Сергей Самаров - Стрела Чингисхана
– Капитан Чанышев. Слушаю вас.
– Здравствуй, Валерий Николаевич. Полковник Симагин, если помнишь такого.
Полковник Симагин возглавлял в диверсионном управлении ГРУ отдел перспективных вооружений и был одним из тех, кто отправлял Чанышева на испытания генератора. По телефону командир роты беседовал всего однажды, около месяца назад, и потому, видимо, номер в памяти осел, но после того единственного разговора связываться не желал.
– Так точно, товарищ полковник. Помню.
– Ты где сейчас?
– Сдал генератор в институт. Еду к вам в управление. Только что выехал через Реутов и шоссе Энтузиастов на МКАД.
– Понятно. Можешь к нам не ехать, все равно придется возвращаться. Сейчас доезжай до Щелковского шоссе, сворачивай в сторону выезда из города, по шоссе после дома номер девяносто восемь будет поворот направо. Улица Западная, хотя находится к востоку от Москвы. Не смущайся, она западная относительно Балашихи. Поворачиваешь и метров через сто останавливаешься. Мы скоро подъедем. Я тебя в другой институт отвезу. Ты нашу машину знаешь. Точно такой же микроавтобус, как у тебя. Увидишь, я рукой махну, выезжай и пристраивайся сзади. Все точно понял?
– Понял, товарищ полковник. Улица Западная.
– А после института поедем к командующему. Тебе особое задание будет. Испытывать новое оборудование будешь при выполнении этого задания. Твой комбат в курсе. Он уже готовит для тебя на месте все необходимые данные.
– Я понял, товарищ полковник.
– И отлично. До встречи.
– До встречи, товарищ полковник.
МКАД была сильно загружена движением, и ехать пришлось медленно. Та же ситуация наблюдалась и на Щелковском шоссе. Указанное место капитан Чанышев нашел легко. Проехал около ста метров и остановился. Здесь движение было уже совсем никакое по сравнению с шоссе, и встать у обочины можно было без проблем. Однако ждать пришлось долго. Валерий Николаевич, грешным делом, подумал, что полковник уже проехал мимо раньше и скоро позвонит с указанием, куда капитану ехать, когда зеркало заднего вида показало, как мигнули фары едущего по улице точно такого же микроавтобуса. В подтверждение того, что сигнал услышан, Чанышев завел машину и включил сигнал поворота, показывая этим, что выезжает следом. Правда, за микроавтобусом ехали подряд три машины, и ни одна из них не захотела уступить дорогу капитану. Он не стал нарушать правила и пристроился за ними. Вскоре все три автомобиля один за другим, добавив скорости, пошли на обгон и Чанышев пристроился сразу за микроавтобусом полковника…
Российская армия, как известно, любит тратить деньги на ненужные вещи и любит экономить на всем другом. В частности, на проектах, которые всегда стараются сделать типовыми, чтобы не платить за каждый по отдельности. Научно-исследовательский институт, в который они приехали, был точной копией того, где работал профессор Страхов, хотя и имел какие-то, только глазу опытного наблюдателя заметные, отличия. Например, трубы вентиляции, торчащие из-под земли. Судя по дистанции от первой трубы до последней, капитан Чанышев предположил, что подземное сооружение достаточно большое по длине, никак не меньше сотни метров. Естественно было предположить, что это тир.
Лаборатория располагалась в таком же корпусе, как и лаборатория Страхова, и даже в таком же левом крыле. Правда, когда проходили через нижний зал, чтобы подняться на второй этаж в кабинет руководителя лаборатории, Валерий Николаевич не заметил клеток с крысами. Здесь было больше столов с компьютерами, за которыми сидели сотрудники, отделенные один от другого стеклянными перегородками.
В кабинете руководителя лаборатории профессора Крейцера имелось одно окно, выходящее в нижний рабочий зал, и, наверное, из этого окна, со стороны зала, покрытого зеркальной пленкой для создания односторонней видимости, он заметил приход гостей и вышел встретить их чуть ли не на лестницу. С полковником Симагиным профессор поздоровался как со старым знакомым, а на капитана Чанышева посмотрел очень внимательно и оценивающе. На профессоре был мундир полковника, но это, видимо, больше соответствовало его должности, чем призванию, поскольку армейской выправки в Крейцере заметно не было и командных ноток в голосе не чувствовалось.
– Прошу… – пригласил Крейцер в свой обширный кабинет. – Присаживайтесь кому где удобнее. Так это, значит, и есть главное лицо наших грядущих испытаний? – спросил он полковника Симагина, продолжая при этом внимательно рассматривать капитана Чанышева, на которого должен был положиться в важном деле своей лаборатории.
