Мир, в котором мы живем - Вадим Альфредович Вятсон
– Не поняла, – вырвалось у меня.
– Милые любимые мои девчонки, давайте не будем делать все и сразу, чтобы потом не было никому обидно и больно. Особенно психологу, к которому я заявлюсь со своими проблемами. Поэтому давайте делать все постепенно, особенно если считать, что мы можем себе это позволить.
– То есть ты не отказываешься от зачатия? – с некоторым облегчением произнесла Таня.
– Нет, конечно! Дети – цветы жизни, и нам пришло время стать родителями. Но сделаем мы это плавно, без суеты и спешки. Пусть будет больше Постов, но и радости будет больше, – он немного помолчал, видимо собираясь с мыслями, и продолжил: – Я и в самом деле сяду на Пост через пару недель, но в ночь разговения я обрадую одну, – помолчал, – или двоих из вас?
– Двоих! – выпалила Алиса.
– Хорошо – двоих, – он улыбнулся. – Которых вы выберете, как вам будет угодно, при этом я участвовать не буду в этих выборах. После этого проходит еще пара месяцев, и после недели Нинели я снова ухожу на мужской Пост. И к новому году еще раз, и мы наконец получаем счастливых вас всех!
– У Нинели все равно преимущество!
Ну да. По подсчетам в уме – целых два месяца! Полного одиночества в ночи с Лешкой!
– Ну, ничего другого я придумать не могу. Разве что взять пару-тройку молодых любовниц для… – он не закончил, так как мы все хором завопили:
– Не-е-е-т!
Мы собственницы, и это не обсуждается!
– То есть мы пришли к согласию? – проговорил он со сверкающими от удовольствия глазами.
– Да!
И мы вот, не поверите, как кошки бросились к нему ластиться. Чуть Нинель не задавили; хорошо, что она вовремя увернулась от нашей любви к мужчине.
Который сделал нас счастливыми!
И мы были счастливы!
***
Алексей!
Он что-то хотел рассказать. Иди сюда! Вечность ждет твоей истории!
Ну вот, что ты с ним будешь делать? Мальчишка!
Э… Что тебе сделать?
Хм… А вы нахал, молодой человек!
* * *
Алексей
О мужском Посте Настя хорошо рассказала – и о политике тоже. Но я принадлежу именно к тем мужчинам, которых нужно хорошо трясти, чтобы они согласились на этот Пост. Дети не просто цветы жизни, но и большая ответственность. Не скажу, что я безответственный человек, но детской ответственности я боюсь, поэтому и решился к детскому вопросу подходить постепенно. Да и профессия у меня была не очень мирная. Поэтому, скорее всего, в моей жизни будет всего два Поста. Ну, то есть периоды, когда я буду уходить на Пост. Лет через десять, может быть, решусь еще раз.
Кстати, военные тоже редко совершают больше двух Постов – это я об экстремальности профессий своей и военных. Правда, в отличие от меня, они первый Пост совершают почти сразу после училища. Это у них традиция такая, а второй уже тогда, когда дети достигнут совершеннолетия.
Почему так мало, спросите, ведь жизнь вроде долгая штука даже у военных? Ну, если не попадать в особо серьезные переделки, а мне с Силой, она ведь вернулась, аккуратней управляться?
Потому что, жизнь тяжелая штука, никто не выдерживает – умирает. Причем даже знаешь день своей смерти.
М-да…
Я не хотел об этом говорить, поэтому многие посчитают, что мой рассказ – это как рояль в кустах. Но я честно не хотел об этом упоминать, надеялся, что обойдется и можно будет закончить рассказ на столь оптимистичной ноте, как рождение детей. Но жизнь, хотя, скорее, смерть берут свое.
Двадцать пятого июня за Забор забрали Трофима Майорова. Командира команды по борьбе с шершунчиками. Помните, я говорил о нем, как о мужчине, который дожил до пятидесяти одного года в нашем странном мире? А седьмого июля туда же увезли Василия Ивановича Чапаева. Грустные дела…
Что за Забор такой?
Проклятье Мира нашего.
Я ведь не зря говорил, что взрослеют здесь очень рано. В четырнадцать лет уже совершеннолетие. Интимная жизнь и самостоятельность.
В пятнадцать ты уже знаешь, чего хочешь. Если не знаешь, то хиршены обязательно помогут. Но если и они бессильны, а ты сам так и не нашел себя, то дураком и проживешь остаток жизни.
До сорока пяти лет.
А после сорок пятого дня рождения, считай, что ты уже умер, хотя и продолжаешь жить.
Да, Трофиму повезло, не сразу его схватила мерзость. Прожил долго, причем жить продолжал так, как жил всегда, как будто и нет смерти никакой. Даже Пост четвертый в сорок восемь лет прошел! Но все равно и его он достал, и выдернул из жизни привычной, и теперь только одна дорога. За Забор.
Синдром Изовой-Вакорчука это называется.
Первые, кто его описал. Его накрыло, а она описывала его состояние и все, что он ей рассказывал. Психическое расстройство, или только кажется, что психическое, но которое в конце концов приводит к смерти. И в большинстве случаев в жутких муках люди умирают. Не все, но всегда. И никогда до сорока пяти лет, но после всегда! Еще никто не избежал этой участи, а таких долгожителей, как Трофим, единицы.
Ну, а Василий Иванович почти сразу, как исполнилось ему сорок пять, ушел за Забор. Очень он переживал смерть Риммы, дочь его от первого Поста. Ему тогда семнадцать было. И две девчонки у него, старше его. Говорит, выиграл постный набор, где и как, так и не рассказал. Ну, и предложил двум подругам себя любимого. А те согласились. Горск любит детей. Поэтому Римма, как я понял, одна из его любимых дочерей была.
Это он мне рассказывал, придя ко мне со своим самогоном, решил со мной помянуть дочь. И, конечно же,
