Александр Тамоников - Спецотряд «Скорпион»
Пашин остановил пленку. До выстрела оставались считаные секунды. Вице-губернатор замер с поднимающейся рукой — сигналом снайперу. Тот, что стоит сзади, виден хорошо! Черт возьми, Пашин определенно его где-то видел. И видел недавно, сравнительно недавно. Но где? При каких обстоятельствах?
Майор закрыл глаза, потер виски.
И тут его осенило!
Горки, дом № 16, встреча с Ангелиной после ее звонка, потухший камин. А на нем… на нем фотография в золоченой рамке. Точно… фотография, на которой Ангелина изображена с каким-то мужчиной. С мужчиной, который сегодня в 14.00 находился за спиной Соколовского. Ошибки быть не может! Образ на фотографии и лицо на помосте принадлежат одному и тому же человеку. Но кому? Надо выходить на связь с генералом.
Григорий набрал текст для Луганского:
«Я — Григ. Первая акция проведена успешно. Встретил Макса. Время главного этапа операции пока неизвестно, как и место ее проведения. Необходимо проверить людей, сопровождавших губернатора у ДК. Особенно человека, что находился рядом за Соколовским. Имею подозрение, что это Моховский. Григ».
Отправив сообщение, отключив видеодвойку и вытащив кассету, положил ее на стол и прилег на кровать.
Ребята Службы также должны были снимать место проведения акции, а значит, Луганский быстро пробьет этого человека. И тогда многое станет ясно! Или, наоборот, запутается настолько, что для распутывания этого клубка понадобится немало сил и времени. Уж лучше бы он, Пашин, ошибся, и тот, кто стоял на линии огня, оказался бы совершенно посторонним человеком, случайно похожим на мужика, сфотографировавшегося с Ангелиной. Ну ладно. Будем ждать продолжения спектакля в его второй, решающей и заключительной части. Ответ от Луганского пришел в 23.40 местного времени, когда Григорий уже основательно собирался завалиться спать. И он гласил:
«Касаемо запроса по Моховскому. Тот, кого ты зацепил взглядом на помосте, — действительно Лев Георгиевич Моховский! Это очень важная информация. Благодарю за бдительность! Воскрешение Моховского, и именно в Павлограде, говорит о многом. Но это, Григ, не твоя и не моя проблема. Супругом Ангелины займутся другие люди. Твоя задача — сорвать попытку убийства действующего губернатора Павлоградской области, обезвредить бандгруппировку. Для этого к тебе и переброшены Макс и Зорро, а также подключены вся агентура оперативного отдела Службы в том регионе и работники местного управления ФСБ. Прошу сосредоточиться на собственной задаче. Удачи! Катран. P.S. С Ниной все в порядке».
У Пашина разболелась голова. А посему требуется полноценный отдых. Неизвестно, какой сюрприз на завтра готовит ему змеиный выводок Полесского. Судя по всему, главная акция в ближайшие дни проводиться не будет. Надо дать общественности всласть насытиться страданиями господина Соколовского. А тому набрать лишние голоса перед выборами.
Незаметно Григорий уснул. И проспал дольше обычного. Вместо самостоятельного подъема в 6.00 его разбудил Храмов, когда часы показывали пятнадцать минут девятого. И разбудил настойчивым стуком в дверь.
Пришлось Пашину подняться. Он повернул ключ, и в комнату вошел бывший десантник. Его первым вопросом был:
— Ты чего?
— В смысле?
— В порядке?
— Да! В чем, собственно, дело?
— На часы посмотри?
Майор уже смотрел на время, поэтому ответил:
— И что? 8.15! Разве мы куда-то спешим?
Храмов сел на край кровати:
— Да нет! Но раньше такого не было!
— Давно ли ты знаешь меня, Вова? Может, я имею привычку периодически устраивать себе продленный отдых?
— Извини, если помешал!
— Не за что. Что там на завтрак, не узнавал?
— Яичница, кофе с гренками.
— Нормалек! Сейчас приму душ и спущусь в гостиную.
Капитан поднялся и молча вышел из комнаты. Чего это встрепенулся Храмов? Здесь, в усадьбе, он за Пашина не отвечает. Тут Головин всему голова. Каламбур получился! Сбежать Григорий при всем своем желании не мог. Так что встревожило Храмова? Непонятно. Но было в поведении капитана что-то новое, тщательно им скрываемое, но новое. И что стало причиной возникновения этого нового, неизвестно. Неизвестно и непонятно.
Приняв душ, побрившись и одевшись, Пашин спустился в гостиную, где за накрытым столом его ждал Храмов. Чуть поодаль сидел хмурый дед Ерема. Не обращая на старика внимания, Пашин присел за стол:
— Приятного аппетита, Вова!
— Взаимно! — ответил тот.
И они принялись за завтрак.
Сразу же после трапезы прибыл Головин и позвал их в служебное помещение. Устроились у стола совещаний.
Головин остался стоять.
— Я уполномочен довести до вас, что главная акция планируется на послезавтра, на двадцать шестое августа. Как нам стало известно, в этот день господин Бурмистров намеревается проведать в военном госпитале своего первого заместителя.
Пашин переспросил:
— В военном госпитале?
— Да! Госпиталь выбран не случайно с точки зрения обеспечения безопасности. Проникнуть несанкционированно на территорию госпиталя и ранее было не так просто, а сейчас, когда там первый вице-губернатор, сами понимаете. Но госпитализация Соколовского нами прогнозировалась, а значит, план работы в этих условиях отрабатывался.
Головин поставил на стол кожаный портфель, достал оттуда крупную схему. Разложил на рабочем столе.
— Прошу к самодельной карте, господа!
Пашину с Храмовым пришлось подняться.
Головин начал давать объяснения:
— Вот перед вами схема госпиталя. Красным карандашом обведен главный корпус, а крестиком окна второго этажа палаты, где размещен раненый господин Соколовский. Как видите, окна выходят во внутренний двор. Слева и справа они прикрыты другими лечебными корпусами, отмеченными синим цветом. С тыла — служебными и подсобными помещениями: гаражом, автомастерской, прачечной и моргом. Эти помещения в одном здании — желтый цвет. И высота этого здания два этажа, что ниже лечебных корпусов. Те пятиэтажные. За госпиталем проходит железнодорожная ветка. Она служит для снабжения одной из ракетных войсковых частей, а следовательно, охраняется. Но это неважно. Уже за веткой и несколькими рядами гаражей начинаются новостройки микрорайона. Ближайший дом нового микрорайона, который находится в стадии завершения монтажных работ, от госпиталя на расстоянии в 870 метров. С балкона шестого этажа коробки через оптику хорошо просматривается палата господина Соколовского. По крайней мере та ее часть, где стоит постель раненого.
Пашин покачал головой.
Головин посмотрел на майора:
— Вы хотели что-то сказать, Григорий Семенович?
— Когда в палату войдет губернатор, то наверняка войдет не один. Постель Соколовского окружит свита сопровождения, а охрана возьмет под контроль окна. Тем самым цель будет закрыта от нас. Даже из «СВДС», имеющей прицельную дальность в 1200 метров, живой заслон посетителей не пробить. Если, конечно, вы не выставите губернатора прямо перед окном.
Головин легко согласился:
— Вы правы, господин Пашин! Из «СВДС» Бурмистрова не достать. И выставить его как мишень мы не сможем, поэтому вам придется работать системой «В-94».
Григорий поднял на Головина удивленный взгляд:
— Крупнокалиберной снайперской винтовкой?
— Так точно! 12,7-мм боеприпасы разнесут любые заслоны на расстоянии в два километра, не говоря о каких-то восьмистах семидесяти метрах. Причем бронированные заслоны, а не тела людей.
— Это значит, ради устранения одного губернатора я должен буду расстрелять как минимум пять человек? Ровно столько, сколько боеприпасов в магазине одной «дуры»?
Головин пожал плечами:
— Это, сами понимаете, не мое решение. Но, возможно, вам хватит и одного выстрела, если сумеете вычислить из толпы Бурмистрова.
Храмов, так же шокированный принятым решением, только и произнес:
— Лихо! Ничего не скажешь…
Пашин же спросил:
— Другого варианта разработать не смогли?
Головин взглянул на майора:
— Григорий Семенович! Вынужден напомнить ваш статус! Убивать — ваше ремесло! Лично я не приглашал вас! Так что все претензии оставьте для тех, кто послал вас сюда! Вы должны выполнить свою работу, и вы ее выполните!
Пашин отошел от стола.
Храмов молчал, оставшись на месте.
Головин выдержал паузу, дав время майору овладеть собой. Если бы Головин только представил, что командир группы спецназа всего лишь умело играет свою роль, исходя из обстановки, то, наверное, сам поспешил бы застрелиться, не ожидая, пока его уничтожат другие. Но Головин подобного представить не мог и поэтому принимал за чистую монету «возмущение» Григория. А тот, постояв около окна, вернулся к столу:
— Ладно! С этим понятно! Откуда конкретно я должен буду стрелять?
Головин облегченно вздохнул, взял со стола карандаш, нарисовал на схеме черный крест.
— Вот отсюда. Завтра я покажу это место.
