Алекс Берн - База-500: Ягдкоманда
— Господин оберштурмбаннфюрер! За время несения дежурства происшествий не случилось! Дежурный по объекту СС-унтерштурмфюрер Дмитренко!
Я скомандовал «вольно» и вместе с Дмитренко отправился на проверку постов. В течение часа я убеждался, что объект охраняется в установленном порядке, после чего я отпустил Дмитренко и пошел в канцелярию.
Вахман находился в своем кабинете и усердно корпел над бумагами. Увидев меня, он вскочил, но я жестом тут же велел ему садиться. Усевшись на стул возле письменного стола Вахмана, я окинул взглядом кабинет.
Надо отдать должное начальнику штаба: он устроился основательно. За его спиной возвышался внушительный сейф, — именно добротный сейф солидной немецкой фирмы, а не несгораемый шкаф безвестной артели народных умельцев, как у меня. Рядом с сейфом на стене висело два щита, задернутых опечатанными шторами, — один метр на полтора, другой поменьше. На столе Вахмана стояли письменный прибор и стаканчик с остро заточенными цветными карандашами.
— Что там на зашторенных щитах? — спросил я.
— Карта района, километровка, — ответил Вахман. — А на щите поменьше образцы документов, принятых в рейхскомиссариате «Осталанд».
— Вот как! — удивился я. — Когда вы их успели получить?
— Перед убытием на объект я официально запросил штаб командира СД и полиции Вайсрутении на этот предмет и по прибытии в Волковыск получил образцы через курьера секретным портфелем, — ответил Вахман.
Похвально! Однако мой новый начальник штаба знает толк в формальных сторонах службы.
— А у вас есть образцы документов, позволяющих посещать наш объект? — осведомился я.
— Нет, — признался Вахман. — И это меня беспокоит!
— Никакого беспокойства! — усмехнулся я и протянул Вахману свой пропуск. — Вот образец, ознакомьте с ним всех офицеров батальона, которые будут нести службу в качестве дежурных по объекту. Текст не важен, главное: должна стоять собственноручная, — а не факсимиле, — подпись группенфюрера фон дем Баха, а самое главное: в нижнем правом углу должна быть опять-таки собственноручная пометка обергруппенфюрера «Stupunkt 500». Без этой пометки документ перестает являться таковым со всеми вытекающими из этого последствиями. Ясно?
— Так точно, оберштурмбаннфюрер!
— Хорошо, — удовлетворенно подытожил я и, немного помедлив, добавил: — Еще вопрос, Вахман…Чем вы точите карандаши?
— Простите? — изумленно вскинул брови Вахман.
— Ваши карандаши в стаканчике острые, как шило сапожника. Чем вы их затачиваете до такой степени?
Вахман улыбнулся и достал из ящика стола что-то, напоминающее мини-мясорубку.
— Точилка для карандашей, оберштурмбаннфюрер. Очень полезная вещь!
Да, очень полезная вещь… в лесу, в окружении партизан и русских десантников. Я едва не рассмеялся, но вовремя сдержался. В конце концов, кто-то в этом сумасшедшем месте должен тащить воз рутинной чиновничьей работы!
— Отлично, Вахман! Отправляйтесь спать, у вас завтра много дел: ведь вам следует досконально осмотреть объект.
— Да, оберштурмбаннфюрер. С вашего позволения: еще пятнадцать минут, чтобы я успел просмотреть вот эти бумаги.
— А что это за бумаги?
— Требования на материальное оснащение, рапорты… например, шарфюрер Геберт из 22-го взвода просит выдать ему сапоги взамен порванных при разгрузке вагона с боеприпасами. Я проверил: действительно, подошва повреждена острым предметом… Вряд ли умышленно, но… Прикажете провести расследование?
Я едва сдержал усмешку и с серьезным видом ответил:
— На ваше усмотрение, Вахман. Я уверен, что вопросы внутренней службы и материального снабжения вы прекрасно решите самостоятельно. Хайль Гитлер!
Вахман вскочил, с готовностью выбросив правую руку вперед. Я внимательно окинул его взглядом: среднего роста, темнорусые волосы аккуратно разложены на косой пробор вежеталем; глаза скрыты за стеклами очков в тонкой оправе… Кого он мне напоминает? Черт возьми, ему бы еще тонкую полоску усов — и вылитый наш рейхсфюрер! Впрочем, дело не в этом: я и в самом деле уже его где-то видел.
— Вы работали в СД? — спросил я.
— Так же, как и вы, оберштурмбаннфюрер, хотя позже меня перевели в кадровую службу гестапо, — позволил себе скромную улыбку Вахман. — А до этого, так же как и вы, служил в Баварской политической полиции.
— Вот как? — воскликнул я. — Так вы мой земляк из Мюнхена?
Я изобразил на лице радость, но на самом деле испытал чувство беспокойства. Так Вахман все-таки пришел к нам из гестапо! Надо его прощупать тщательнее.
