Евгений Сухов - За пределом беспредела
Ильинична вставила длинный, с многочисленными насечками ключ в замочную скважину и дважды повернула. Дверца распахнулась с приятным мелодичным звоном
– Все здесь, – объявила старуха.
– Сгребай! – приказал Колян Угрюмому и Хорьку.
Федор, раскрыв мешок, принялся поспешно толкать в него деньги. Толстые упругие пачки падали в мешок с приятным шумом. Одна пачка рассыпалась, и купюры разлетелись по полу.
– Не сыпь! Собрать все до последней бумажки, – злобно зашипел Радченко.
– Колян, здесь бабок и так много, чего из-за нескольких сотен… – попытался воспротивиться Федор.
– Ты из себя Рокфеллера-то не строй! Видно, позабыл то время, когда пятаки на баночку пива выпрашивал? А теперь для тебя несколько сотен ничего не стоят!
– Как скажешь, Колян, – нагнулся Угрюмый, пытаясь подобрать купюры. – Только нам надо бы поскорее, кто-нибудь нагрянуть может.
– Ты меня не учи. На четвереньки становись да по углам живехонько порыскай, – может быть, туда залетели.
– Сынки, вы бы меня не трогали, – жалостливо молила бабуся. – Видит Бог, никому ничего не скажу.
– Заткнись, пока твой поганый рот свинцом не залил! – замахнулся на нее Колян. – Мешки закрывайте. Все собрали? Ничего не осталось? Отлично! Что мы сейчас делаем?.. Спокойно выходим, никакого волнения. Все должно быть обыкновенно. Быстрым шагом идем по коридору и так же быстро спускаемся по лестнице. Чтобы никаких взглядов по сторонам. Взяли мешки! – Николай подождал, пока Угрюмый с Хорьком возьмут в руки по два брезентовых мешка, набитых деньгами, и только после этого повернулся к пожилой женщине. – Это тебе последний наш привет.
Он поднял пистолет и выстрелил ей прямо в лоб. Несчастную старушку отшвырнуло к стене. Через секунду она, уже бездыханная, лежала на полу, широко раскинув руки.
– Все, уходим! Открывай дверь.
Первыми вышли Угрюмый и Хорек и, не оборачиваясь, зашагали по опустевшему коридору. За ними из комнаты неторопливо вышел Николай.
– Эй! Постойте! – окликнул удалявшуюся троицу чей-то резкий голос.
Все трое обернулись одновременно. Их догонял немолодой мужчина.
– Чего надо, отец? – поинтересовался Колян.
Его рука как бы невзначай скользнула к поясу. Колян засунул пистолет за ремень, но позабыл отвернуть глушитель, который сейчас болезненно упирался в пах.
– А Ильинична-то где? Она же должна выйти? – недоуменно произнес мужчина. – Какого черта я здесь тогда жду?!
– Ильинична бумагами сейчас занимается, – очень естественно произнес Николай. – Просила не отвлекать ее минут пятнадцать.
И, повернувшись, он двинулся дальше по коридору.
Угрюмый с Хорьком исполнили все в точности – быстро, но без спешки прошли по коридору, пересекли огромный холл и, не оборачиваясь по сторонам, стали спускаться по ступеням. На том же самом месте, почти у самого входа в универмаг, стоял броневичок. Олег Спиридонов, помня наставления шефа, сидел в кабине. Негромко работал двигатель.
В нескольких метрах позади припарковался ярко-красный «Вольво». Горыныч, сидевший за рулем, беспечно поглядывал по сторонам. На пассажирском кресле, спрятанный под еженедельной газетой, мирно покоился грозный «узи». Николай медленнее, чем следовало бы, вышел из здания универмага. По этой показушной медлительности было ясно, что он нервничает больше обычного. Радченко проследил за тем, как Хорек с Угрюмым укладывают мешки, и только после этого направился к машине. Их никто не преследовал, никто не обращал на них внимания. Случайные прохожие, занятые своими проблемами, лишь иной раз бросали в сторону «инкассаторов» любопытствующие взгляды и, не увидев ничего интересного, спешили дальше.
Радченко сел в кабину, аккуратно захлопнул за собой дверцу и бросил Спиридонову:
– Ну, чего уставился?! Хочешь, чтобы нас за задницу с башлями ухватили?! Езжай аккуратно, и чтобы на красный свет не гнать. Помни, что не в «Мерседесе» сидишь.
– Все понял, Колян, культурно поеду, – пообещал Спиридонов и мягко отпустил сцепление, заставив машину тронуться.
Неожиданно зазвонил мобильный телефон, заполнив кабину мелодичной трелью. Колян злобно выругался – надо же так лопухнуться, ведь он должен был отключить его накануне. Хорошо, что телефон не зазвонил несколько минут назад, когда они еще находились в коридоре универмага. Подобное пиликанье совсем ни к чему, когда нервы напряжены до предела и даже обыкновенный телефонный звонок можно принять за милицейскую сирену.
