Кирилл Казанцев - Бункер разбитых сердец
– Что, до такой степени? Это же смартфон, папа! – искренне удивилась дочь. – У меня с матерью из-за этого целая война вышла. Она говорит, сапоги купи на зиму и новый пуховик, а я лучше в старых похожу еще сезон, зато вот с такой мобилой!
– Что ж, намек понял, – кивнул Родин, беря бутерброд с сыром.
– Нет, ты не так подумал. Я – о другом, – энергично закрутила головой Дарья.
– Вот именно, давай о другом, – подметил Алексей, делая особое ударение на последнем слове, и, наконец, тоже подсаживаясь к столу. – Тебе ведь понятно, почему отец здесь?
Даша снова надула губки и замолчала, опустив длинные ресницы.
– Погоди, сынок, попей кофейку. Успеем еще. И вообще, чего вы тут как-то не по-братски общаетесь? Раньше такого не было. Вы – самые близкие люди, а как в террариуме, ей-богу. И с матерью, как я понимаю, сплошные терки?
Алексей выдержал недолгую паузу и, прерывисто вздохнув, выдал с некоторым вызовом:
– А ты как думал? Раньше все по-другому было. А теперь так, как сейчас. И вообще, они обе, по-моему, не в адеквате.
– Можно подумать, ты у нас самый умный, – нарушила молчание Дарья. – Он, видите ли, в институт поступил. Что ты! А работать не пробовал?
– А ты? Или только ноги раздвигать научилась?
– Так, тихо! – прихлопнул ладонью по столешнице Родин. – Это уже никуда не годится. Ты, Алексей, успокойся. Мы с Дашей обязательно поговорим. Но, если ты не возражаешь, с глазу на глаз и немного позже. Вот только все бутерброды съедим.
Дочь, уловив иронию отца, тут же демонстративно схватила сразу два и стала запихивать их себе в рот. Кусок колбасы свалился на пол. Но она не обратила на то внимания и ожесточенно жевала. Михаил наклонился. Поднял толстый кругляшок докторской, дунул на него и положил рядом с собой.
– М-да, красиво жить не запретишь.
– Значит, мне уйти? – с явной обидой в голосе спросил Алексей.
– Нет, – качнул головой Михаил. – Бутерброды ведь еще не доели.
– Ладно, вы тут доедайте, а мне в институт пора. Это ведь только у нашей красавицы сейчас каникулы, – напуская на себя важность, сказал Алексей, вставая с места, но тут вдруг усмехнулся: – Да, отец, шутки у тебя все те же. Давай, до вечера, – и, уже нисколько не обижаясь, протянул руку для пожатия.
Михаил тоже встал. Тряхнул его ладонь:
– Пошли, сынок. Я провожу.
Вышли в коридор. Алексей надел куртку, влез в кроссовки, стал зашнуровывать.
– Не холодно сейчас в таких? – по-отечески спросил Михаил и, достав из кармана деньги, протянул сыну: – На, купи себе чего-нибудь посезоннее.
– Да не надо, у меня другие есть, – выпрямился он, отстраняя его руку. – Лучше, правда, Дашке дай на сапоги. А то она с этим смартфоном про зиму даже не подумала.
И Михаил облегченно вздохнул. Значит, не все потеряно между братом и сестрой. Вот и отлично. А то уж напугали своими перепалками. Да, отвык он от таких семейных отношений. Так сразу и не разберешься в мелких передрягах.
– И ей дам, не волнуйся. Ну, держи.
* * *Самохваленко толкнул калитку. Незапертая изнутри, она бесшумно отворилась, и он ступил на землю бывших господ Сутуловых. Никогда раньше тут не был. Слышал только от других, что здесь всегда очень чисто и собаки бегают по территории. Породистые. Борзые, кажется. Или легавые. Хозяин охоту любил. Только сейчас в его поле зрения никаких собак не наблюдалось. Вот и хорошо. Не хватало еще, чтоб тяпнул кто. Но «наган» все-таки держал наготове.
Первой его появление заметила тетка. Чуть сдвинула на затылок широкополую шляпу и стала пристально следить за приближением незваного гостя. Аркадий понимал, что его кожаная фуражка на таких, как она, действует неблагоприятно. А чего хорошего им ждать от чекиста?