— Заходите ко мне как-нибудь на рюмку коньяку, — пригласил я. — Вспомним старые времена и совместных знакомых.
— Благодарю, оберштурмбаннфюрер! — поблагодарил Вахман. — Непременно!
Я вышел из кабинета Вахмана, достал сигарету и закурил. Я точно где-то видел эту физиономию. И явно не в здании БПП в Мюнхене. И не в здании СД в Берлине. Что-то связанное с очень важным для меня… Но я никак не мог вспомнить. Но я знал, что в конце концов вспомню.
* * *Едва я вернулся в свой кабинет, как зазвонил телефон внутренней связи: это был дежурный.
— Телефонограмма из штаба командующего «Руссланд-Митте», оберштурмбанфюрер!
— Читайте!
— «Штаб Высшего руководителя СС и полиции (ХССПФ) «Руссланд-Митте», 22 августа 1942 года, 21 час 35 минут. Для начальника объекта «База 500», командира отдельного батальона специального назначения СД «Люблин 500» СС-оберштурмбаннфюрера Герлиака. Срочно, секретно. В соответствии с приказом ХССПФ «Руссланд-Митте» вам надлежит прибыть на совещание офицеров СД и полиции в Минск, в штаб ХССПФ 23 августа к 18 часам. Подписано лично СС-обергруппенфюрером фон дем Бахом».
— Принято в 22 часа пять минут, — ответил я, взглянув на часы. Если русский десант еще не разгромлен, поездка в Минск довольно рискованна. А авиаслужба батальона с двумя самолетами еще не прибыла, застряв на аэродроме Варшавы. Придется ехать через Волковыск. Я приказал передать шоферу и Махеру приказ о готовности к выезду с объекта в 9 часов утра, захватить личное оружие, гранаты и сухой паек. На время моего отсутствия функции командира батальона возлагаются на начальника штаба.
* * *К четырем часам дня мы без всяких приключений добрались до Минска. Я сразу направился к Штадле разведать обстановку, но того не оказалось на месте. Через час мне удалось его отловить, но Штадле не был расположен к разговору.
— Зайдите ко мне после совещания, Герлиак, — предложил он. — Тогда все и обсудим в спокойной обстановке.
— А что мы будем обсуждать на совещании? — закинул я удочку.
— Ничего особенного, — улыбнулся Штадле. — Бах в присутствии своих офицеров решил высказать неудовольствие по поводу работы СД и полиции Вайсрутении. Но Готтбергу все это слушать не с руки и весь гнев Баха придется принять на себя оберштурмбаннфюреру Штрауху.
— А разве Штраух заместитель Готтберга? — удивился я. Как ни крути, но за порядок на территории генерального комиссариата Вайсрутения отвечал начальник СД и полиции Вайсрутении, — то есть именно СС-группенфюрер фон Готтберг.
— Нет, он подчиняется начальнику айнзатцгруппы «А» доктору Пифрадеру. Готтберг рассудил: раз акциями против евреев в районе Слоним — Коссово руководила айнзатцгруппа «А», — то есть Штраух, — то именно ему и надо бороться с русским десантом. Думаю, что в этом вопросе Готтберг заручился поддержкой генерального комиссара Вайсрутении Коха, — иначе он не стал бы так демонстративно игнорировать коссовские события. Ну, его можно понять: события крайне неприятные и каждый захотел бы на его месте увернуться от ответственности. А бедняге Штрауху придется отдуваться! Ну, он приехал сюда делать карьеру, так пусть получит по полной!
Штадле дружески хлопнул меня по плечу и добавил:
— Вам-то что переживать, Герлиак? Вам надо охранять ваш секретный объект — и точка! Мой совет: воспользуйтесь совещанием, чтобы оговорить себе свободу действий в прилегающем к зоне безопасности объекта районе. Бах вас поддержит и ни Готтберг, ни тем более Штраух ничего не смогут поделать!
* * *Совещание у Баха началось ровно в шесть вечера. Присутствовали человек десять: офицеры штаба Баха и командиры подчиненных полицайфюреру «Руссланд-Митте» подразделений. Единственным посторонним был шеф СД и полиции Минска СС-оберштурмбаннфюрер Штраух. По странному порядку, заведенному в нашем Рейхе, каждый исполнял не те обязанности, которые вытекали из наименования его должности, но те, которые либо определило указанием (зачастую всего лишь устным) вышестоящее начальство, — либо те, которые в силу личных амбиций (или обстоятельств) удавалось (или приходилось) получить. Штраух подчинялся не Генеральному комиссару или полицайфюреру Вайсрутении (как следовало бы начальнику СД и полиции Минска), а непосредственно командиру айнзатцгруппы «А»; именно подчиненные ему подразделения в настоящий момент находились в районе Слоним — Коссово, — то есть в районе действия русского десанта, — поэтому Бах явно намеревался сделать Штрауха крайним в случае каких-либо осложнений.