– Слушаю, – сердито произнес Николай.
– А голос, Коля, у тебя не очень ласковый. Наш общий знакомый мне тебя совсем по-другому описывал. Знаешь, о ком я говорю?
– Кто это?
– Скоро узнаешь. Впрочем, наш друг майор обо мне должен был рассказывать… Не так ли, Глухарь?
За последний год Николай Радченко успел поверить в собственную исключительность и неуязвимость. Он жил так, как, по его понятиям, могут жить только боги: ни за что не отвечал и ни перед кем не отчитывался. И сейчас этот звонок, грянувший словно гром средь ясного неба, заставил его вспомнить о том, что он отнюдь не высшая инстанция на этом свете. Оказывается, существуют куда более могущественные и влиятельные люди, с чьими интересами приходится считаться. Даже голос незнакомца был покровительственно-барским, словно Колян только что снял с его ног сапоги.
– Чего вам от меня надо? – сдавленно произнес Радченко, покосившись на Спиридонова.
– Немного, – произнес загадочный собеседник. – Да, я хотел поинтересоваться, тебе случайно не страшно? Ведь я знаю не только номер твоего сотового телефона, но и адрес, по которому ты живешь с женой, Надеждой, и даже знаю, как зовут тех баб, которых ты периодически трахаешь.
По спине Колина пробежал неприятный озноб.
– Куда жмешь?! Красный! – оторвал трубку от уха Колян.
Невидимый собеседник весело прыснул:
– Ты хочешь сказать, что уже дозрел?
– Это я не вам… Я в машине, – тон у Коляна был почти извиняющимся.
Олег Спиридонов старался не смотреть на шефа. Он еще не слышал, чтобы Колян с кем-то так разговаривал, и старался показать, будто не замечает ничего особенного. Насколько он знал Николая Радченко, тот никогда и никого не боялся. Бойцы бригады между собой называли его «Коля Грозный». Радченко не ценил человеческих привязанностей – мерилом всех ценностей для него являлись денежные знаки. Он никого не приближал к себе – дистанция между ним и остальными членами бригады была такой же, как между боевым генералом и новобранцами, впервые примерившими пилотки. А к новичкам он и вовсе относился как к пушечному мясу, которое безжалостно тратил в многочисленных разборках по всему региону. Не однажды случалось так, что бойца хоронили в первую же неделю его пребывания в бригаде. Однако опасность не отпугивала потенциальные кадры, и на место почившего «быка» устремлялась целая дюжина вышедших в тираж спортсменов. Каждому в бригаде было известно, что иногда Николай Радченко карал бойцов собственноручно, но подобное случалось лишь тогда, когда боец осмеливался ослушаться его приказа. Спиридонов никогда не предполагал, что их боссом управляет кто-то еще более могущественный, и делал вид, будто не слышит разговора, поскольку боялся, что Колян возненавидит свидетеля своего унижения.
– Ну-ну, катаешься, значит? А может быть, по своему обыкновению, кому-то глотку поехал резать? Кстати, хочу тебя спросить, а тебе не мерещатся те покойнички, которых замуровал в подвале своего бара?
– Кто вы?
– Я же тебе сказал – тот человек, который знает о тебе все. У меня сильное подозрение, что майор, наш общий с тобой друг, умер не своей смертью. Ему в этом сильно помогли. Что ты на это скажешь?
– Ничего не скажу. Нужно встретиться. Назначайте любое время, я приду.
– Разумеется! Куда ты денешься, мой друг, – голос в трубке прозвучал приторно-сладко, – придешь как миленький! Учти: насчет тебя у нас имеются кое-какие планы. Встретимся завтра в четырнадцать ноль-ноль. Знаешь сквер у вокзала?
– Конечно.
– Я буду там… И еще вот что: не вздумай применять всякие диверсионные штучки вроде минирования садовых скамеек. Бесполезно! Ты должен приехать один, иначе встреча теряет смысл. Это в твоих же собственных интересах. Своих орлов можешь оставить метров за сто от сквера. Ты меня хорошо понял?
– Да.
– Тогда до встречи.
Телефон отключился, в трубке зазвучали короткие гудки.
– Ну, чего встал? – прикрикнул Радченко на Олега.
– Так светофор же… Красный свет, – недоуменно пожал плечами Спиридонов.
– Езжай, тебе говорю! Или ты собираешься полдня с покойниками в фургоне раскатывать? А потом, машина у тебя инкассаторская. Трогать не посмеют.
Настроение у Коляна явно испортилось. Олег, пожав плечами, тронул машину с места. Николай вдруг достал мобильник, злорадно улыбнулся каким-то своим тайным мыслям и уверенно набрал номер:
