Иван Стрельцов - Братья по оружию
– Значит, вы меня решили отрядить для нового отстрела полевых командиров, – задумчиво произнес Панчук-младший.
– Грех не воспользоваться такой ситуацией, – признался Крутов. – После удачно проведенной операции по уничтожению штаба сепаратистов мы сможем все преподнести начальству как общий план, и Михаил вместо отстранения от службы или даже суда получит орден (за удачное введение в заблуждение противника). Кроме того, как тебе известно из телевизионных новостей, за головы многих полевых командиров назначена цена. Один только главнокомандующий Ушастый стоит миллион зеленых, да и Одноногий не меньше. Как сейчас говорит молодежь, реальные деньги.
– Угу, – кивнул Шатун, то ли соглашаясь, то ли насмехаясь над этим предложением. – На Корсике нас учили: «Прежде чем сунуть куда-то голову, подумай, как ее вытащить обратно». Даже если я доберусь до штаба и перебью там всех, вряд ли мне дадут так легко уйти.
– Риск, конечно, есть, – не стал лицемерить Родион Андреевич, – на войне рискуют все, и писаря и генералы. Но с того момента, как ты пересечешь грузино-чеченскую границу, тебя будут опекать, как яйцо Фаберже. Вот. – Крутов вытащил из кармана пиджака электронные часы с большим экраном и набором кнопок вокруг титанового корпуса и протянул Владимиру. – Это, конечно, не из набора Джеймса Бонда, но тоже штучка непростая. Нажмешь эту комбинацию кнопок, и они тебе будут служить приемником спутниковой ориентации и позиционирования ГЛОНАСС, прибор, идентичный западному «Джи-Пи-Эс», только более точный. В какой бы точке Чечни ты ни находился – приемник укажет наиболее оптимальный вариант отхода к точке эвакуации. А вот эта комбинация приведет в действие спутниковый радиомаяк, и через пять минут по указанному месту будет нанесен авиаудар. Как видишь, несложно, но эффективно. Убедительно?
– Вполне, – согласился Владимир. – Теперь перейдем к деловой части нашего разговора. Не знаю, будут ли в штабе, когда я туда доберусь, Ушастый и Хромой, мне без разницы. Ждать их не стану, зачищу попавшихся под руку, но и зазря работать не собираюсь. Поэтому мое условие такое: пусть ваше командование положит в брюссельский Второй индустриальный банк на именной счет Жана Парлена миллион евро, и я тут же начинаю работать. Ясно?
– Ясно, – неохотно кивнул гость.
– И второе, мне нужен хотя бы примерный план действий, чтобы потом где-то с вашими людьми не биться лбами.
– Не проблема, – заметно приободрился Крутов. Неуловимым движением он извлек наружу пластиковый прямоугольник электронной записной книжки. – Здесь общий план и конкретные инструкции для тебя. Подробно изучи, а потом сразу же уничтожь прибор. Разведчик, как правило, горит на мелочах.
– Само собой, – неожиданно засмеялся Владимир…
Предутренний туман стал еще гуще, собранная в плотную воздушную пену сырость проникала под одежду, неприятно холодя тело. Карим Бансаров недовольно поежился, глубже втягивая шею в плечи. Правой рукой держа цевье «АК-74М», ладонью левой провел по редкой длинной бороденке, волосы на подбородке обильно пропитались росой.
Все это было неприятно, но не так страшно, как то, что предстояло через некоторое время.
– Карим, Карим, – возле Бансарова возник долговязый Акай. Он и еще семеро молодых чеченцев решили сдаться федеральным войскам, пока действовала объявленная Думой амнистия для боевиков.
– Чего тебе? – не оборачиваясь, шепотом спросил Карим, не отрывая взгляда от молочной стены тумана.
– А ты уверен, что гоблины[7]нас не перестреляют? – так же тихо спросил молодой чеченец. – А потом скажут, что мы напали на блокпост.
– Не мели ерунды, – резко оборвал его Бансаров. – Журналистка сказала, что все будет в порядке. Недаром же мы столько сюда маршировали. Гоблины не посмеют стрелять, там сейчас полно иностранных репортеров. Все будет нормально.
– Да благословит нас Аллах, – возвращаясь к остальным, буркнул Акай.
Наконец туман стал редеть, и вскоре со своего места Карим смог отчетливо разглядеть высокий земляной вал. Защитное сооружение, надежно защищающее блокпост от гранатометных обстрелов боевиков.
Впрочем, то, что перебежчики считали блокпостом, на самом деле было РОПом – ротно-опорным пунктом, чем-то вроде казачьей заставы времен покорения Кавказа. За земляным валом с комфортом разместилась усиленная рота сорок второй мотострелковой дивизии.
– Пора. – Карим повернулся к собравшимся чеченцам. Вытащив из-под камуфлированного ватника кусок белой простыни, крепко привязал ее к стволу своего автомата и коротко приказал подельникам: – Оружие держите на вытянутых руках над головами. Поняли?
– Поняли, – вразнобой ответили перебежчики.
– Тогда все, идем, – тихо добавил Бансаров. Выпрямившись во весь рост, он стал размахивать белым полотнищем, крича во все горло: – Эй, русские, не стреляйте, мы идем сдаваться.
Только после этого он сделал первый шаг. Из кустов в свете восходящего солнца он хорошо видел, как открылись амбразуры дзотов, над траншеей замелькали каски солдат, а спрятанные в капонирах БМП, развернув свои конические башни, наводят на них скорострельные пушки. Достаточно одного залпа, чтобы от группы перебежчиков остались кровавые ошметки.
Чеченцы на мгновение замерли, продолжая удерживать оружие над головами.
– Не стоять на месте, – шевельнул губами Карим и, держа над собой автомат с развевающимся полотнищем, первым шагнул в направлении РОПа. По ним по-прежнему никто не стрелял.
Когда до ворот опорного пункта оставалось около двадцати метров, изнутри вала раздался голос, в десятки раз усиленный мегафоном:
– Оружие и подсумки на землю. Лапы не опускать, и по одному, не спеша вовнутрь, шагом марш.
Чеченцы подчинились приказу и гуськом продолжили движение. Металлические ворота медленно распахнулись, пропуская перебежчиков на территорию опорного пункта.
Во внутреннем дворе военных было немного, около десяти солдат и четверо офицеров, а также с полдюжины журналистов, которые радостно скалились, ежесекундно щелкая своими фотоаппаратами.
«Остальные засели в окопах, думают, что это отвлекающий маневр. На мякине, как раньше, уже не проведешь. Жаль», – с горечью подумал Бансаров, хотя в данной ситуации один уничтоженный РОП слишком мелкая добыча в предстоящей операции.
Сдавшихся боевиков тут же обыскали, затем завязали руки за спиной и под охраной нескольких автоматчиков поставили на колени вдоль стены одного из жилых модулей.
В таком положении пленники стояли несколько часов, пока за ними не прилетели вертолеты. Пара «МИ-8» один за другим сели на посадочную площадку.
Уже через час Карим Бансаров оказался в Моздоке, а еще через сорок минут сидел на табуретке в узком помещении с маленьким зарешеченным окном перед следователем контрразведки.
Сидящий перед чеченцем лейтенант был примерно одного с ним возраста. На его щеках еще присутствовал здоровый юношеский румянец, что молодого следователя страшно злило, и он изо всех сил старался выглядеть матерым профессионалом.
– Итак, вы являетесь Каримом Бансаровым, уроженцем села Шишой, восемьдесят второго года рождения, – перед лейтенантом лежал паспорт чеченца, который тот предъявил по прибытии в РОП.
– Так точно, гражданин начальник, – криво усмехнулся пленник.
– С какого времени вы находились в бандформировании? – все тем же бесстрастным голосом продолжал следователь задавать вопросы.
– С двухтысячного, как ваши пришли в Ичкерию, так мужчины нашего села ушли в горы. Все-таки восемнадцать лет исполнилось, уже мужчина. Не ушел бы – женщины засмеяли, – угрюмо произнес Карим.
– Кто ваш командир? – Задавая свои вопросы, лейтенант тщательно вел протокол.
– Рустам Кабилов, он был каким-то начальником в правительстве Масхадова. Когда Грозный взяли федералы, приехал к нам в село создавать отряд. Правда, через два месяца он погиб во время налета на военную колонну. Мы долго оставались бесхозными, то Руслану Гибаеву помогали оборонять его родное село, то «Черному арабу» боеприпасы тащили в горы. Потом я и мои односельчане присоединились к отряду Абдулы Дельвина. Два года скитались с ним по горам. Он плохой командир, вот и решили сдаться федералам, раз объявили амнистию.
– Ясно, – с деланым пониманием кивнул следователь, после чего задал очередной вопрос: – В наших солдат стрелял?
– Стрелял, – не стал отпираться Карим Бансаров и пожал плечами. – Вот только не знаю, попадал или нет. В бою стрелял, а так зазря не убивал. Пленных не пытал. Кого хочешь спроси, начальник.
– Не переживай, спросим, – убедительно пообещал следователь. – Почему решил сдаться?
– Четыре года по горам козлом прыгать надоело. Вот и сдался, раз власть пообещала амнистию. Грех таким случаем не воспользоваться. К тому же мне уже двадцать два года, пора семьей обзаводиться. А у меня до сих пор ни кола ни двора, и ничего кроме войны в своей жизни я не видел. Когда первая чеченская началась – едва двенадцать лет стукнуло, тогда только прятался. А уже во вторую пришлось воевать. Теперь все, хватит, надоело, хочу почувствовать себя нормальным человеком. – Пленный явно стал «слетать с катушек». Следователь иногда понимающе кивал головой, потом внезапно нажал кнопку вызова конвоя. Когда в каморку вошли два огромных омоновца, приказал:
