Александр Бушков - Пиранья. Флибустьерские волны
Правда, усатенький головы не терял – в нагрудном кармане его полосатой рубашки Мазур моментально узрел небольшую черную коробочку с коротким столбиком антенны – а «Беретта» лежала тут же, возле колена. Что ж, возможно, этот тип и не был особенно беспечен – просто-напросто он руководствовался прошлым жизненным опытом, никак не предусматривавшим существования Мазура, выученного сваливаться, как снег на голову. Возможно, водная гладь казалась ему неодолимой преградой, надежно защищавшей от любых поползновений. Тем горше будет разочарование...
Вернувшись тем же путем в коридор, Мазур быстренько добрался до двери капитанской каюты, обозначенной соответствующей надписью, и ворвался туда незамедлительно.
Усатый оказался парень не промах. Он просто-таки моментально, без всякого перехода оставил в покое блондинкины округлости, потянулся одновременно и к взрывателю, и к пистолету, но не с Мазуром ему было тягаться. Два удара – и он стал тихим, вырубленным, совершенно безопасным для кого бы то ни было. Не было времени на эгоистические забавы, но Мазур все же выкроил секундочку, нанес еще два хлестких удара, ничего не сломавшие и не отбившие, но тем не менее обрекавшие усатого на недельку непрерывных болей в ушибленных регионах тела. Спутал его, запечатал ротовое отверстие, бесцеремонно привлек к себе ошарашенную блондиночку – а она хороша, у революционера вкус отменный! – зажал рот и прошептал на ушко:
– Все в порядке, никто тебя не обидит... Американский спецназ, майор Джонс. Соображаешь? Кричать не будешь?
Она закивала, всхлипывая. Убрав ладонь с ее плеча с мимолетным сожалением – хороша очень, лапочка – Мазур огляделся, поднял с пола легкое пестрое платьице, сунул хозяйке. Она торопливо напялила его, позабыв о своих розовых кружевных тряпочках, в художественном беспорядке валявшихся тут же. Ее взгляд, уже осмысленный, со злобной мечтательностью проследовал от лежавшего тут же автомата до скрученного обидчика. Мазур ее понимал, но, увы, приказ обрекал его на полный и законченный гуманизм...
Побыстрее завладев автоматом, он тихонько распорядился:
– Сиди здесь и носа не высовывай! Мы еще не очистили весь корабль, соображаешь?
Она закивала. Убедившись, что лапочка более-менее опомнилась и способна следовать указаниям, Мазур выскользнул в коридор, от греха подальше поставив автомат на предохранитель. Бесшумно двинулся в сторону главного салона. Теплоход был прогулочный, а потому его внутреннее устройство оказалось не особенно сложным – ни пассажирских кают, ни запутанных переходов, одна-единственная палуба...
В салоне, занимавшем едва ли не всю надстройку, произошли кардинальные перемены. Пассажиры все так же сидели и лежали вповалку, согнанные в центр помещения, но к ним прибавилась парочка упакованных злоумышленников. А Лаврик, грозно стоявший с автоматом наперевес так, чтобы его не смог выделить снайпер с берега – огромные окна, панорамные, ничуть не похожие на обычные иллюминаторы – порой повелительно рявкал на тех, кто, обнадеженный переменами, пытался встать. Была выполнена лишь половина работы, и никак не стоило разводить на борту парламентскую демократию с митингом в честь освобождения и полной анархией...
В двери появился Викинг и, так же держась в простенке меж высокими окнами, жестом доложил, что в машинном отделении все обстоит в лучшем виде. Мазур столь же выразительным кивком велел ему туда вернуться, прошелся мимо сгрудившихся заложников – даже в полумраке видно было, какие удивленные у них лица. Они решительно не понимали, почему их по-прежнему держат под прицелом, если все кончилось. Стоя в картинной позе, рявкнул:
– Внимание, дамы и господа! Майор Джонс, специальные силы армии США! Прошу оставаться на местах и сохранять спокойствие, операция еще не закончена, вам все потом объяснят!
Присмотрелся к троице в белых форменных кителях. Этих знаков различия он не знал – мало ли на свете гражданских моряков, запоминать все цацки памяти не хватит. И выбрал среди них капитана по простейшему признаку: у него были самые широкие золотые нашивки на рукавах да вдобавок разлапистая золоченая эмблема на кителе слева, какой у других не было. Нагнулся:
– Капитан?
– Вот именно, сэр, – чуточку сварливо отозвался «первый после бога», пытаясь сохранять хотя бы видимость осанистости. – Почему ваш парень по-прежнему...
– Вам всем потом объяснят, – сказал Мазур, подпуская в речь столько американских оборотов, сколько мог. – Операция гораздо сложнее освобождения одного вашего корабля... Живо за мной!
