Лев Пучков - Шесть секунд до взрыва
Мимо меня прошел пацан – тот самый, который рискнул запечатлеть боевиков на «Полароид». Он приблизился к ковыряющимся в моторе водителям и протянул что-то под луч переноски.
– Гляди, дядя, снимок получился, – обрадованно воскликнул пацан. – Вот они, враги. Нормально вышли. Можно в милицию отдать!
Рассмотрев полароидную фотографию, один из водил угрюмо пробормотал:
– Ага, обязательно. Можешь этот снимок себе на память взять. Так они и станут искать этих… Вон, на Дудаева был всероссийский розыск объявлен, что толку?
Перестав рыдать, я чисто автоматически приблизился к пацану, внимательно всмотрелся в лица, запечатленные на фото, и, вырвав из рук мальчишки фотографию, засунул ее в карман куртки, проигнорировав протесты маленького фотографа с опухшей щекой.
Нет, я не обижаю маленьких – это не в моих правилах. Просто мое сознание на общем фоне полного отчаяния вдруг вычленило одну рациональную мысль. Нет, в тот момент я даже отдаленно не представлял себе, как можно будет воспользоваться этой фотографией. Просто она была единственным связующим звеном, пусть зыбким и крайне ненадежным, но все же крохотным мостиком между мною и теми, кто увез в ночную мглу самого дорогого мне человека…
ГЛАВА 2
…Мужик стоял на опушке леса, обернувшись назад, и, прищурившись, смотрел на пятерых «духов», которые с ленивым любопытством наблюдали за его телодвижениями. Несмотря на достаточно прохладную погоду, а стоял конец апреля, на лбу у мужика подрагивали крупные градины пота. Кроме того, темные пятна, выступившие на клетчатой рубашке несколько минут назад, свидетельствовали, что этот парень в одночасье вдруг тотально вспотел – хотя он не бегал и не совершал титанических усилий. Это объяснялось просто: мужик не хотел умирать.
– Ну че встал? Ты иди давай, иди, – посоветовал один из чеченов – худощавый фиксатый черныш лет сорока, облаченный в баранью душегрейку и папаху. – Топай, – он ткнул для убедительности стволом автомата в направлении леса. – Туда топай.
Мужик тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой: в этом месте метрах в тридцати от опушки шла сплошная полоса минных заграждении – он прекрасно об этом знал.
– Не пойду, – мужик упрямо сжал губы и нахмурился, стирая пот со лба. – Уж если совести у вас совсем нет, мочите прямо здесь. А то ногу оторвет – буду мучиться, хрен его знает, как долго. Или отпустите, или мочите – не пойду туда, и точка.
– Э-ээээ – че дурака включаешь? – сокрушенно произнес фиксатый и пояснил: – Мы тебя здесь убить не можем – тут ваши спецы частенько работают. Вдруг труп найдут? Рядом село – женщины, дети… Труп найдут – будут зачистку делать. Самолеты будут, «вертушки», пушки – ну, сам знаешь. Невинные люди пострадают. А подорвешься на мине – хорошо. Если на мине, сам, значит, спроса ни с кого нет. Ты же не хочешь, чтобы невинные пострадали, э?
– Ну и что – спецы, – угрюмо буркнул мужик. – Закопайте поглубже, они же не будут в земле ковыряться…
– А вдруг будут? – не согласился фиксатый. – Найдут труп – женщины, дети пострадают. И потом, неохота землю копать…
– Я в гробу видел ваших женщин и детей! – Мужик развернулся, смачно плюнул в сторону «чехов» и внезапно сел на землю. – Не пойду никуда – хрен вам!
Как только он сел, я поднял указательные пальцы обеих рук вверх и качнул ими в сторону пятерых боевиков, так неосмотрительно скучившихся на опушке леса. Тотчас же из кустов с двух направлений затрещали автоматы с «ПББС» – пятерка «духов» аккуратно легла неподалеку от сидящего мужика, а сам сидящий ошалело вытаращился на моих разукрашенных бойцов, выскочивших из кустов.
– Ну вот, мужик, – с тебя коньяк, – сообщил я спасенному, выбираясь из канавы. – Или нет, лучше «Абсолют» – местный коньяк в последнее время чего-то испортился, батенька…
Вот таким образом началось мое знакомство с полковником ФСБ Анатолием Петровичем Шведовым. Как потом выяснилось, Шведов что-то там выискивал неподалеку, его прихватили «духи», приехавшие в село за провиантом, маленько побили и, за неимением времени и отсутствием возможности транспортировать на свою базу, решили ликвидировать как российского шпиона. А я с бойцами аккурат в это время возвращался из рейда и заинтересовался возней на опушке. Короче, повезло полковнику. Не разгляди я тогда мелькнувшую меж кустов клетчатую рубаху, «духи» бы с ним долго не церемонились.
