Сибирская вендетта - Александр Константинович Лаптев
Андрей неожиданно поднялся. Глянул на девицу сверху.
— Пойдём!
— Куда? — ответила та, хлопая ресницами.
— Ко мне в номер. Или ты не хочешь?
— Я хочу, — тихо сказала девушка. — Только это…
— Не обижу! — успокоил Андрей. — Получишь по двойному тарифу.
— Пятьдесят долларов в час, — добавила девица.
— Да хоть пятьсот! — отрезал Андрей. — Ты мне понравилась.
Он взял девушку за руку и пошёл между столиков к выходу. Нетрезвые посетители предупредительно убирали ноги, Андрей и его спутница выбрались из бара без приключений. В половине десятого они зашли в номер, а в одиннадцать девица покинула его апартаменты. В правой руке она сжимала две стодолларовые банкноты, и если бы кто-нибудь заглянул к ней в глаза, то увидел бы в них крайнюю степень довольства. Кажется, она и уходить не хотела. Но Андрею нужно было рано вставать, и он вежливо попросил её удалиться.
На следующее утро приехал Виктор Степанович в сопровождении лейтенанта. Несмотря на всю свою самоуверенность и внешний лоск, выглядел он чуть ли не испуганным. Так странно взглядывал на Андрея, будто перед ним был не обычный человек, а чудо природы, некий феномен, грозный и не до конца изученный. Андрей сразу почувствовал эту перемену и принял её как должное. Он не любил панибратства. А кроме того, после недавних событий перестал доверять людям в погонах. Он и раньше не очень-то им верил. Были, конечно, и среди них порядочные и надёжные личности, но в последнее время ему что-то не везло. Вот и этот что-то суетится, коньяк по рюмкам разливает, дорогие закуски с собой привёз, а что у него на уме — этого и сам чёрт не разберёт.
— Выпьем за успешное начало! — провозгласил полковник, поднимая рюмку.
Андрей осторожно взял рюмку двумя пальцами и стал рассматривать содержимое на свет.
— Да ты не сомневайся, напиток хороший, настоящий «Арарат», без подделки! — успокоил полковник, цепляя вилкой кусок розовой ветчины.
— Я вообще-то с утра не пью, но уж так и быть, из уважения к вам… — вздохнул Андрей и, примерившись, вкусил от щедрот казённого ведомства.
— В общем так, — перешёл к делу полковник, сразу сделавшись серьёзным. — Этого друга ты, конечно, угрохал вчистую. Мы долго смеялись, когда узнали подробности.
— А что тут смешного? — спросил Андрей, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу.
— Да как-то странно ты всё сделал. По-любительски, и даже не по-любительски, а…
— По-идиотски! — подсказал Андрей.
Лейтенант издал сдавленный звук, словно подавился. Полковник грозно на него посмотрел.
— Я не знаю, как это назвать, но подобного в нашей практике ещё не бывало.
— Так у вас такие дела практикуются? — удивился Андрей. — Вот уж не думал!
— Да я не в этом смысле, ты меня на слове не лови! — огрызнулся полковник. — И вообще… — он перегнулся через стол и взял пухлой рукой бутылку с коньяком и наполнил рюмки до краёв, — не о том мы говорим. Ну, с богом! — и снова выпил и закусил.
Андрей не стал пить, вместо этого сорвал жестяную пробку со стеклянной бутылки «пепси-колы» и отхлебнул из горлышка напитка, остро пахнущего камфорой. «Пепси-кола» была настоящая — «оттуда».
— Поговорим о деле! — предложил полковник.
— Поговорим, — кивнул Андрей.
— Вот я и говорю: молодец! Конечно, не мне тебя учить, как себя вести в подобных случаях. Поэтому — действуй! Предоставляем тебе полную свободу.
— В каком смысле?
— В самом прямом! Работай так, как умеешь. А ты умеешь. Это я безоговорочно признаю.
— Ещё бы вы не признали! — Коньяк всё же подействовал на Андрея. Острота восприятия снизилась, мысли отяжелели и не поспевали за быстро меняющейся обстановкой. Он отметил про себя, что стал развязнее. Да и чего стесняться? Ведь он и в самом деле лучший! Андрей сел поудобнее, в руках у него оказалась полная рюмка коньяка и он, неожиданно для себя, выпил её одним глотком, со стуком поставил на стол и взял с блюдца кружок лимона, кинул его себе в рот и стал усиленно жевать.
Лейтенант с благоговением смотрел на него. Даже полковнику понравилось то, как он расправился с коньяком, а особенно — с лимоном.
— Молодец! — крякнул он и даже привстал от нахлынувших чувств.
Андрей сдержанно кивнул.
— Так я не понял, что за дело вы мне предлагаете?
— Да ничего особенного, — подхватил полковник и склонился к своему саквояжу. — У меня всё с собой. Вот и фотография имеется в наличии… Такая славная фотка. Мы за неё прорву денег переплатили.
Андрей взял за угол глянцевый снимок, повернул к себе и с удивлением присвистнул:
— Это что за шутки?
С фотографии глядел на него Андрей Битов, известный питерский писатель с задумчивым взглядом и огромной мыслью во всё лицо. Хотя, конечно же, это был вовсе не Битов и даже не писатель. Скорее всего, какой-нибудь олигарх, имеющий сходство, так сказать. К олигархам у Андрея было сложное отношение. Они, конечно, большие подлецы, но и вряд ли стоило их убивать. Особой злости он к ним не испытывал. Скорее — брезгливость.
Полковник нетерпеливо кашлянул.
— Задание лёгкое: грохнешь его возле дома. У него нет никакой охраны, ходит всегда пешком. Сделаешь дело и спокойно уйдёшь! Скажу тебе по секрету — за этого говнюка никто с тебя не спросит. Так, пошумят несколько дней для вида, а потом спустят дело на тормозах. Зато получишь пять лимонов, на карту тебе переведём. Дело — лучше не придумаешь!
Андрей не разделял такого оптимизма.
— Если всё так просто — зачем я нужен? Поручите кому-нибудь из своих.
Полковник качнулся на стуле, крепко сцепил пальцы в замок и пустился в объяснения.
— Понимаешь, в чём тут дело, человек этот известен в определённых кругах. Тут, брат, политика замешана. Что случись — сразу кинутся шерстить картотеку. Здесь нужен свежий человек, гастролёр. Ты подходишь идеально. Да и какая тебе, в самом деле, разница, кого мочить?
— Да, в общем-то, никакой, — пожал плечами Андрей. — Просто мне интересно, кого я на тот свет отправлю. А то подсунете какого-нибудь праведника, а меня потом совесть замучает. Не хочется обижать хороших людей.
Полковник скривился.
— Хороший — не хороший… Это всё умники напридумывали. Нет такого понятия — хороший человек! Это я тебе говорю — полковник полиции, который всю жизнь копается в человеческих отбросах. Все мы для кого-то хорошие, а для кого-то мы очень и очень плохие, так что
