Виталий Гладкий - Жизнь взаймы
– Потому что появился "чеченский" след. А это сейчас для органов сильнейший раздражитель. Могут запросто турнуть и генерала, и прокурора, и еще кого-нибудь за компанию. Недосмотрели, проворонили, и все такое прочее. Никаких денег не хватит на взятки вышестоящим товарищам. Тем более, что подобные вещи на жестком контроле у администрации президента.
– Наконец до меня дошло. Не появись в деле жмурики чеченской национальности, ваши коллеги представили бы происшествие как бандитскую разборку районного масштаба (что в общественном сознании уже стало болезнью, не тяжелее насморка) или, например, наезд на бизнесмена, в котором замешаны только местные отморозки. Не так ли?
– Так.
– Да, не повезло вам…
– Не иронизируйте. У вас есть шанс еще раз проверить свое везение. – Тимошкин полез в карман и достал оттуда какую-то бумагу. – Вам нужно завтра в десять ноль-ноль явиться по указанному адресу в кабинет номер двести восемнадцать. Иметь при себе паспорт… – Он осклабился. – И сидор с харчами и сменным бельем. Ладно, шучу. Насчет сидора. А в остальном все верно.
– Моя подпись в получении повестки нужна?
– Нет. Родина вам все еще верит… хе-хе…
– Действительно, эта новость могла испортить аппетит… На кой я им нужен?
– Спросите у них. А вообще, это обычная практика. Вашу семью – и вас в частности – и так особо не кантовали. Будь на вашем месте какой-нибудь небогатый бедолага, он уже стоптал бы пару башмаков, мыкаясь по кабинетам следователей.
– Спасибо, утешили.
– Пожалуйста.
– И что вы так не любите богатых людей?
– А за что их любить?
– Ну как за что – они помогают стране выбраться из той ямы, куда ее затащили политики, трудятся день и ночь…
– В кабаках и казино, – подхватил Тимошкин. – А что касается ямы, так они сначала помогли политикам всех нас туда спихнуть, а теперь нарезают вокруг нее круги, изображая, что ищут вожжи, дабы вытащить глупый народ на свет ясный. На самом деле им на нас наплевать. Извините! – спохватился капитан. – Опять забыл, с кем говорю…
– Так ведь ваши речи – чистая правда.
– Самокритика?..
– Ни в коей мере. Констатация факта. Вот такие мы нехорошие. – Паленый криво улыбнулся.
– Только не нужно заниматься самобичеванием. На это не хватит и суток. А времени у меня в обрез.
– Насчет самобичевания вы ошибаетесь. В мои годы пора уже знать, что собой представляет homo sapiens. Вот вы, например.
– А что я? Со мной все просто. Я отношу себя к разряду примитивных.
– Не прибедняйтесь. Впрочем, это ваше личное дело. Я о другом. Сейчас вы изображаете из себя борца с несправедливостью. Но появись у вас шанс разбогатеть, – например, стать олигархом – и куда денутся ваши благородные порывы. Уж поверьте мне.
– Верю… – Тимошкин сокрушенно вздохнул. – Я такая же жадная и беспринципная сволочь, как и все остальные. (Ладно, пусть не все, но многие). Только нахожусь я в самом низу пирамиды. Уж не знаю, хорошо это или плохо.
– Не переживайте. У вас еще есть шанс подняться к сияющим вершинам…
– И стать законченным негодяем, – подхватил капитан. – Нет уж, увольте. Хочу остаться в своем болоте… хе-хе…
– Тогда прошу в гостиную, чтобы там закончить наш разговор.
Паленый встал.
– Да, нужно торопиться… – Тимошкин с озабоченным видом посмотрел на свои наручные часы.
В гостиной капитан первым делом закурил. Его примеру последовал и Паленый.
– Ну, что там у нас? – нетерпеливо спросил Паленый.
Он почему-то ждал, что Тимошкин достанет из кармана очередную дискету. На которой будут записаны все ответы на интересующие его вопросы.
Но Паленый ошибся. Капитан принес информацию в устном виде.
– С кого из ваших корешей… хе-хе… начнем? – спросил Тимошкин.
– Думаю, что с тех, кто чист и пушист.
– Тогда это, по идее, Елизавета Бражник-Меликян. Дама, конечно, уникальная, дела за ней числятся серьезные, но только с точки зрения налоговой инспекции. Поэтому насчет чистоты и пушистости у нее большие проблемы. Однако, она никоим образом, настолько мне удалось раскопать, не связана с теми, кто катит на вас бочку.
– А катят?
– Ну. Да еще какую.
– Продолжайте.
– Кто главный закоперщик в этой компании, пока сказать не могу. Может быть, Щуров, а возможно, кто-то другой. Но я так думаю, что он заведует, так сказать, силовой составляющей группы. В этом деле Щуров как рыба в воде.
– Откуда вам это известно?