Какого хрена он там что-то выискивал, я интересоваться не стал – не так воспитан. Добравшись до нашей заставы на трассе Ростов – Баку, я вручил спасенного полковника особистам и укатил с бойцами на ВПУ. На войне круг общения весьма разнообразен, и вспоследствии мы неоднократно встречались со Шведовым в разных местах Чечни и пару раз даже коротали время за чаркой. «Абсолют» он мне так и не презентовал, но как-то при случае вручил визитку со своими реквизитами и сказал:
– Будешь в столице, заходи без церемоний. Помни: я – твой должник…
Это, конечно, глупо – сломя голову мчаться за помощью к малознакомому мужику из ФСБ, пусть даже я и спас ему жизнь. Однако мне надо было срочно попасть в Чечню, причем не в обычной ипостаси, а как частному лицу. Я совсем не был убежден, что Шведов взмахнет ресницами и проблема моментально разрешится, отнюдь. Вполне могло оказаться, что никакого Шведова в природе не существует и мой полковник – не более чем легенда, под которой в Чечне работал какой-нибудь контрразведчик. Вполне могло оказаться, что телефон на визитке – просто цифры, тиснутые бронзовой краской на аккуратный прямоугольник плотной глянцевой бумаги по принципу «три П»: пол – палец – потолок. И вообще, просто чудо, что я не потерял эту карточку: помнится, я засунул ее в кармашек разгрузки, и она не выпала лишь совершенно случайно. Короче говоря, я действовал наобум, как зомби с принесенной программой: вот цель, вперед, без отклонений. Да, разумеется, у меня много хороших знакомых – на кривых тропинках войны люди быстро привязываются друг к другу и при необходимости все мои боевые братья встали бы плечом к плечу, чтобы помочь другу, попавшему в беду. В данном случае такая помощь была для меня абсолютно бесполезна. Единственный, кто мог реально что-то сделать, по моим рассуждениям, это был Шведов, или кто-то там еще, работающий под его именем.
Прибыв в Москву, я прямо с Павелецкого вокзала позвонил по указанному в визитке телефону. Когда на том конце слегка раздраженный голос ответил:
– Да, Шведов, – я едва не упал в обморок и даже прослезился от счастья.
– Это я, Сыч, – хрипло пробормотал я. – У меня беда.
– Ты где? – буднично поинтересовался Шведов, будто мы расстались вчера вечером после совместной попойки.
– На Павелецком, – я выглянул из будки и быстро сориентировался, – возле «Мини-маркета», ну, под желтой вывеской. Только приехал…
– Я тебя понял, – оборвал меня Шведов. – Стой на месте, никуда не ходи – заберу.
Минут через пятнадцать ко мне подкатил черный «ГАЗ-31» с нулями, и сидевший рядом с шофером Шведов, высунувшись в окно и пожав мне руку, бросил:
– Ты плохо выглядишь. Падай назад, – и показал большим пальцем правой руки себе за спину.
Буквально через полчаса я сидел в мягком кресле в просторном холле шведовскои квартиры и лаконично повествовал о своих злоключениях, пытливо всматриваясь в лицо сидевшего напротив хозяина, стараясь уловить его реакцию.
– Боюсь, что покажусь тебе черствым и бездушным, – сказал Шведов, выслушав мое повествование, – но утешительного ничего сообщить не могу. Ты знаешь, сколько русских женщин бесследно исчезли в Чечне за последние пять лет?
– Не знаю, – безразлично ответил я, – наверно, много. Мне те женщины по барабану. А свою я буду искать. Даже если вы мне не поможете, я найду способ попасть туда…
– Это дохлый номер, – Шведов махнул на меня рукой и болезненно поморщился. – Ты, Антон, лучше смирись и положись на судьбу. Мало ли как бывает – вдруг она к тебе сама объявится через некоторое время? Хотя…
Что это вы несете? – я ненавидяще уставился на Шведова – обида комком скакнула к горлу: не так должен был реагировать на мою беду человек, которому я спас жизнь. – Ну вы даете! Объявится! Вот спасибо, хорошо! – Я встал из кресла и направился к выходу, даже отдаленно не представляя себе, что я буду делать после того, как окажусь за дверью. Нет, не такой прием я ожидал встретить. Хотелось выскочить и набить кому-нибудь рожу, на худой конец заорать что-то непотребное.
Слезы застилали глаза, еще чуток – и разрыдаюсь. Шведов одним прыжком догнал меня, ухватил за локоть и начал водворять обратно в кресло, ласково увещевая:
– Тихо, брат, тихо. Не надо пороть горячку! Ну – заработался я, очерствел, ну, извини – ляпнул, не подумав… – и далее в таком же духе.
Особо не сопротивляясь, я снова уселся в кресло и агрессивно сообщил своему визави:
