Владимир Моргунов - Кто закажет реквием
Страшно вспомнить, что пережил Бирюков тогда — месяца три сам перебивался с хлеба на воду, потом, словно в одночасье вспомнив, что у него приличная квалификация костолома, подался охранником к богатому дяде. Дядя, сволочь, платил по мизеру, накапливая стартовый капитал. Мать Бирюкова, отчим и Кристина существовали, считай, только на две мизерные стариковские пенсии плюс ненамного больший приработок отчима, охранявшего тепличное хозяйство. Иван Петрович, отчим, приворовывал еще рассаду — старой закалки человек, он перед тем, как сойтись с матерью Бирюкова, отсидел три года за экспроприацию госсобственности на складе, которым заведовал. Россиянину вообще приворовывать учиться не надо, это умение у него в генной памяти записано. Полоса лихолетья сменяется полосой относительного благополучия, но все равно надо урывать, ловчить, припасать что-то на черный день.
Кристина не вернулась домой в пятницу пятнадцатого октября. Бирюков как раз поехал к матери, отвез деньги. В последнее время такие наезды он совершал не к определенному сроку, а по мере поступления дензнаков, что стучалось вне какого-либо упорядоченного расписания.
Бирюков прождал Кристину до того времени, когда и последний автобус, и последняя электричка должны были прийти — все безрезультатно. Мать все повторяла, что «Христина», должно быть, поехала на квартиру к Бирюкову, что-то ей понадобилось, а позвонить оттуда нельзя, потому как телефона здесь нету — не подсуетились вовремя, а теперь вообще ничего сделать нельзя, за все надо сумасшедшие деньги выкладывать.
— Да нет же, ма, — возражал Бирюков, — она бы мне позвонила предварительно на службу, насчет этого Кристина очень обязательная. У подруг в общежитии она не могла остаться?
— Еще чего? В этом-то шалмане? Да если бы даже и так, она бы загодя, то есть, с утра меня предупредила. Ты же вот сам говоришь, Валерка, что девка она обязательная, не ветродуйка, как вся молодежь нынешняя. Она всегда даже записывала, когда во сколько вернется. Ты, бабка, говорит, забудешь, а как взглянешь, так и вспомнишь сразу. Задерживалась, конечно, случалось. Я же не проверяла, где она на самом деле была…
— … Вот этого только и не хватало — твоих проверок, — вставил Бирюков.
— А и неплохо бы, — мать поджала губы. — Время-то сейчас страшное. Вон по телевизору чуть не каждый день фотографии показывают — все молодые ребята и девки, вышел или вышла такого-то числа и с концами. Их, наверное, ребят этих, уже косточки где-то догнивают. Нет, стра-ашное нынче время, после войны и то не так страшно было.
— Ладно, — сказал Бирюков, — я домой поеду.
— А на чем же ты доберешься? — мать решительно замахала руками. — Давай-ка, ночуй здесь, здесь у тебя тоже дом. А завтра в половине шестого первый автобус идет, на нем и покатишь, если так уж к спеху. Только куда спешить, от судьбы не уйдешь. Если уж что случилось, так случилось…
* * *
Утром Бирюков уехал на первом автобусе, почему-то предпочтя его более дешевой и более быстрой электричке. Ехал он почти с комфортом, потому что сидел у окна — правда, прижимаемый к жесткой стенке непомерно широким мужиком, от которого исходил запах подсолнечного масла.
Домой заезжать он не стал, поехал в офис «Инвереска». Несмотря на очень раннее время, да еще субботу, там уже был Ненашев.
— Ну-у, молодожен, — Бирюков настолько поразился, увидев Костю здесь, что даже позабыл на какое-то время о своих неприятностях. — Уж кого-кого, а тебя я здесь ожидал встретить в последнюю очередь. Эй, да ты никак с Анжелой своей уже успел подраться?
И в самом деле, на левой скуле Ненашева просматривалась широкая ссадина. Скула уже приобрела красновато-синий оттенок.
— Ага, — угрюмо ответил самый младший (естественно, только по возрасту) сотрудник фирмы «Investigation & rescue», — подрался. Только не с женой, а из-за нее.
— Понимаю. Женщина она видная, нравы нынче вольные, — Бирюков произносил эти слова вроде бы машинально, потому что опять думал о Кристине, а не о молодой жене Ненашева.
— Совсем вольные — не окажись меня там чисто случайно, уволокли бы ее неизвестно куда.
— Где это «там», Костя? — Бирюков опять вроде позабыл про свои проблемы.