– Ну, мне пока почти ничего неизвестно. Так, догадки, некоторые факты… Однако опыт – великое дело. И он подсказывает мне, что Щуров среди ваших противников не на последних ролях. Мы раскрыли инкогнито еще одного бандита – из тех, кого вы отправили вперед ногами. Им оказался некий Сарычев. Одиозная личность. В свое время он начинал вместо со Щуровым, но затем его посадили на пять лет за разбой с отягчающими обстоятельствами. Дали ему по минимуму, понятно по какой причине – Щуров смазал кое-кому лапу. А после отсидки где только Сарычева не носили: и в Чечне, и в Абхазии, и в Приднестровье… Естественно, на противной стороне.
– Короче говоря, Сарычев – "дикий гусь".
– Верно. Наемник. Но вот какая нечистая сила принесла его в наш город – это вопрос.
– Приехал навестить старого друга.
– Как бы не так. Они расстались не очень хорошо. Нет, не побили горшки, но все же…
– Вы говорили, что Щуров помог Сарычеву избежать большого срока…
– Это факт. Однако, насколько мне известно, Щуров обещал Сарычеву, что вообще вытащит его на свободу. Но почему-то не сделал этого.
– И по какой причине?
– Трудно сказать. Я как-то не интересовался подробностями тогда, а сейчас… В общем, иных уж нет, а те далече. Скорее всего, Щуров боялся, что Сарычев сковырнет его с теплого бригадирского местечка. Сарыч (это его кличка) не праздновал никого, был патологически жесток и неуправляем.
– Если это так, то приезд Сарычева в город вызывает, по меньшей мере, даже не один вопрос, а целый ворох, – с неожиданно прорвавшейся в голосе тревогой сказал Паленый.
– Возможно и так.
– Но тогда получается, что он приехал по мою душу. С какой стати?
– Вот и я об этом. Всю эту банду очень встревожило ваше появление в городе. Это уже факт. Почему? На этот вопрос ответить вы не можете, потому как ничего не помните.
– Не могу. Не помню.
– Знаете, я покопался в вашем розыскном деле…
– Что, даже такое есть? – удивился Паленый.
Тимошкин ухмыльнулся.
– Естественно, – ответил он. – Ваша жена здорово взяла за глотку весь горотдел милиции. Никого не искали с такой тщательностью, как вас.
– Ну и что в конечном итоге?
– В конечном итоге вы сами объявились. Но соль в другом: за день до исчезновения – этот момент отметили почти все ваши знакомые и сослуживцы – вы были как с креста сняты. Видимо, что-то вас сильно тревожило. А парнишка с заправки – той, что за городом, – так вообще был на вас сильно обижен.
– Почему?
– Он что-то там завозился, и вы на него наорали, притом совсем не в парламентских выражениях. Потому он вас и запомнил очень даже хорошо.
– Наорал?..
– Что, не похоже на вас? Все объяснялось просто – вы куда-то сильно спешили. На двадцатом километре автотрассы вас остановили сотрудники нашего доблестного ГИБДД. Понятное дело, при помощи радара.
– Неужели был составлен протокол? – удивился Паленый.
– Александр Игнатьевич, вы плохо подумали об автоинспекторах. С вашими деньгами – и какой-то протокол. Конечно, нет.
– Но как тогда?..
– Как они раскололись? Случайно. В их команду затесался новенький, сержант, вот он по простоте душевной и поведал оперу, что видел вас на шоссе, и что ваша машина шла с большим превышением скорости.
– Он что, и про взятку рассказал?
– Ну, парень-то не совсем дурак… В этом вопросе он держался стойко – как оловянный солдатик.
– А как тогда сержант объяснил, почему я остался безнаказанным?
– Никак. Правда, и ушлый опер не стал акцентировать на этом внимание. У него были другие задачи. Поборами на дорогах должна заниматься служба собственной безопасности.
– Куда же я ехал?
– Это, конечно, вопрос. Но только не в командировку.
– Почему вы так думаете?
– Вы не взяли с собой никаких документов, в том числе и командировочного удостоверения.
– А зачем директору фирмы командировочное удостоверение? По-моему, это необязательно.
– Таков порядок, вы просто забыли. Ведь нужно как-то списывать командировочные расходы. Правда, вы ехали на личном транспорте и, возможно, всего на один день. Но и тут есть закавыка. Вы не предупредили, что уезжаете, свою секретаршу.
– Разве я всегда ее предупреждал?
– В том-то и дело, что всегда. Она пользовалась у вас большим доверием.
– Похоже, я намеревался что-то проверить… возможно, какую-то важную информацию…
– Скорее всего. И это место находилось где-то вблизи города. По крайней мере, не на большом расстоянии. Из всего вышесказанного выходит, что вы намеревались возвратиться к вечеру. Что касается самой информации, то она была очень важна (и опасна, как теперь стало ясно). Притом настолько, что вы не обмолвились о ней даже своим самым близкими и доверенным людям – жене и секретарше.
