Путёвка в спецназ - Вячеслав Иванович Соколов
— Степаныч! А он точно не умрёт?
— Будем надеяться.
Перевернув начавшего постанывать Руслана на живот, поручил мне придерживать голову. Срезав ножом лохмотья, покачал головой:
— Охренеть. Везучий чертяка! Смотри, если не считать торчащих кусков железа и кучи мелких порезов, да шишки на голове — почти целый... Только одна глубокая борозда, сейчас края пластырем стянем и можно везти.
Посмотрев на Степаныча, как на умалишённого:
— Дед, ты чего? Смотри, из спины железяка торчит! И вот и тут тоже...
— Я и говорю фигня, все под углом вошли. Жить будет, сто процентов. А вот и «таблетка» наша!
Подкатила местная машина, с пассажирского места выскочил Сашка:
— Надо на пол что-нибудь постелить! — и бросился в казарму.
Следом, закинув за спину автоматы, бросились Балагур и Пепел... Блин, только сейчас заметил, что наши парни, все как один вооружённые, окружив нас держат под прицелом периметр... Молодцы! Они-то не знают, что это «закладка», а не прилетевшая граната... Капитан мог бы гордиться своими питомцами...
Постелив на пол УАЗика в несколько слоёв матрасы, аккуратно положили капитана лицом вниз.
— Лаки, что с лицом?
— Так стеклом посекло, — Санек пальцами прикоснулся к довольно глубокому разрезу на левой щеке, — ерунда. Вы бы ехали, Степаныч!
— В машину! Ещё есть дебилы, у которых ерунда?
— Мелочи, сам обработаю, — махнул рукой Пьеро. — Мажора забери, у него из плеча что-то торчит!
Ох! Ты ж! А я и не заметил! Тут же левое плечо выстрелило болью.
— Млять! Одни дебилы кругом! Какой командир, такие и солдаты! В машину! — дурным голосом взревел Степаныч.
Думаю, что нет смысла описывать дорогу в город. Как водила не получил инфаркт, до сих пор поражаюсь... Вот как бы вы себя чувствовали, если бы вам под руку орали:
— Быстрее, — при этом тыкая в бок стволом «калаша». И делал всё это чувак с окровавленным лицом и бешеными глазами? Пришлось даже прикрикнуть на Сашку:
— Отстань от парня! А то влетим куда-нибудь...
Ну, хоть тыкать перестал... А то бедный парнишка, аж побледнел от такого напряга. Но довёз до больнички быстро — молодец!
Рогожина сразу увезли в операционную, а нас с Сашкой заштопали под местной анестезией. Мой осколок вошёл не глубоко, на излёте, практически под кожу.
— Заноза, — так охарактеризовала ранение молоденькая докторша.
А Сашке наложила пару швов, предварительно достав из раны осколок стекла.
— Ничего, девки только сильней любить будут, — улыбнувшись, похлопала по плечу.
— Я женат! — возмутился таким предположением Санек.
— Тем более, не кукся. От такой мелочи жена не разлюбит. А она ведь тебя любит?
— Конечно!
Так, ну это надолго. Докторша допустила ошибку, которую в нашей группе уже давно никто не совершал... На тему своей Лидочки Санек может говорить часами. «Пойду-ка я к Степанычу, узнаю как там Руслан».
Капитан был никак. То есть всё ещё в операционной и как обстоят дела, было не ясно. Сел на диван стоящий возле стены, всё же лёгкая слабость в ногах присутствует — несмотря на то, что рана неопасная, крови натекло прилично. Степаныч же, замерев как статуя, стоял возле стены и бездумным взглядом пялился на противоположную стену, едва заметно шевеля губами. Через пару минут, как будто только что заметив меня, поинтересовался:
— Зашили?
— Нет. Только перевязали, там шить нечего. А Лаки пришлось... Шрам будет. Докторша решила его успокоить и на свою голову задела любимую тему: про Лидочку.
— Хм... — Степаныч едва заметно улыбнулся. — Пусть выговорится, от докторши не убудет.
И убедившись, что с нами всё в порядке замолчал, вновь уйдя в себя, всё так же беззвучно бормоча.
В конце длинного коридора появилась представительница местного персонала. Девушка явно пророчила себя в модели, потому что, вышагивала как на подиуме строго по одной линии и раскачивая бёдрами. Ох ты ж! А ведь не зря о себе мнит, не зря! Я таких красавиц почти и не встречал, даже в бытность свою... А ведь девушки вокруг меня увивались — ух, какие! Хотя надо думать, что увивались они по большей части вокруг папиных денег! Но мне то что? Имели их не деньги, а я!
Хотя что-то в ней было не так? Я молчу о расстёгнутом верхе белого халата, из которого на волю пытались вырваться такие!!! Такие!!! Мать моя женщина, какие! И как только пуговица, удерживающая это великолепие в плену, ещё не оторвалась? А, может, оторвётся? Ну, пожалуйста, оторвись, а! Оторвись!!! Нет счастья в этом мире, нет его!!!
Проходя мимо Степаныча, девушка остановилась и, повернувшись на девяносто градусов, посмотрела огромными глазищами на прапорщика.
Ох ты ж! А вид сбоку то, тоже шикарен! Халат настолько короткий, что казалось ещё миллиметр и можно считать её голой. Даже в моих эротических фантазиях у медсестёр не бывало таких халатов? Это ж беспредел. Тут больные вместо выздоровления от спермотоксикоза косяками отмирать начнут... А белокурая красавица внезапно заговорила, бархатным и до боли сексуальным голосом, у меня аж мурашки побежали. И нифига не по спине...
— Я вижу, вы молитесь?
Степаныч, с каким-то чумным выражением лица, кивнул.
— Я слышала, что искренняя молитва помогает?
Обалдевший прапорщик продолжает кивать.
— А ещё я слышала, что просить нужно тогда, когда помощь нужна, а не отвлекать по пустякам! — и, приблизив лицо к Степанычу вплотную, прошептала: — Хватит!
После чего отвернулась от обалдевшего прапорщика, подошла к кулеру с водой и, повернувшись ко мне спиной, слегка наклонилась! Млять! Вот как назвать то, что показалось из-под краешка халата? Очаровательные такие — полужопицы...
Обернулась через плечо и, стрельнув в мою сторону глазами, призывно улыбнувшись... показала мне язык!? Охренеть!
— Кто тут ожидает результатов операции капитана Рогожина? — раздался сзади мощный бас.
Вздрогнув от неожиданности, вскакиваю и оборачиваюсь. Передо мной стоит здоровый такой дядька с уставшим лицом, в белом халате и сжимающий в руках марлевую повязку.
— Мы... — хором разрешили его сомнения, измученные ожиданием вояки. То есть я и Степаныч.
— Всё в порядке. Везунчик ваш капитан: нашпиговало его знатно, но ничего критического. Повезло, что все осколки попали уже на излёте. Месяцок, полтора полежит у нас и будет как новенький. Но скажу вам, будь он чуть ближе и всё — кранты, даже не довезли бы. Повезло, одним словом!
Я только открыл рот, как вмешался Степаныч:
— Да, да...
