Корейский излом. В крутом пике - Александр Александрович Тамоников
«Скоро ночь. А темнота друг воров и беглецов. Улучить момент и валить отсюда. Риск оправдан, все остальное хуже. Эх, пистолет забрали! А зачем пистолет – можно реквизировать автомат у одного из этих и прорываться с боем… Хорошая машинка! Плевать, что наручники будут болтаться на руке – стрелять это не помешает».
Павел отоспался за день, теперь сон не шел, и он усиленно думал. А о чем можно думать в его положении, как не о побеге? Уж лучше несбыточные мечты, чем позорная безнадега.
Павел всю ночь гонял подобные мысли в голове, а когда темнота стала редеть и наступили утренние сумерки, неподалеку послышалась интенсивная стрельба.
«Китайцы! – мелькнула мысль. – А кто же еще?»
Один из охранников выскочил во двор, второй прильнул к окну.
«Пора. Если не сейчас, то когда еще…»
Колесников вытолкнул плечом дугу из спинки кровати, снял со стойки наручник и, резко метнувшись в переднюю, врезал этой самой дугой охраннику по голове. Тот отвалился от окна и с грохотом упал ничком на пол, уронив табуретку.
«За стрельбой не услышат».
Но услышали. Едва Павел сдернул с лежащего автомат, как в комнату заскочил второй охранник, но тут же получил очередь поперек живота.
«Извини, парень. Это не я плохой, а жизнь такая подлая».
Колесников подбежал к двери и осторожно выглянул наружу.
«Стреляют где-то в середине деревни, а здесь, вроде бы, никого».
Он пригнулся, выскочил наружу и перебежками бросился в направлении зарослей на краю деревни.
«Метров сто, а может, сто пятьдесят. Никто не преследует. Везет дуракам и пьяницам. А я кто?»
Павел заскочил в кусты и залег. Одному выбираться куда-либо в этой неразберихе было опасно. А китайцы помогут добраться до своих. По крайней мере, нужно выждать, осмотреться и определиться. Именно так решил Колесников и стал в нарастающем свете утра внимательно изучать обстановку.
В паре сотен метров стали видны фигурки людей. По цвету формы Колесников определил, кто есть кто. Американцы явно проигрывали в численности. Отстреливаясь, они пятились к лесу.
Павел прикинул расстояние до отступающих американцев и, недолго думая, начал поливать их короткими очередями.
«Зачтется. Стало быть, американцев из деревни вытеснили. Можно возвращаться. Один я тут не разберусь, а китайцы помогут».
Бой вскоре закончился.
Колесников выждал еще несколько минут и, закинув на плечо автомат, встал во весь рост и вскоре добрался до дома, из которого полчаса назад сбежал. На удивление, на крыльце его встретил тот же самый кореец. Как Павел выяснил позже, у него на задах было вырыто скрытое убежище, где он и прятался вместе с семьей.
– Ким Ир Сен хо!
– Ким Ир Сен хо!
Колесников зашел в дом, без приглашения уселся за стол и жестами объяснил хозяину, мол, мне надо поговорить с китайским начальником. Тот понимающе кивнул и вышел прочь. Через несколько минут в дом зашли трое вооруженных китайцев. Павел встал, отложил в сторону автомат и поднял руки вверх:
– Я русский летчик.
Один из китайцев мотнул головой, мол, давай с нами. Павел немедленно подчинился. Они прошлись по улице и завернули в один из домов. Там спиной к вошедшим сидел мужчина в китайской форме, явно офицер, и что-то писал в блокнот. Когда он обернулся, Колесникова чуть кондрашка не хватила – перед ним восседал Хэн Сун собственной персоной.
– Павел? Товарищ майор? – Хэн Сун затряс головой, словно избавляясь от наваждения. – Ты как здесь очутился?
– Мимо проходил, но чуть-чуть задержался на этом карнавале. И не зря – вот тебя встретил.
Они с минуту пристально смотрели друг на друга.
