Александр Тамоников - Игра на минном поле
— Я пошлю людей проверить твои слова.
— Ты не доверяешь мне?
— А ты, Абдалла, кому-нибудь доверяешь?
— Хоп! — повторил заместитель руководителя организации «Свет веры».
Хатим отключил станцию.
Шади ответил на поставленный вопрос:
— Одно то, что представитель российской Службы внешней разведки вышел на личную встречу, внимательно выслушал вас, задавая уточняющие вопросы, говорит о заинтересованности русских в любых инициативах, которые могут помочь им обезопасить себя на случай занятия Афганистана нашими бойцами. Хорошо также, что господин Гранов передает запись разговора в Москву. Но при этом следует учесть, что в Москве не будут с ходу принимать решения, вас, меня, ситуацию русские обязательно проверят, перепроверят, просчитают все «за» и «против» и только после этого пойдут или не пойдут на уже конкретные переговоры с вами.
— Все это верно. Пусть проверяют. Мы готовы к этому.
— Надо бы попросить Джемала полностью изолировать ваших родственников.
— Тоже правильно. Ты вот что, возьми людей и посмотри, уехали ли контролеры Абдаллы из рощи. Если не уехали, поторопи. Мне их присутствие совершенно не нужно.
— Хоп, я все осмотрю и доложу. Один вопрос, саиб!
— Спрашивай, Анвар, — благодушно разрешил Хатим.
— Долго мы здесь пробудем?
Полевой командир усмехнулся:
— Соскучился по своим молодым наложницам?
— Нет, но…
Хатим прервал помощника:
— Завтра утром уедем, и ты увидишь своих девочек. Мне сказали, ты выкупил у какого-то нищего десятилетнюю дочь?
— И кто же это такой осведомительный докладывает вам о том, что никого не касается?
— Эх, Анвар, ты же знаешь, как у нас могут льстить и угождать хозяину. Поверь, я специально не интересовался твоей личной жизнью, просто один человек сказал о девочке. Ты можешь не отвечать на мой вопрос.
— Ну отчего же? Раз все известно. Да, я купил десятилетнюю девочку.
— Но она же еще ребенок.
— Она моя раба. И я вправе делать с ней все, что захочу.
— Понятно. Ступай, я жду доклада относительно людей Муштака.
Проводив помощника, Хатим вызвал жену:
— Амира, мы ночуем сегодня здесь, приготовь все в женской спальне.
— Я беспокоюсь за детей, Мирза.
— А вот перечить мужу не надо, женщина. В Кабуле есть кому присмотреть за детьми.
— Да, Мирза.
— И приготовь на ужин плов!
— Хорошо.
— Ступай!
Через двадцать минут Шади доложил по связи:
— Люди Абдаллы Муштака уехали.
— Хорошо, возвращайся. Заодно проверь охрану.
— Слушаюсь.
В 14.50 машина Надира остановилась неподалеку от посольства в глухом переулке. Дальше Гранов пошел пешком, сопровождаемый Бакиром Хаджаром. В 15.20 Гранов вошел на территорию дипломатической миссии и поднялся в кабинет, где его ждал старший лейтенант Шустов.
— Как съездили, Виктор Алексеевич?
— Нормально, раз вернулся живой.
— Встреча стоила риска?
— Это не нам решать. — Майор достал диктофон, извлек из него флешку, передал помощнику: — Здесь запись разговора с Хатимом. Срочно отправь ее генералу Александрову.
— Понял, сделаем!
Шустов подошел к столу, на котором стоял компьютер. Вскоре доложил:
— Запись в Москву передана и принята. На раскодирование уйдет минут десять, так что где-то через полчаса вся информация будет у Александрова.
— Хорошо. Вроде ничего и не делали, а чувствую усталость.
— Нервы.
— Нервы? Нервы у меня в порядке. Просто устал.
— Ну, теперь, когда проявился Мирза Хатим, о полноценном отдыхе придется забыть. Служба напряжет меня по полной.
— Посмотрим. В принципе у нас не так много возможностей. И у наших агентов тоже.
Сигнал вызова по спутниковой станции прошел неожиданно быстро. В 16.00. Гранов поднял трубку:
— Слушаю.
— Это Александров. Я получил запись разговора, прослушал ее. То, что предложил Хатим, не ново и не удивило. Естественно, мы заинтересованы в том, чтобы при наступлении талибов северные территории Афганистана, как и в конце девяностых годов, находились бы под контролем наших союзников. Это самый оптимальный со всех точек зрения вариант. То, что такой человек, как Мирза Хатим, вышел на нас с подобным предложением, неплохо. Он действительно пользуется определенным авторитетом и влиянием в северных провинциях и среди местных командиров соединений и частей афганской армии. Хатим хорошо осведомлен. В плане того, что американцами действительно разработан секретный план срочной эвакуации высших должностных лиц марионеточного режима в Европу в случае попытки захвата власти талибами. Однако делать на него ставку или нет, решать не нам. Я передам всю информацию директору, он отправит ее в Администрацию. И там уже примут окончательное решение. Вы же пока продолжайте работу в штатном режиме. При изменении обстановки я определю вам круг задач, а пока занимайтесь текучкой. Как понял меня, Виктор Алексеевич?
— Понял, товарищ генерал-лейтенант!
— Ну и славненько. До связи!
— До связи.
Гранов отключил станцию, взглянул на помощника:
— А ты говорил, об отдыхе придется забыть. Впрочем, ты это сказал в отношении себя, потому как именно тебе придется постоянно находиться на связи с Москвой, а я пойду в жилой отсек к себе, прилягу.
— На ужин звать?
— Не надо. Хатим так накормил, что до сих пор живот, как барабан. Вечером попьем кофе, еще раз сами прослушаем запись.
— Вы думаете, мы найдем там то, что упустят наши спецы в центральном офисе?
— Я так не думаю. Но прослушать надо. Во время беседы мне показалось, что где-то Хатим сфальшивил. Где-то он сказал то, чего в его положении не озвучивают. Но мне могло действительно показаться.
— Хорошо, Виктор Алексеевич, послушаем запись. Если на связь выйдет Надир, что ему передать?
— А что ему передать? Пусть занимается своими делами, уделяет внимание семье. В общем, пассивный режим ожидания.
— Понял! Спим, значит!
— Занимаемся текущей работой. Проанализируй информацию по выводу войск западной коалиции. На что обратить внимание, ты знаешь.
— Куда, кому и сколько натовцы направят советников?
— Верно. До вечера, Дима, я бай-бай!
— Спокойного сна, Виктор Алексеевич. Но прежде чем завалиться в постель, я бы на вашем месте прошел медицинский осмотр. Черт его знает, чем накормили вас в Ак-Табазе.
— Там все ели из одной посуды.
— Но что для афганцев обыденно, для русских вполне может обернуться как минимум расстройством желудка.
— Хорошо, зайду в медицинскую часть, уговорил!
Мирза Хатим, помолившись, собрался было идти в женскую половину дома, но тут неожиданно громко прозвучал сигнал вызова спутниковой станции. Хатим отложил четки, подошел к чемодану, открыл его, снял трубку:
— Слушаю!
Звонил Джемал ад Дин.
— Надеюсь, я не вырвал тебя из объятий очаровательной Амиры?
— Нет, Джемал, но ты забываешь, что у нас не принято говорить о женах.
— Извини, если обидел. Я получил доклад Муштака. Ты хорошо сыграл свою роль, вот только сумел ли убедить русского разведчика?
— Не ему принимать решения.
— Это верно, но от его впечатления тоже немало зависит. И по голосу на записи их не определишь. Скажи, как вел себя русский?
— Так, как и должен был вести.
— Он выглядел настороженным?
— Нет, спокойным, даже слишком спокойным, ел с аппетитом, хвалил сладости, чай, афганскую кухню. Но слушал меня внимательно, хотя тоже, как и люди Абдаллы, записывал разговор.
— Мне стало известно, что эта запись уже в Москве, более того, кто-то из России общался с Грановым по закрытому спутниковому каналу, используя спутник военной разведки.
— Значит, вскоре следует ожидать ответных действий Москвы.
Джемал ад Дин проговорил:
— Знать бы каких.
— Я думаю, что агенты российской разведки установят за мной усиленное наблюдение. Не исключено, что такой агент может быть и среди приближенных ко мне людей.
Главарь террористической организации согласился:
— Я тоже так считаю. Поэтому тебе надо вести себя аккуратно.
— Не мешало бы еще что-нибудь подбросить русской разведке.
— Согласен, но что конкретно?
— То, что заставит Москву поверить в мою ненависть к убийцам брата и семьи. Кстати, как они в Пакистане?
— И Джафар, и Заида, и дети в полном порядке. Ты просил понадежнее спрятать их, мы спрятали. Сейчас вся семья в отдельном охраняемом доме пригорода Исламабада. Джафар передает тебе привет. Кстати, думаю не лишним было бы убрать из Афганистана и твою семью.
— Я позабочусь об этом. В ближайшее время. Брату же тоже привет от меня. И пусть не обижается. Ему недолго оставаться в «покойниках».
— Джафар все прекрасно понимает.
