Александр Бушков - Под созвездием северных Крестов
Так вот, одними из таких простых тружеников невидимого фронта или, грубо говоря, пешками и стали Карташ с Машей. Черт его знает, в чем именно состоял их личный вклад в общее дело. Однако жалеть о том, что их втемную используют в неизвестной игре, не приходилось. Потому что они не ползали на брюхе по грязи, не меряли тайгу шагами, не пересекали безводные барханы с чайником на ремне, они, чего уж там греха таить, самым натуральным образом развлекались за чужой, а точнее – за государственный счет.
Из аэропорта они ехали на такси (так было предписано инструкциями, иначе вряд ли Карташ в их нынешнем не шибко жирном финансовом положении выложил бы астрономическую сумму за получасовую поездку по городу). Да и в дальнейшем им предписали жить в Питере на широкую ногу. Местом обитания в северной столице им положили частную гостиницу «Арарат» на улице Артиллеристов, где двухместный номер стоил ни много ни мало шесть тысяч русских рублей в сутки. «Отель имени коньяка», – подумал Карташ.
Отель, как и одноименный армянский коньяк (разумеется, доподлинный, тот, который не во всяком магазине купишь, который и стоит ого-го сколько), качеством соответствовал цене. Находился он в центре города, совсем недалеко от главной туристической тропы – Невского проспекта. Небольшой, номеров на пятьдесят, отель изнутри и снаружи смотрелся дорогой игрушкой: все выскоблено-вылизано, много позолоты, стекла и электрического света, сплошные ковры под ногами и лаковое дерево по стенам, персонал щеголяет в униформе, похожей на обмундирование английских королевских стрелков начала прошлого века. Ну и гнулся персонал перед постояльцами не менее старательно, чем во всяких там «Рэдиссон Славянских».
Им не наказывали канать под естественность, будто всю жизнь они провели среди роскоши. «Играть ничего не надо, – инструктировал Кацуба, – а то недолго и сфальшивить. Вы те, кто есть на самом деле. Провинциалы из дремучего угла, которым вдруг привалила нежданная халява. А стало быть, вас равно может занести и на вещевой рынок, и в бутик. Вы можете зайти похавать в «Макдоналдс» или в блинную, а можете и в какой-нибудь дороженный ресторан с золотыми вилками. Короче, вы – скоробогачи, вырвавшиеся из тайги в столицу».
Так они и держались. Согласно полученной вводной. Например, увидев в холле напольные часы размером со шкаф, изображающие башню какого-то собора с фигурами зверей, птиц и апостолов, не стали сдерживать восторженного удивления: «Ого, неужто еще и ходят? И че, работает? Фигурки движутся?». Девушки за стойкой портье, прям-таки сочась любезностью, объяснили им, что все функционирует, хоть вещь и старинная, штучной работы, что все фигурки приходят в движение в назначенный час, а именно в полдень и в полночь.
Ну и, как положено провинциалам, войдя в номер, они с Машей поохали, поахали, упали на аэродромных размеров кровать, опробовали ее на мягкость, повключали-повыключали кондиционер, заглянули в туалет, поахали там, выглянули в окно, обсудили вид на сквер, огороженный чугунной ажурной решеткой, где сейчас, по случаю нудного дождика пополам со снегом, было пусто. Квартиркой на ближайшие десять дней оба остались довольны. А чего еще надо, спрашивается?
Остаток дня они провели тихо и скромно: погуляли по центру, посидели в паре-тройке кафе, зашли в киношку, но сеанс до конца не высидели – потянуло в сон: сказывались перелет и четырехчасовая разница в часовых поясах. Даже выпитый в гостиничном баре черный кофе с коньяком не взбодрил. И в номере, едва повалились на навевающие игривые мысли кровать, они уснули, как после пахоты. Да куда там торопиться и наверстывать – у них впереди было целых десять дней…
Полученная от Кацубы инструкция насчет первой половины следующего дня звучала так: «Сходите в какой-нибудь хренов Эрмитаж или там в Русский музей, короче, куда-нибудь, куда все приезжие обязательно таскаются».
Маша выбрала Эрмитаж, кто бы сомневался. Туда и пошли. К двум часам дня они изрядно намяли ноги в музейных залах, поэтому с нескрываемым удовольствием опустились на стулья в кафе «Бестемьян», что на Малой Морской, неподалеку от Невского. А вот касаемо выбора кафе, времени его посещения и некоторых обстоятельств посещения уже никакого самовольства не допускалось, все было регламентировано: да, столик можно было занять какой угодно и заказать без разницы что, но ровно в четырнадцать десять Карташу вменялось в обязанность выйти в холл и оттуда позвонить с мобильного телефона на определенный федеральный номер (Карташ вынужден был заучить десять цифр), после чего вернуться в зал, через десять минут еще раз выйти позвонить, еще раз вернуться, в темпе расплатиться и уйти.
Понятное дело, Алексей исполнил все в точности. И вышел, и позвонил.
Таинственный номер отвечал длинными гудками. Карташ довольно долго ждал, пока ответят, но дождался лишь автоматического отключения связи, нажал еще раз на вызов – и снова получил длинные гудки. После чего Алексей пожал плечами и вернулся в зал. («О чем и с кем мне говорить?» – интересовался Карташ у Кацубы. – «Твое дело набрать номер и слушать, что там будет в трубке», – ответил Кацуба).
В трубке ничего нового не прозвучало и во второй раз. Те же длинные гудки.
Ситуация была словно позаимствована из шпионских романов. Дорогой кабак, красивая подруга, таинственное поручение и – щекочущее затылок ощущение слежки…
Да, здесь, в кафе, у Карташа впервые возникло чувство, что за ними следят. Кто является источником этих флюидов, определить было затруднительно. Пусть посетителей в кафе в этот час торчало немного, но когда не имеешь соответствующего навыка, нечего и пытаться вычислять. Практически в открытую зыркал некий мордатый тип, то и дело наклоняющий над своей рюмкой водочный графин, но его, похоже, интересовала исключительно Маша. И если поверить Кацубе, предупреждавшему, что они будут работать без прикрытия, что никто из своих за ними наблюдать и их страховать не будет, то…
А ведь, черт побери, Карташ был готов к чему-то подобному! Потому что, спрашивая себя, зачем нужны все эти прописанные доктором Кацубой фокусы, себе же и отвечал: «Да скорее всего затем, чтобы отвлекать на себя внимание». Никакого более подходящего объяснения он не видел.
Представим себе, что в это же самое время другие люди прибыли в Питер, чтобы… ну, скажем так: чтобы провернуть некое важное дельце. То ли эти люди тоже родом из Шантарска и прилететь должны были тем же рейсом, то ли поселиться они должны были в гостинице «Арарат» в номере, что занимают сейчас Карташ и Маша, то ли еще что-то – в общем, ситуация была выстроена так, чтобы Машу и Карташа приняли за других. Кто эти «другие», чем занимаются, чьи интересы представляют и кто ими так сильно интересуется – бескрайнее поле всяческих предположений, куда нечего и влезать без единого факта на кармане.
Однако если версия Карташа насчет отвлечения внимания верна, то рано или поздно должна была обнаружиться и слежка. Вот, похоже, – если это у Карташ не разыгралась паранойя – и обнаружилась таковая. Ну, а там где слежка, там и до прослушки остается даже не шаг, а шажок.
Между прочим, по поводу того, о чем говорить между собой, а о чем не следует, Кацубой были даны четкие целеуказания. «Обо всем, – сказал тот, – исключая последние бурные события. Представь себе, старлей, что ничего не было – ни побега, ни платины, ни Туркмении, ни сходняка в шантарском метро. Вот исходя из этого и общайтесь между собой».
Это, в общем-то, было легко исполнимо, потому как, по негласному уговору, они с Машей, еще до появления на сцене Кацубы с его предложениями насчет Петербурга, не вспоминали ни тайгу, ни Туркмению, ни Шантарск. Слишком уж болезненная получалась тема.
Разумеется, Карташ поинтересовался тогда у Кацубы, придав голосу шутливое звучание: «Мы, что, впутываемся в шпионские игры?». Конечно, он и не надеялся на развернутый ответ, но рассчитывал, что сможет кое-что понять из любого ответа…
«Ты же военный человек, старлей, – ответил ему Кацуба, хитро подмигнув, – должен понимать, что к чему. Если ты вливаешься в ряды и встаешь под знамена, то изволь соблюдать субординацию. Ты солдат, я – командир. Приказы не обсуждаются, а исполняются. Ну ты представь солдата, которому говорят: копай канаву, – а он лезет с вопросами: дескать, вы сперва объясните, что в канаву положат, да каким стратегическим целям эта канава будет служить. Что тогда получится? Получится бардак, а не служба».
В общем, параноидальное ощущение, что за ними следят, как появилось, так и не отпускало. Хотя, опять же, не было каких-то реальных, осязаемых фактов, подтверждающих слежку. Так, никто вслед за ними из кафе «Бестемьян» не вышел, одни и те же лица в разных местах не мелькали, в общем, никаких серьезных зацепок, одно развопившееся чутье. С Машей своими подозрениями Карташ решил не делиться, нечего зря девушку тревожить, тем более, что ничего страшного в слежке нет…