– Ладно, расскажешь потом, – прервал молчание Хэн Сун. – Что-то ты бледно выглядишь. Не ранен?
– Пока нет, – сказал Колесников. – Но глаза провалились, щеки ввалились, а живот прилип к позвоночнику. Я за двое суток съел плитку шоколада и пачку галет.
– Это дело поправимое, подожди немного. Там на всю роту готовят. Рис с тушенкой и чай. Да ты в наручниках! Сейчас мы это исправим.
Хэн Сун распорядился, вскоре пришел боец и открыл наручники каким-то хитрым крючком.
– Пойдем, прогуляемся, – предложил Хэн. – У тебя оружие есть?
– Было, но отобрали. Сначала американцы, а потом твои.
Хэн Сун повернулся к двум бойцам, стоявшим возле входа и, щелкнув пальцами, сказал им что-то по-китайски. Один из бойцов тут же скрылся за дверью.
– Сейчас тебе вернут твой «М3». Ты что, теперь с американским автоматом летаешь? Не ты ли из леса по американцам стрелял?
Хэн Сун изобразил на лице заинтересованность, хотя все прекрасно знал.
– По американцам – я. И автомат у них реквизировал. Меня же в плен взяли, а я сбежал, – пояснил Павел.
– Стало быть, это ты подбил два «Сейбра», – задумчиво проговорил Хэн Сун. – Кстати, одного из американцев мы отловили – прямо на нас на парашюте спустился. Не хочешь на него посмотреть?
– Да на кой он мне! – отмахнулся Колесников. – Пошли.
Они вышли из дома в сопровождении двух солдат охраны.
Проходя по улице, Павел возле дощатого амбара увидел сложенные рядком трупы американских пехотинцев. Местные жители непрерывно подтаскивали очередных мертвецов, а найденное оружие сдавали двум китайским солдатам. Те складывали его в большой брезентовый мешок.
Колесников прошелся вдоль мертвецов, среди них он с трудом узнал Мишаню. Пуля попала ему прямо в глаз и вынесла заднюю часть черепа. Павел остановился, разглядывая труп недавнего собеседника.
– Знакомый? – поинтересовался Хэн Сун.
– Хотел Советский Союз куда-то пристегнуть. Сержант-майор. Майкл Котикофф. Выделывался передо мной, мол, мы вас… А тут такая незадача.
Колесников презрительно сплюнул и двинулся дальше. Хэн Сун его нагнал и пошел рядом.
– А ты все там же служишь?
– Нет. Перешел в дивизию Кожедуба вместе со всей эскадрильей. – Колесников слегка задумался. – Помнишь Мэй Лань? Я с ней любовь закрутил, а она оказалась агентом Гоминьдана. Вот и перешел, чтобы опять в ГУЛАГ не загнали. – Он не посчитал необходимым излагать неприятные ему подробности. – А ты здесь кем командуешь?
– Командир батальона Народно-освободительной китайской армии, – с гордостью проговорил Хэн Сун. – Как и ты, майор, но только без погон – мы тут считаемся добровольцами.
– Неудивительно. – Колесников улыбнулся. – Ты же человек-война.
Спустя некоторое время к ним подбежал посыльный и сообщил, что обед готов. Они вернулись в дом, где уже накрыли стол. Кроме котловой каши с мясом хозяева дома дополнили меню салатом из овощей и соленьями. Хэн Сун выставил на стол бутылку трофейного виски. Сам пить не стал, а Колесников от ста граммов фронтовых не отказался.
– Помнится, ты уходил рядовым, а сейчас уже старший офицер, – сказал Колесников, когда утолил первый голод.
– Воевал хорошо и с людьми управляться умел, – пояснил Хэн Сун. – Это заметили и стали повышать в звании. А сначала… Как вспомнишь, так вздрогнешь. Переправились мы через реку и начали воевать.
В китайской армии преобладало поверье, что при наступлении первый бой нужно обязательно выиграть. Любой ценой. И бросали плохо
