Сергей Самаров - Парни в бронежилетах
Минуют место недавнего боя. Оставшиеся на дороге лужи крови подсохли и присыпаны пылью уже настолько, что их не видно. Дальше следует длительный прямой участок по склону. Тот самый участок, что так хорошо просматривается из деревни. Видно, как на спортивную площадку приземляется очередной вертолет и офицер без головного убора бежит навстречу полковнику и подполковнику, что-то отдает им.
– Фотографию китайца привезли, – говорит Паутов.
– Тебе китаец сильно понравился? – спрашивает Парамоша со смешком у женщины, чуть подталкивая ее в плечо круглым стволом «винтореза».
Женщина по-кошачьи фыркает:
– А что в нем нравиться может?.. Вежливый очень... Добрый, как баба... Зачем только его слушали...
– Тебе такие, похоже, не по душе? Тебе абрека подавай...
– Мне больше по душе настоящие мужчины... – Она отвечает почти грубо, хотя грубость можно отнести за счет природного низкого голоса. – Кажется, здесь... Дальше пешком, – говорит женщина, не отнимая от лица платок.
Машина останавливается за новым поворотом.
– Так кажется или в самом деле здесь? – уточняет Сохно и поворачивается к женщине. В упор на нее смотрит. Он играет на контрасте. С одной стороны – старший лейтенант с кучей слов, с другой – жесткий майор, требующий ясности.
– Я не смотрела, когда машина ехала. По тропинке я путь хорошо знаю... Это с другого конца села... А с дороги всего несколько раз ходила...
Она говорит быстро. Так обычно говорят, чтобы скрыть акцент или волнение. Тем не менее акцент просвечивается вполне ясно, а зачем скрывать волнение, если ты не мужчина? Женщине допустимо волноваться в любой экстремальной обстановке, тем более хозяин магазина сказал уже, что она любила Анзора, только несколько часов назад убитого. Так и было сказано – «любила». Это совсем не то, что быть любовницей полевого командира. Иначе хозяин магазина и назвал бы ее любовницей.
Уже начинает активно вечереть. Скоро и стемнеть может. Надо дойти быстрее. Миноискатель они взяли с собой, чтобы не нарваться на ловушку.
На тропу выходят парами. Первыми женщина и Парамоша, чуть отстав, чтобы дать Парамоше возможность языком поработать, два майора. Парамоша это оценивает, он увлекается, языком работает честно и с вдохновением. Заглядывает женщине в лицо. У нее очень красивые глаза. Может быть, само лицо испортило бы впечатление, как обычно бывает с восточными женщинами из-за величины и формы носа, но эти глаза в щели под и над черной тканью, чуть красные от недавних слез, неподвижные, почти не моргающие, – красивы бесспорно. Хотя и очень трудно понять, что они выражают. Одобряют приступ болтовни старшего лейтенанта или пугаются его.
Наконец Сохно своим тренированным ухом разведчика слышит, как женщина чуть смущенно хихикает своим низким голосом. Это впечатляет. Майор толкает Паутова в бок. Паутов кивает с уверенностью: мол, знай наших... Сохно на приоритет не претендует и в конкуренты старшему лейтенанту не набивается. Идут скромно.
– Далеко еще? – спрашивает Сохно.
Он прекрасно помнит, сколько времени понадобилось наблюдателю, чтобы не пройти, а проползти у него над головой и передать сообщение об обнаружении разведчика федералов. Конечно, он мог и просто сигнал подать... Но почему тогда машина остановилась прямо на нужном месте? Средств связи ни в машине, ни у наблюдателя обнаружено не было.
Женщина не отвечает и ускоряет шаг.
– Миноискатель... – тихо шепчет Сохно второму майору.
Тот подправляет наушники, щелкает тумблером и делает три быстрых шага вперед, нагоняя Парамошу и женщину и намереваясь пройти между ними.
– Далеко еще, спрашиваю? – повторяет Сохно.
Женщина оборачивается, глаза ее сияют торжеством.
– Уже пришли...
Она резко отталкивает не ожидавшего такого майора Паутова и делает несколько быстрых шагов по тропе. Сохно понимает все, понимает, что он уже опаздывает, опаздывает и Паутов что-то предпринять, может успеть Парамоша, но он, увлеченный своей болтовней, ничего еще не понял... Единственное, что Сохно успевает, это схватить своими мощными руками двух спецназовцев, сгрести их в охапку и повалить на землю, в сторону от тропы.
И в это время происходит взрыв – женщина привела их на заминированную тропу, зная, где расположены мины...
* * *– Рапсодия, я Бандит, как слышите? – голос Сохно обыкновенно чуть насмешливый.
– Толя... Что-то там в вашей стороне солидно ухнуло... – привыкший, что Сохно может без ожогов из серной кислоты вынырнуть, полковник Согрин не слишком волнуется.
– Это мы ухнули... Красиво было?
– Адского пламени мы не видели...
