Станция невозврата - Александр Александрович Тамоников
— Мы не будем делать это одновременно, — заявил Богданов. — Вернее, не так, как тебе представляется, Саша.
— У тебя есть план, командир? — спросил Дубко.
— Да, у меня есть план, — объявил Богданов.
— Уже? Когда же ты успел его составить?
— Было время подумать. Мой план не идеален, и для его реализации нужно, чтобы сложилось воедино много факторов, только тогда он сработает. Но я уверен, этот план — наилучший вариант для достижения цели: быстрый, эффективный и осуществимый.
— Хорошо, командир, рассказывай, что придумал. — Дубко окинул взглядом бойцов. — Нам всем хочется, чтобы это дело поскорее закончилось.
Обсуждение плана затянулось до полудня. Дальше Богданов связался с послом, чтобы получить разрешение на осуществление плана. Остальные продолжили дорабатывать детали, чтобы не упустить мелочей. Мурат присоединился к бойцам спецподразделения, давая ценные советы относительно ландшафта местности, обычаев и привычек местного населения. Бекир Тулан особого рвения в деятельности спецназовцев не выказывал, и его оставили в покое, посчитав за благо уже то, что он не высказывается против рискованного предприятия.
Тишков приехал только к четырем часам после полудня. Выслушав полковника Богданова, он не стал отпускать комментарии, лишь попросил прописать основные моменты на бумаге, чтобы ему было легче озвучить идею перед турецкими властями. Затем он уехал и вновь появился уже к одиннадцати часам ночи, зато с хорошими новостями: план Богданова одобрили, дали «зеленый свет» на его реализацию и снабдили всем, о чем он просил. После его отъезда операция вошла в заключительную стадию. Бойцы спецподразделения снова разделились на группы и разъехались готовиться на местности к проведению операции.
В полдень седьмого дня пребывания в Турции бойцы спецподразделения «Дон» почти в полном составе расположились по периметру штаб-квартиры Ереванского отделения «Дашнакцутюн». Полковник Богданов сидел в нескольких метрах от входа в дом и наблюдал. Его бойцы заняли позиции согласно плану: Лепилин и Зуйков заняли южную сторону, Дубко и Уфимцев — северную, Дорохин прикрывал тыл. Не было только лейтенанта Казанца.
В это самое время он сидел в машине чуть в стороне от дороги, ведущей к тренировочному лагерю «Дашнакцутюн». Он неотрывно смотрел на часы, так как от точности выполнения его части операции зависело, сумеют ли они покончить со штаб-квартирой Ереванского отделения «Дашнакцутюн». Изначально эту часть операции Казанец должен был выполнить один, но в процессе обсуждения Мурат предложил свою помощь не только в качестве консультанта, но и в качестве участника операции. Обдумав предложение, Богданов согласился. Участие Мурата не обсуждалось с властями Турции, но времени на повторное одобрение не было, а идея Мурата казалась стоящей.
— Ты уверен, что хочешь изменить план и включить в него Элмаса? Мне кажется это не слишком хорошей идеей, — обеспокоился Дубко, услышав о корректировке плана. — Все-таки он подданный чужой страны. Страны, в которой мы собираемся развернуть маленькую локальную войну.
— Уверен, Саша. — Богданов действительно выглядел уверенным. — Так Казанцу не придется раздваиваться и присутствовать сразу в двух местах, за него это сделает Мурат. Ему ничего не придется делать, только наблюдать с той позиции, на которую не может попасть Казанец.
— И все же это опасно. Лучше отправить с Казанцом одного из наших парней, — возразил Дубко.
— У нас и так мало бойцов, Саша, и ты это знаешь. Мы не можем допустить в штаб-квартире повторения событий в Зовуни. Эти люди нужны нам живыми, — напомнил Богданов. — А мы даже не знаем, с каким количеством людей столкнемся. Нет, Саша, у нас нет лишних людей, чтобы посылать их с Казанцом, поэтому кандидатура Элмаса нам подходит.
Богданов надеялся, что операция пройдет гладко и ему не придется отвечать за смерть Мурата перед турецкими властями. Перед отъездом он дважды напомнил Мурату Элмасу, что его миссия включает в себя только наблюдение.
— По рации передаешь Казанцу то, что видишь, и больше ничего. Ты меня понимаешь, Мурат?
— Не волнуйся, командир, я не подведу, — заверил Элмас, и Богданов ему поверил.
На тот момент идея казалась стоящей, но теперь, сидя в засаде, Богданов начал сомневаться в правильности своего решения. За два часа, которые они просидели в засаде перед штаб-квартирой, он успел насчитать восемь человек только охраны дома. Раньше их было четверо, и увеличение числа охраны вдвое могло означать, что именно на этот день в штабе назначена важная встреча. Это должно было радовать полковника, но он не имел возможности узнать, что происходит в тренировочном лагере, и поэтому не мог перестать беспокоиться. «Что, если охрану лагеря так же усилили? Что, если там тоже планируется что-то важное? Казанец там практически один, перед ним поставлена четкая задача, и к ее выполнению он приступит уже через десять минут. Он не сможет связаться со мной, если в лагере все пойдет не по плану, и тогда ему придется действовать на свой страх и риск. К кому он обратится за помощью? Только к Мурату. Тот ему не откажет, и неизвестно, что из всего этого выйдет».
Когда истекли последние минуты ожидания, Богданов отбросил сомнения, перебазировался ближе к дому и подал сигнал к штурму. Отсчитав положенные три секунды, полковник рванулся вперед. Первого часового, у калитки, он снял одним резким движением приклада. Удар в висок — и часовой лежит на земле. Богданов не оглядывался, он двигался вперед. Еще три больших прыжка, и он у крыльца. Там двое часовых, но к Богданову на помощь спешит Дубко. Богданов снял левого, Дубко — правого. И оба замерли в ожидании переполоха. Но нет, вокруг тишина. Богданов заглянул за южную стену. Там Лепилин, повалив часового на землю, связывал его руки и ноги. Зуйков стоял над распростертым телом еще одного часового. Богданов повернулся к Дубко, глазами указал на северную сторону дома, беззвучно спрашивая, что там. «Все чисто», — одними губами произнес Дубко. Богданов приблизился к двери, снова досчитал до трех и, махнув рукой Дубко, распахнул дверь.
И все повторилось! Как в замедленной съемке, он видел за столом людей, много людей. Видел, как вытягиваются от удивления их лица, как выражение удивления сменяет страх. А затем их руки потянулись к оружию. «Стойте! Нет, не нужно этого делать! — пронеслось в голове Богданова. — Так не должно быть, только не так». Он