Одни неприятности. Оно и понятно. Но Анна, поглощенная своим трудоемким занятием, пока так и не увидела его. А ему хотелось покрасоваться именно перед ней. Перед этой неприступной кралей. И он, ступая по каменной дорожке, нарочито громко кашлянул в кулак. Анна обернулась и внимательно, даже с опаской во взгляде посмотрела на Самохваленко. И что странно, обе женщины совсем не обращали внимания на «наган» в его руке, как если бы мужчина в первую очередь заметил именно это – угрозу, и уж в последнюю очередь стал бы вглядываться в лицо врага. Аркадий почувствовал, что оружие выглядит тут среди глупых баб не совсем уместно, и решил пока убрать его в кобуру. И вообще, куда делась его уверенность, которой он был преисполнен пять минут назад? Смятение, зародившееся так неожиданно, как будто сделало его снова обыкновенным крестьянским мальчишкой, который всегда робел и конфузился при своих господах. Это ему сейчас совершенно не подходило. И Аркадий совсем сбился с мысли. Зачем он тут? Что говорить этим барынькам, которые его так внимательно изучают? А может быть, они все-таки узнали его? Как-никак столько лет в одном селе прожили. В одну церковь ходили. И все, что пришло ему в голову, когда он подошел совсем близко к удивленным и немного напуганным женщинам, сказать стандартное: «Ваши документы!» И тут же понял, что это тоже как-то неуместно и глупо. И вдруг, абсолютно неожиданно для себя услышал от Анны:
– Аркадий, это вы, если не ошибаюсь? Извините, не помню вашего отчества.
И она, вопреки всем его ожиданиям узнавшая его, вдруг улыбнулась. От чего стала еще красивее. Даже на какую-то сказочную фею похожая, о которой в детстве рассказывала на ночь мать. Хрупкая фигурка в светлом платье с кружевами на маленькой груди, растрепавшаяся косичка, что теперь выбивалась из-под шляпки светлыми локонами, и эти необыкновенной синевы глаза.
– Валерьянович, – ответил Аркадий, не узнав собственного голоса. И опять кашлянул. Только теперь не притворно. В горле на самом деле запершило.
– Ах, ну да! Сын Валерьяна Савельевича, – подсказала тетка, слегка хмурясь в отличие от племянницы.
– Да, конечно же, – слегка склонила голову Анна. То ли в знак согласия, а то ли выражая почтение.
Вот так номер! Они знают и его отца, который всего лишь столяр. А может, когда мебель у него заказывали? Или просто дверь или ставень какой в доме подправить? Неожиданно. А вот он – Аркадий, даже не помнит, как самого Сутулова звать, не то чтобы имя этой вот тетки. И почему он сразу не поинтересовался их именами еще там, в кабинете товарища Тупина? Непрофессионально получается. Да и не по-людски как-то выходит. И от того Самохваленко совсем впал в настоящий ступор. Вот что им сейчас предъявлять? «Лицом к стене или мордой в пол»? Но как все же хороша эта чертовка Анька! И она, словно почувствовав его конфуз, улыбнулась еще обворожительнее, теперь уже показав ряд безупречных белых зубов, и проворковала:
– Не желаете ли чаю, Аркадий Валерианович?
Ну, это уж совсем ни в какие ворота не лезет! Какой чай, если он сюда чуть ли не арестовывать их пришел. Но, тем не менее, неожиданно для себя самого, будто заколдованный этой сказочной феей, Аркадий пожал плечами:
– Чаю? Ну, можно и чаю.
– Что же, Лидия Васильевна, пойдемте в дом. Угостим соседа чаем, – обратилась она к тетке. – А картошка пока подождет. Не так ли?
И, прислонив тяпку к корявому стволу старой груши, Анна легкой поступью направилась к крыльцу веранды. Но Лидия Васильевна так и осталась стоять возле своей огромной лейки, с нескрываемым удивлением глядя вслед племяннице. Аркадий же тоже стоял как вкопанный, любуясь Анной со спины. И ощущал, что невероятно хочет ее. Прямо сейчас. Сию минуту! Даже в горле опять пересохло. Он сглотнул слюну и направился за ней, рисуя в своем воображении непристойные картины.
* * *Проводив до двери сына, Михаил вернулся на кухню. Даша уже справилась со своими двумя бутербродами и теперь пила кофе, манерно отставив в сторону мизинчик.
Он снова опустился на то место, где только что сидел, тоже взял чашку, отхлебнул глоток, поставил и нервно поправил свою непослушную челку. Он совершенно не знал, о чем сейчас говорить с дочерью. Алексей ушел и как будто унес с собой непринужденность обстановки. А Дашка, как назло, молчала и внимательно смотрела на него. Видимо, ждала вопросов. Но Михаил никак не мог собраться с духом заговорить о ее проблеме. Об их проблеме. Как-то совсем неловко себя чувствовал в данной ситуации. Может быть, зря ввязался в это дело? Все-таки это больше к женским проблемам относится. Вот если бы ему сейчас сказали «фас!» – тут все прекрасно. Набил бы морду сволочи или по-другому как разобрался. С ним. Не с ней. А здесь…
– Пап, ты хоть скучал по мне? – наконец нарушила тишину Дарья, продолжая сверлить отца пристальным взглядом.
Только теперь это был взгляд женщины. С хитринкой, пытливый, как рентген. Так только они умеют смотреть. Михаил давно научился это игнорировать. Но тут – дочка. Другой случай. Но, не поддавшись смущению, он открыто ответил:
– Да. Каждый день. Каждый час. Вы оба во мне занозой сидели. И ты, и Алешка. А вы? Ты вспоминала меня?