— Да возле гаража. Она, понимаешь ли, на «тачке» вчера уехала. Уже стемнело, а ее все нет. Я жду. И вдруг у меня появляется надобность пойти в гараж. Ладно бы для себя, а то для соседки. У нас на лестничной площадке соседка живет, бабуля, Ивановной все ее кличут. Она кого угодно «достать» в состоянии. У нее, видать, с самого рождения «крыша поехавши», а тут вдобавок ко всему возраст обезьяний, маразм крепчает. Сейчас же она ко мне пристала вот с чем: у нее в прихожей сын установил дополнительную блокировку двери — нечто вроде более мощной цепочки, а ей конструкция вдруг почему-то разонравилась. Сын ее редко навещает, вот она и норовит к соседям напроситься: вы уж помогите одинокой старушке. Да, таким же образом и ко мне: «Костик, у меня эта штуковина тяжело закрывается и открывается. Боюсь, когда-нибудь запрусь и помру. Как ко мне тогда попасть?» А я про себя думаю, хоть и грешно конечно: «Неплохо было бы, тогда бы ты, бабуля, к соседям со своими проблемами, как в собес, не шастала.»
Но делать нечего. Поглядел я конструкцию на двери у Ивановны и говорю: «Можно вот этот выступ отпилить. Тогда трение таким сильным не будет. А открыть дверь снаружи все равно никто не сможет, тут и оставшаяся часть выдержит.»
А старушка, естественно, в своем стиле вопрошает: «А кто же мне отпилит?»
Выматерился я про себя, вернулся к себе в квартиру, взял ключ от гаража, поскольку большинство инструментов у меня там хранится, куртку набросил и пошел.
А гараж, который тесть построил, слегка на отшибе, хотя, конечно, от «хаты» не очень далеко. Но дело в том, что находится он в закутке, то есть свет от окружающих домов туда не попадает, а фонарь, который там имеется, все время какая-то зараза разбивает.
Вот только вхожу я в этот закуток, глядь — «Волжанка» вроде наша, то есть, Анжела подъезжает А за нею следом «тачка» с притушенными огнями. Сроду туда на машине никто не заезжал, чего там делать?
У меня сразу внутри все похолодело — чую ведь я нутром, когда должно случиться что-то сверхординарное.
И точно — подъезжает Анжела к гаражу, а эта машина, приотстав метров на десять-пятнадцать, останавливается. Ну, замок-то на гараже весьма примитивный, хотя в нем вроде бы пять тысяч комбинаций — это чтобы отмычку, значит, подобрать, надо пять тысяч сочетаний перепробовать.
— Сапожник без сапог ходит, — перебил его Бирюков. — Ума, что ли, не хватает поставить там электронную отмычку с дистанционным управлением?
— Руки не доходят. Да, Анжела выходит из машины и начинает этот примитивный замок открывать. А тут из машины, что сзади остановилась, два типа каких-то — шасть! К ней! Под руки схватили, рот, очевидно, сразу зажали, потому что крика никакого я не слышал, и к своей машине волокут.
От того места, где я находился, до места драматических событий, значит, метров пятьдесят было — есть вроде бы для закрытых помещений классическая легкоатлетическая дистанция шестьдесят ярдов. Так я эти ярды под европейский рекорд, наверное и прочесал. Даром, что кроссовки растоптанные, все время с ног норовили свалиться.
Долетел я до машины, а из нее уже третий мудак выскочил — заднюю дверь открыл, чтобы в нее, значит, жертву затащить можно было. Я ему ка-ак врезал по затылку сходу, так он с катушек и полетел. Но те двое шустрыми оказались. Топот они, конечно, услышали — асфальт, эхо между бетонными стенами скачет. Короче, один из них меня встретил сразу правым прямым. Я успел слегка отклониться, — Ненашев потрогал скулу, — а не сделай я этого, то приключение неизвестно как закончилось бы.
Утонченную технику мне применять недосуг было. Двинул я этого боксера ногой по мужской его гордости, он согнулся, я по затылку кулаком добивал. Третий было Анжелу к себе хотел прижать — чтобы, наверное, ею закрыться — да она не растерялась, ногой его по голени ударила. Он ее отпустил, я подскакиваю к нему, чтобы, значит, плюху в хлебало выписать, а мальчонка-то вострым оказался: ножиком — вжик! — прямо перед моим носом.
Я тогда смекаю: не до жиру, быть бы живу, ведь со мной еще и Анжела здесь. Мне за теми двоими смотреть еще надо, не только за этим специалистом по холодному оружию. Хватаю Анжелу и оттаскиваю ее к двери гаража. Этот гад с ножом начинает быстро пятиться, еще быстрее впрыгивает в автомобиль — за руль, конечно — дает задний ход. Его кореша, один распрямившись, а другой согнувшись, разве что от земли слегка отклеившись, поспешают за ним. Я с Анжелой стою, а они удирают. Вот, смотались они очень быстро, я даже как следует серьезность обстановки оценить не успел. Молодые волчары, лет по двадцать пять…
