить Чечню к войне за выход из состава России, разжигая истерию вокруг мифа о «героической борьбе горцев за свою свободу» в годы Кавказской войны. В девяностые годы козырной картой стала сталинская депортация чеченцев и «геноцид» чеченского народа. Но нет уже ни царей-тиранов, нет сталинских «сатрапов», значит, вина за эти события полностью возлагается на русский народ… И, поверь, если бы мы не вошли в Чечню, то через пару-тройку лет ситуация во всем Кавказском регионе была бы дестабилизирована до такой степени, что мир был бы втянут в третью мировую войну.