Капитан нехотя повиновался. Выведя его на палубу, Мазур кивком указал на лестницу вверх:
– Идите на мостик. Сможете в одиночку поднять якорь и управлять кораблем?
– Да, – угрюмо кивнул капитан. – У нас все по последнему слову...
– Вот и прекрасно, – нетерпеливо сказал Мазур. – Снимайтесь с якоря и идите вдоль берега, прочь от города. В машинном – порядок, а остальное я вам потом объясню... Живо! Полный ход!
Капитан, пожимая плечами и бормоча что-то, стал проворно взбираться в рубку. Мазур за ним не последовал – не стоило соваться под прицел, в этом вороньем гнезде он был бы как на ладони. Он хорошо знал, что такое снайперы САС – и потом, нужно было в темпе забрать пожитки...
Он успел к люку как раз вовремя – якорная цепь дрогнула, с лязгом поползла наверх. Рывками развязывая узлы, Мазур один за другим подхватывал мешки с аквалангами, укладывал их у борта.
Палуба под ногами чуть вздрогнула, забурлила вода под форштевнем – теплоход двинулся предписанным курсом. Не было нужды торчать у капитана над душой, если взбрыкнет, всегда успеется призвать его к повиновению...
По борту, обращенному к открытому морю, Мазур перебежал на корму и, стоя так, чтобы его от снайперов и наблюдателей загораживала надстройка, смотрел на город – россыпь огней и мельтешащих разноцветных реклам. Дорогие увеселительные заведения, надо понимать, работали в обычном режиме. Интересно, каким будет следующий ход спецов из британского «антитеррора»? Должны же они что-то предпринять в изменившихся условиях...
Так-так... В небе послышалось отдаленное тарахтение, и Мазур почти сразу же высмотрел на фоне звезд источник шума. Небольшой вертолет – не боевой, гражданский, обычная стрекозка со стеклянным пузырем кабины – поднялся откуда-то с набережной и держался примерно в километре позади, на высоте метров пятисот. Ну что же, логично. Следить на моторках не особенно и сподручно, а вертушка надежно висит на хвосте...
Он свистнул в два пальца, и, когда на палубу выскочили Викинг с Пешим-Лешим, одной фразой объяснил задачу. Сам направился в капитанскую каюту за самым доверенным человеком Аугусто.
Распахнув дверь, присвистнул без малейшего сочувствия. Усатый молодчик извивался на полу, тщетно пытаясь прикрыть наиболее деликатные части своего тела, а блондиночка, очаровательная растрепанная мисс Фурия, пылая нешуточной жаждой мести, неумело пинала его, от чего не было особого толку, потому что она так и осталась босиком. «Молодежь, – не без превосходства подумал Мазур. – Только пальчики себе собьешь, заинька, Пяткой надо, пяткой, да ты босиком...»
Но не было времени ее учить, и он, сграбастав прелестное создание в охапку, утихомирил не без труда. Блондиночка воинственно выдиралась и пробовала неумело ругаться – судя по неуклюжести попыток, у нее не было прежде особенной практики.
– Тихо-тихо-тихо, – сказал Мазур, ухмыляясь. – Это уже неспортивно.
– А вы знаете, что он собирался делать? – огрызнулась она, барахтаясь. – Я дочь сенатора США, а этот скот хотел, чтобы я....
– Трусики и лифчик подберите, – сказал ей Мазур на ухо. – Они на полу валяются. Неприлично...
Отчаянно ойкнув, она перестала барахтаться. Мазур ее отпустил и, глядя, как она кинулась подбирать вышеупомянутые детали туалета, спросил с любопытством:
– Я так понимаю, мне не дождаться горячего поцелуя в благодарность за спасенную добродетель?
– Все вы одинаковые, – огрызнулась она, зажимая в кулаке свои невесомые кружевные причиндалы. Не сердито, впрочем, огрызнулась, помнила добро. – Мужчины...
– Мисс, нам, военным, свойственно чувство прекрасного, – сказал Мазур. – И даже некоторые начала эстетики...
– Спасибо, – запоздало спохватилась она. – Вы, правда, так лихо его скрутили... Я про вас обязательно расскажу папе.
– Майор Джонс, – сказал Мазур, лихо отдавая честь на американский манер. – Дэвид Джонс, рота «С».
«Пусть ищут, – подумал он, – пусть голову ломают. Всех, кто был на корабле, наверняка не менее суток будут допрашивать, вымучивая все, что они видели и запомнили – а что они, собственно, видели и запомнили? Да ни хрена почти, нескольких субъектов с испачканными рожами, болтавших на классической американской мове...»
– Оденьтесь, – сказал Мазур. – А я доставлю этого скота куда следует. И оставайтесь в каюте, ладно? Ничего не кончено...