– Противопехотки... Осколочные...
– Так ты с того света? – вклиниваясь в разговор, спрашивает Разин.
– Почти... Уши заложило, плохо слышу... Вызывайте «вертушку»... Мы втроем ранены... Все ноги в осколках... Паутов тяжелый... У него осколок под основанием черепа. Кажется неглубоко, но вытаскивать не рискую, может открыться кровотечение. Он без сознания.
– Бандит, я Прыгун. Понял. Сажусь за связь. Вызываю «вертушку»...
– А Парамоша? – волнуется Разин.
– Сидит... Смотрит осоловелыми глазами и больше не болтает...
– Что случилось?
– Баба...
– Что, «баба»?
– Завела нас на заминированную тропу... Сама на мину наступила... Специально...
– Там много взрывов было...
– Цепочкой пошло... Детонация... Они были в сеть завязаны... Хорошо, я прочухал... Она хотела завести дальше. Тогда бы в лоскуты всех порвало... Как ее саму... Ох, злая баба...
– Отправляю людей, – говорит Разин. – Где вас искать?
– От машины влево по тропе. Пока доберетесь, стемнеет... Я подсвечу фонариком... Ну, баба... – Сохно почти смеется.
– Тебя тут другая баба ждет. Хотела, чтоб заглянул вечерком... С которой днем разговаривал. Сыновья у Рамазана служат...
– Помню... Скажи, что не успею... Мне ногу почти оторвало...
– Перевязку сделал?
– Чем сейчас и занимаюсь... Осколков в ноге – как семечек в ладошке... Парамоша, шевелись... Слышишь, черт... Он в норме, ходить может. Контузия. К Паутову! К майору! Его перевяжи, я сам справлюсь... – доносит «подснежник» разговор внутри группы.
– Бандит! Толик! Вертолет высылают сразу. Через пару часов обещают быть... Волгу и Рапсодию просят обеспечить освещение посадочной площадки. Хотя бы кострами по углам.
– Сделаем...
– Капитан Ростовцев, – командует Разин, – бери троих, на ходу готовьте носилки. За ранеными – бегом, с ранеными – на машине...
И подтягивает свои велосипедные перчатки.
– Есть, – отвечает Ростовцев и подтягивает свои глухие перчатки.
Он носит перчатки зимой и летом, в тепле и в холоде. Прячет от посторонних взглядов нервную экзему. В другой обстановке вылечил бы давно. Но жизнь спецназовца избавиться от этой гадости не позволяет. Нервы всегда на взводе.
Ростовцев пальцами показывает на тех, кого берет с собой. Забирает всех, кроме занимающих посты.
– Я пойду, – сам вызывается Кордебалет, лучший друг Сохно.
– Отставить, – запрещает Согрин. – Остаешься у рации... Ростовцев, машину сразу гони к спортивной площадке. В дороге осторожнее, не сильно трясите... Дорога здесь... Камень на камне... Мы пока местного врача поищем. Есть же у них здесь врач или хоть фельдшер...
– Сами там осторожнее, – в спину командирам групп советует Кордебалет. – Кто знает, что здесь за местные... Пусть хозяин магазина своих парней в патрули выставит. Он вроде бы надежный...
Полковник с подполковником спускаются с горы бегом, хотя уже почти наступила темнота. Не спотыкаются и сразу направляются к дому хозяина магазина.
ГЛАВА 13
1
Он долго думает, прежде чем позвонить... Держит в руках трубку сотового телефона и не решается набрать хорошо знакомый номер. Так уже было... Так уже было много раз... Он даже начинает набирать, дважды начинает, но что-то удерживает его руку.
Слишком сложно они расстались. Без ругани, что порой случалось, и случалось часто, если учесть взрывные характеры обоих, но, что самое плохое, без страсти... Софи не хотела, чтобы Термидор уезжал. Он смеялся – работа такая. Она требовала, чтобы он бросил такую работу и перестал ездить... А он отвечал, что для специалиста его профиля в ее городе работы никогда не найдется. Разве что начальником полиции, но его, как иностранца, на эту должность не возьмут...
Она считает его самым тайным из всех тайных агентов. И даже не спрашивает, агентом какой державы он является, потому что у нее в голове не укладывается, что бывают чужие агенты, а не итальянские. Она слишком проста... Софи... Она очень проста и доверчива... Непростительно доверчива... А потом доверчивость в один прекрасный момент возмущается, и происходит взрыв... И из-за этого она много раз попадала в беды. Он ее из такой беды и выручил однажды. Попросту говоря, спас... Пришлось применить все навыки, наработанные за шесть лет службы во французском иностранном легионе. Хотя мог пройти мимо, как подсказывали ему черты характера. Он всегда проходил мимо и не вмешивался в дела, которые его не касаются. А тут, сам не зная, по какому внутреннему велению, вмешался. Спас и сам удивился, когда получил свою долю ее доверчивости, очень наивной и беззащитной женской сущности...
