Ян Блейк - Эгейская компания
Схватившись за якорную цепь, они простояли какое-то время на месте, прислушиваясь, и вскоре уловили гортанную речь, доносившуюся сверху. Хриплый смех оборвал натужный кашель, послышались звуки музыки, прорезался и пропал луч света, когда на фальшборте открыли и громко захлопнули заслонку. Где-то залаяла собака.
Тиллер замер. Если на борту окажется собака, быть беде. Собаки обладают уникальной способностью учуять неладное, которая не имеет прямого отношения к природным органам чувств. Сержант поднял руку, давая понять, что следует еще подождать, и вновь услышал, как напарник шумно втягивает воздух сквозь зубы. «Не терпится идиоту!» – зло подумал Тиллер.
Снова послышался лай собаки. Где этот проклятый пес? Ночью на воде звуки разносятся далеко и трудно определить их источник.
В этот момент Барнсуорт сжал Тиллера за плечо и прошептал:
– Собака лает на берегу. Не обращай внимания.
Но сержант вновь поднял руку, требуя еще немного переждать, чтобы не ошибиться.
– Какого черта! – прошипел ему в ухо Барнсуорт, но Тиллер не сдвинулся с места, крепко ухватившись за якорную цепь и продолжая вслушиваться.
Беседа на палубе стала более оживленной, и показалось, что звенят рюмки. Разговаривали по правому борту, так что верно выбрали направление для установки мин по левому борту. Лай собаки больше не слышался, и Тиллер неохотно расстался с якорной цепью и продвинул лодку вперед.
По сравнению с судном, перевозившим боеприпасы, корпус эсминца казался очень чистым и даже свежепокрашенным. «Только немцы, – подумал Тиллер, отдавая должное противнику, – способны придать лоск устаревшему кораблю, который достался дуриком от итальянцев».
На этот раз при установке мин не было лишних пугающих звуков, и первые две стали на место легко и быстро, но третья по какой-то неведомой причине отказывалась прилипнуть к корме у руля. Тиллер пытался ее пристроить и так, и эдак, но ничего не получалось. За спиной он чувствовал нарастающее нетерпение напарника и в конце концов был вынужден показать ему, что следует попробовать с другой стороны.
Они медленно обходили корму, когда сверху ударил луч мощного фонаря, и гребцы застыли, низко склонившись в лодке. Луч фонаря осветил воду, пропал, вновь возник и уперся прямо в лодку. Тиллер припомнил, что наказывал им радист, и громко прокричал по-немецки:
– Патруль. Брандербуржцы.
С этими словами взялся за весло.
Вахтенный с фонарем что-то крикнул и стал стаскивать с плеча винтовку. К нему подбежал напарник с оружием наготове.
Тиллер знал, что несколько сильных гребков вынесут лодку за пределы досягаемости фонаря и их сразу же поглотит темнота, но если вахтенные откроют огонь, вся операция полетит к чертям собачьим. Можно было не сомневаться, что затем корпус эсминца тщательно осмотрят и очистят от мин.
– Придется с ними разбираться, – сказал сержант Барнсуорту и развернул лодку в сторону эсминца.
– Патруль! Брандербуржцы! – вновь прокричал он и приветственно помахал рукой.
Вахтенный с фонарем пытался одновременно прицелиться из винтовки и направить луч на лодку, что ему плохо удавалось. В конечном счете уронил фонарь и полез его поднимать, а напарник что-то прокричал Тиллеру в ответ. Сержант вновь приветственно помахал рукой, а когда второй вахтенный ответил тем же жестом, сильными гребками погнал лодку от эсминца, стараясь подальше уйти от луча фонаря.
– Боже правый! – выдохнул ему в ухо Барнсуорт, когда они остановились передохнуть. – У тебя нервы, как канаты. Я уж подумал, что он угодит нам прямо меж глаз.
– У меня тоже было такое предчувствие, – признался Тиллер.
Он чувствовал, что взмок от пота, потянулся к канистре, налил кружку воды, отпил и передал напарнику.
Теперь они настолько близко подошли к пристани военно-морской базы, что нужно было быстро отходить, хотя никаких признаков движения среди зданий на берегу не отмечалось. Опять послышался лай собаки, звучавший ближе, чем раньше.
– Я же говорил тебе, что собака лает на берегу, – прошептал Барнсуорт.
Почувствовавший огромное облегчение после пережитого волнения, Тиллер слегка повернул голову и бросил:
– У тебя слух что надо, Билли.
На что напарник ответил дружеским толчком в плечо.
Они миновали несколько мелких суденышек, пришвартованных борт о борт, и небольшой патрульный катер, стоявший в конце длинного деревянного причала. Впереди вырисовывались еще несколько катеров и барж возле большого плавучего дока. Они намного превосходили по своим размерам итальянский противолодочный корабль и представляли собой заманчивые мишени, но Тиллер их игнорировал. Перед ним стояла иная задача, если, конечно, им удастся выйти на цель.
Наступил момент, когда они были готовы распрощаться с надеждой, и тут по левому борту показался силуэт крупного корабля.
– Приехали, – облегченно выдохнул Барнсуорт.
Даже в полной темноте Тиллер мог разглядеть, что перед ним тот самый корабль, который хотел протаранить Бальбао. Подошли ближе и рассмотрели на корме надпись «ТА-14». Эсминец был пришвартован у пристани базы, и над ним нависала стрела громадного портального крана, что вынудило Тиллера заподозрить, что встреча с Бальбао не прошла зря.
В этот момент он, к своему ужасу, заметил, что со стороны моря эсминец окружают менее крупные корабли и один из них пришвартован к борту. По меньшей мере два принадлежали к классу фрегатов и отличались большими размерами и лучшим вооружением от корабля Бальбао. Видимо, ранее они входили в состав итальянского военного флота.
Там же стояли большой каик, противолодочный корабль и ряд других, которые сержант не мог распознать. Судя по бурной активности на кораблях, было ясно, что они либо только что прибыли в Портолаго, либо, что скорее всего, собирались в путь.
Команда лодки решила сушить весла, передохнуть и осмыслить ситуацию. Много времени это не заняло.
– Нам ни за что не удастся прорваться к эсминцу незамеченными, – заключил Барнсуорт. – Ни за какие коврижки.
С этим нельзя было не согласиться, потому что при всех обстоятельствах на палубах оставались вахтенные. Даже если удастся миновать первый и второй, даже если пройти мимо всех, у борта эсминца они будут торчать, как бельмо на глазу. Нужно было изыскать иной путь и как можно быстрее.
– Я их всех обойду и постараюсь подойти как можно ближе к корме эсминца, – предложил Тиллер. – Оттуда тебе придется добираться до цели вплавь с парой мин и установить их на корме. Может, удастся хотя бы разрушить управление.
Такой способ уже обсуждался, и Барнсуорт заранее предусмотрительно надел костюм для плавания и прихватил длинный тонкий канат. Со стороны кормы эсминца не стояло никаких судов, но подойти можно было только на небольшом расстоянии от берега, что повышало риск попасться на глаза пешему патрулю.
Тиллер подметил, что причал немного выдавался в воду, и можно было использовать его край как крышу, а потом продвинуться вперед, отталкиваясь руками от подпирающих его деревянных столбов. Таким путем удалось бы подойти вплотную к корме, но от этой идеи пришлось отказаться, когда услышали голоса вахтенных на палубе. Они топали ногами, вяло переругивались, а один пустил струю мочи, которая чуть было не угодила в лодку.
Сержант подал лодку чуть назад и почувствовал на плече ладонь напарника, давшего понять, что готов действовать. Тиллер удержал лодку на плаву, пока Барнсуорт выкарабкался с сиденья и ушел в воду. После чего передал две мины на подставках, и пловец прикрепил их к канату. Второй конец вручил Тиллеру и уплыл в сторону эсминца.
Мины ушли под воду, но от дальнейшего погружения их сдерживал Тиллер. Над его головой скрипели сапогами и негромко переговаривались немцы, но у кормы эсминца царили тишина и покой. Спустя двадцать минут он почувствовал, как дернули за канат, и сержант стал его медленно подтягивать к себе. Через несколько секунд над поверхностью воды показалась голова Барнсуорта. Он показал, что все в порядке, и жестом попросил Тиллера прогнать лодку задом вдоль причала.
Когда они отошли достаточно далеко от группы немцев, Тиллер развернул лодку и Барнсуорт взобрался на свое сиденье.
– Птичка петь больше не будет, – радостно сообщил Барнсуорт. – Я установил одну мину.
– Молодец, – похвалил напарника сержант. – Теперь давай быстро смываться отсюда.
Взглянув на часы, обнаружил, что в гавани они пробыли два часа, а казалось, прошло две недели.
– А как насчет оставшихся двух мишеней? – спросил Барнсуорт.
– А никак. Нам было сказано «при возможности», но если мы здесь еще задержимся, вахтенный на первом эсминце выяснит, что брандербуржцы не организуют патрульной службы на воде.
Барнсуорт не стал спорить. Они выбросили за борт остававшиеся мины, а когда перевалили через плавучий бон, Тиллер установил курс на один-три-пять, как советовал Денвере, и они всерьез взялись за весла.
