Иван Стрельцов - Ад находится в Камбодже
Кричать, что это засада, не было смысла; необходимо было в срочном порядке дать отпор и отходить, спасая жизни оставшихся бойцов.
— Суки! — заскрежетал зубами Дум-Дум, припадая к наглазнику прицела. Мощная оптика в одном из оконных проемов обозначила стрелка с пулеметом, тот неистово крыл настильным огнем.
— Бум-м, — глухой выстрел слился с трескотней автоматов, Думдумыч передернул затвор и довернул ствол, увенчанный длинным цилиндром малошумной стрельбы. Новый выстрел — и очередной труп.
Снайперу вторили автоматы Дениса и Факира, короткими очередями выбивая стрелков с их позиций. Только Гуффи не участвовал в общем «веселье»: вытащив из ножен штык от трофейной «М-16», он с упорством крота рыл яму. Это было странное сооружение — узкая щель под углом в тридцать градусов в сторону аэродрома. Влажный грунт отходил пластами, как слоеное тесто, и вскоре француз смог добраться до полуметровой глубины. Штык-нож он вогнал в землю рядом с ямой по самую рукоятку. Дальше началось самое странное: достав из подсумка металлическую проволоку, ее отрезки он стал одним концом приматывать к чеке ручной гранаты, а другим концом — к рукоятке штыка. Проволочные отрезки выходили разной длины, и снаряженные таким образом гранаты укладывались в яму, на дне которой лежал прикрытый трофейной фляжкой небольшой кусок пластида со взрывателем и отрезком бикфордового шнура…
Огонь «АСВК» и пары автоматов на какое‑то время ослабил стрельбу — самое время дать команду на отход. Только Денис все не решался, что‑то его останавливало. В тот момент, когда наступила неожиданная пауза в огненной дуэли, из окопа, ведущего в правый дзот, выскочило нечто непонятное и на сгибающихся ногах бросилось в сторону спецназовцев. Из аэродромных бараков вслед ударили запоздалые выстрелы.
— Что?! — наконец Давыдов разглядел, что в их направлении бежит Есаул, на плечах поддерживая Цыгана. Второй диверсант выглядел и вовсе неестественно, но сейчас для командира это не имело значения. Главное — живы!
Майор вскочил во весь рост и, стреляя веером от живота, бросился навстречу диверсантам, ведомый лишь одной мыслью — отвлечь от них внимание. Факир и Гуффи тоже открыли ураганный огонь, не жалея боеприпасов. По-своему отреагировал снайпер.
— Так не достаньтесь вы никому! — как заклинание повторял Дум-Дум, раз за разом надавливая на спусковой крючок. Бронебойно-зажигательная пуля разворотила двигатель одной из «Сессн», самолет вспыхнул, как спичка; следующая пуля попала в топливный бак «Дугласа», и похожая издалека на гигантского дельфина крылатая машина загорелась. А вытекающий из пробоины горящий керосин тонким ручьем огня уже тянулся к третьему самолету.
Как из‑под земли появилась группа людей с большими красными баллонами огнетушителей в руках. Не обращая внимания на перестрелку, они со всех ног бежали к навесу.
— Не так быстро, хлопцы, — зловещая улыбка появилась на лице снайпера. Он взял в прицел бегущего впереди мужчину в просторном джинсовом комбинезоне на голое тело и широкополой шляпе северян времен американской войны. Видимо, это был пилот, искренне переживающий за свое детище.
— Бум-м, — голова «ковбоя» разлетелась ярко-красным фейерверком. Инерция была такой силы, что обезглавленное тело пробежало еще с десяток шагов. Зрелище оказалось шокирующим. Остальные «пожарные», побросав огнетушители, бросились врассыпную…
Пропустив мимо Есаула, Давыдов встал на колено и, уперев приклад автомата в землю, нажал на спуск подствольника. Едва раздался хлопок выстрела, упал ниц и поспешно откатился в сторону. Граната, описав дугу, вонзилась в обитую жестью крышу. На этот раз взрыв внутри барака был оглашен воплями раненых.
Теперь, когда Есаул и Цыган оказались в относительной безопасности, группа могла отходить.
Денис быстро заменил магазин в автомате, сунул в подствольник предпоследнюю гранату и стал пятиться. Но не тут‑то было: преемник покойного Натана Шерца оказался достойным своего предшественника — он не только грамотно организовал засаду, но и контролировал ход боя, а сообразив, что теперь диверсантов ничего не держит, дал команду идти в атаку.
Боевики, вооруженные громоздкими «АК-47», словно зубы дракона из древнегреческого эпоса, буквально росли из земли; появляясь поодиночке и небольшими группами, стреляя на ходу, они стремительно продвигались вперед. Их не могли остановить крупнокалиберные пули, разрывающие жертву на части. Несколько боевиков, держа в руках пулемет «Мадсен» и коробки с запасными лентами, бегом направились к левому дзоту.
«Если они оттуда откроют огонь, ни у кого из нас не останется ни единого шанса. Не то что уйти, головы поднять не дадут», — сразу разгадал маневр противника Давыдов. Прижав к плечу приклад автомата, он задержал дыхание и стал целиться. До дзота было не меньше двухсот метров — идеальная дистанция для точного выстрела. Но только в полигонных условиях, а в бою, когда пули свистят у самого виска, а от нервного напряжения руки дрожат и пот заливает глаза, тут уж как получится.
— Пуф-ф, — плюнул хлопком выстрела подствольник. Розовый шар свечения от реактивной гранаты точно по центру влетел в провал амбразуры. Едва слышный взрыв гранаты слился с более мощным: видимо, и этот дзот был заминирован.
Бревенчатая крыша вздыбилась, будто кто‑то ее пнул изнутри, стряхивая земляную насыпь. Бревна, переломившись надвое, обвалились внутрь…
— Отходите, я прикрою, — вставляя в свою штурмовую винтовку последний магазин, крикнул Гуффи.
— Держись, сынок, — сказал Факир, на что тот ответил с бахвальством бывалого пройдохи:
— Ни черта со мной не будет, сейчас я вас догоню.
Когда спецназовцы ушли за проволоку, оказавшись в относительной безопасности, наемник сделал несколько прицельных выстрелов, потом щелкнул зажигалкой и поджег бикфордов шнур.
Гуффи уже был возле заграждения, когда взорвался пластид. Лежащая под ним металлическая фляжка, словно поршень, вытолкнула из ямы гранаты. Примотанная к ним проволока, согласно оставленной длине, вырвала предохранительные чеки. И свинцового цвета шары, пролетев по дуге, рухнули на цепь боевиков, разразившись серией хаотичных взрывов. Это походило на миниатюрную ковровую бомбардировку, что вызвало настоящий ужас и смятение среди наступающих…
Цыган лежал на траве и хрипло дышал; его грудь тяжело вздымалась, а откуда‑то из‑под бронежилета доносились булькающие звуки. Все его лицо было в рубленых ранах от осколков, а вместо глаз — черные провалы с запекшейся кровью. Но самое страшное — это были ноги, вернее, то, что от них осталось. Рваные кровоточащие обрубки выше колен с торчащими белыми осколками костей и темно-красными клочьями мышц чуть выше штанины были туго перетянуты брезентовыми ремнями.
— Когда мы вошли в дзот, Цыган был первым, — на каждом слове запинаясь, тихо говорил Есаул, — а там темно… Ну, он шаг сделал… и тут щелчок. Цыганок только и успел сказать: «Опа», — и толкнул меня в проход, а сам… Я, когда бой начался, вытащил его в окоп, вколол промедол, наложил жгут, ну… потом к вам…
Спецназовец тяжело вздохнул, потом в отчаянии схватился руками за лицо:
— Как же все глупо получилось. Ой, как глупо…
— Умных смертей не бывает, — резко оборвал его Дум-Дум.
Иностранцы, не понимавшие ни слова по‑русски, тем не менее душой воспринимали происходящее. Все посмотрели на снайпера, потом на раненого. Тот лежал, запрокинув голову, широко открыв рот. Дыхания не было; сердце весельчака и неисправимого балагура, отважного бойца перестало биться.
Давыдов склонился над погибшим товарищем и под изумленными взглядами диверсантов стал выгребать из его подсумка патроны, ножи, индивидуальную аптечку, камуфляжную мазь. Это не было мародерством, всего лишь трезвым расчетом. Аптечку, ножи, мазь он передал французам, а своим угрюмо сказал:
— Пока суть да дело, братишку надо похоронить по‑людски.
В этот раз тоже не удалось осуществить задуманное: Сумико, специально оставленная в секрете, подала сигнал опасности. Труп мертвого спецназовца завернули в плащ-палатку и спрятали в густых зарослях.
Вскоре стало ясно, что это не погоня, а самая настоящая облава. Разгоревшийся у аэродрома бой был всего лишь задержкой, дающей основным силам время плотно обложить диверсантов.
Противник у спецназовцев оказался достойный — грамотный, опытный, одним словом, матерый, и руководил он «пехотой» по всем правилам науки войск специального назначения. Небольшие группы боевиков двигались по кругу, используя тактику патрулей, подобно удаву закручивая кольца вокруг жертвы.
Чтобы не завязнуть, диверсантам после скоротечных перестрелок приходилось отступать. Уходили они каскадом: сперва отбегала одна пара, две другие прикрывали, потом шла вторая пара и, наконец, третья.