– Так точно. Капитан Чанышев недавно сотрудничал с профессором Страховым. Насколько я понимаю ситуацию, полковник Страхов остался доволен испытателем, так он мне недавно говорил. Профессор даже оставил свою аппаратуру после первого этапа на попечение капитана, а сам в Москву по срочным делам вернулся. Доверил свое детище…
– Да, его аппаратуру не каждому доверить можно, – согласился Крейцер. – К сожалению, я не готов к участию в испытаниях. Хотя и ношу военный мундир, тем не менее человек я сугубо гражданский и звуки боя вызывают у меня страх. Я даже в тир из-за этого не хожу. Панически всякой стрельбы боюсь…
– Тем не менее делаете стрелковое оружие, – улыбнулся Симагин.
– Извините, Петр Ярославович, я стрелкового оружия не делаю, – возмущенно фыркнул профессор. – Я делаю только цифровые видеосистемы, цифровые прицелы, системы видеоконтроля и прочее похожее. Это большая разница. И в связи с этим я хочу задать вопрос товарищу капитану. Как вас по имени-отчеству величать?
– Валерий Николаевич.
– Меня зовут Вячеслав Якобович. Не Яковлевич, а Якобович. Это мне более привычно, чем армейское обращение. Итак, первый вопрос к вам, причем возник он не с потолка. Мне говорили, что спецназ не любит воевать в шлемах. Это правда?
– Правда. Вот лично мне каска всегда мешает. Я ее даже в командировку с собой не беру.
– А чем обходитесь?
– Предпочитаю обыкновенную вязаную шапочку армейского образца. Зимой под нее надеваю дополнительно войлочную шапочку из собачьей шерсти. Это хорошо утепляет.
– У вас какая собака?
– Никакой.
– А шерсть…
– Жена у соседей берет. У них ньюфаундленд. Говорят, только три породы собак обладают лечебной шерстью: самая лучшая шерсть у ньюфаундленда, еще неплохая у колли и у сенбернара. Остальные только греют, но не лечат. Мне жена сделала войлочную шапочку после контузии. Сначала просто повязку, потом и шапочку. Носил по необходимости, чтобы голова не болела. Помогало. Потом обнаружил, что эта легкая шапочка теплее любой меховой. И уже привык. А летом только повязку ношу, а поверху бандану.
– Придется, капитан, привычкам изменить. Или вообще их менять, – категорично, в приказном порядке сказал полковник Симагин.
– Если есть необходимость, я готов, товарищ полковник, – согласился Чанышев.
– Да, придется, – поддержал полковника профессор Крейцер. – Я понимаю вашу привязанность к войлоку. Это у вас, наверное, на генетическом уровне…
– То есть? – не понял Симагин.
– Средневековые монгольские воины носили и шлемы, и доспехи из войлока, – объяснил профессор. – Насколько мне известно, старинные русские дворянские фамилии Чаадаев, Чанышев и Карамзин берут свои корни от потомков Чингисхана. Насчет Карамзина я не уверен может он просто происходит от Кара-Мурзы, а Чаадаевы и Чанышевы – точно от Чингисхана. Значит, капитан Чанышев – чингисид, и у него в генах хранится устойчивая привязанность к войлоку.
– Да, – согласился капитан. – Наша фамилия пошла от хана Чаныша, перешедшего на службу к русским князьям. Чаныш в переводе с тюркского – «сын волка». После Чаныша мои предки еще два века считались татарами – тогда не делалось разницы между татарами и монголами, а потом один из предков, Сулейман Ибрагимович, получил княжеский титул. После этого наша татаро-монгольская кровь подпитывалась только русской кровью, и все остальные Чанышевы уже считались русскими. А войлок и я правда люблю. У меня даже в личной машине чехлы войлочные.
– Интересная ситуация получается… – задумчиво произнес полковник Симагин.
– Чем интересная?
– Это не относится к вопросу испытаний. Вернее, имеет к нему только касательное отношение. Но о странности ситуации разговор следует вести с командующим войсками спецназа ГРУ полковником Мочиловым. Мы от вас к нему едем…
– Но испытаниям это никак не помешает?
– Не помешает. Точно так же, как не должен им помешать войлок.
Профессор снова повернулся к Чанышеву:
– Да я не против, если вы будете надевать войлочную шапочку под шлем. Тем более эта шапочка лечит. Я сам собачник и знаю, что такое собачья шерсть. Пояс ношу постоянно. Из шерсти моей колли. Так что я не возражаю. Но шлем – обязательно. Не тяжелую металлическую каску, от которой шея, как я понимаю, устает и нарушается кровообращение головного мозга, а кевларовый шлем. Он и легче, и прочнее, и с пулей справляется лучше. И – функциональнее. Это главное. Наш шлем готовится для системы оснастки воина «Ратник». Слышали про такую систему? Мы только недавно завершили работу над наглазным тепловизорным устройством для шлема «Ратник», и теперь вам предстоит испытывать весь комплекс: шлем, прицел, внутришлемные системы связи, внутришлемный компьютер, тепловизионный наглазник и все сопутствующие элементы. Их немало, и все подробно описаны в инструкции по пользованию. Наши специалисты старались описывать доступно, чтобы разобрался даже самый несообразительный и малообразованный солдат. У нас таких еще хватает…
