Андрей Кивинов - Каникулы строгого режима
Три дня спустя состоялся лагерный турнир по футболу. Отряды поделили на две возрастные группы – три старших, четыре младших. В каждой выявлялся победитель. Играли по семь человек плюс вратари. Судил встречи физрук.
За подготовку сборной «Глухарька» отвечал вожатый, ибо был не последним человеком в отечественном футболе. Сыграл целых две игры за сборную райотдела на городском турнире милицейских команд. Сборная набрала ноль очков. Одну игру «слили» с разницей в четыре мяча, другую – в семь. Что неудивительно. Перед первой встречей разминались только пивом, перед второй уже беленькой. А после турнира залили горечь поражения и тем и другим одновременно.
Имея такой богатый опыт, можно смело идти на тренерскую работу. Вечером Евгений Дмитриевич устроил сборы. Сначала вызвал всех умеющих играть в футбол, потом всех желающих. Набралось десять бойцов. В основной состав попадали те, кто не мазал с трех метров по пустым воротам. Кое-кто ухитрялся промазать, их оставляли в резерве. Место в воротах занял Шандыбкин, как самый длинный.
– Хорошо бы со стороны бойцов прикупить, – высказал пожелание тренер, оценив мастерство команды, – или в аренду взять. Сами не вытянем. Но, к сожалению, в клубе дефицит бюджета.
– Не гундось, – ответил воспитатель.
Перед началом первой игры Евгений Дмитриевич построил команду и дал последние указания:
– Наша задача простая – забить мячей больше, чем соперник. Ног не жалеть!.. Помимо ног, можно играть головой. Руками запрещено. Бить по мячу надо сильно, но точно. Я верю в вас, «глухари»! Кто будет плохо играть, останется без горького, тьфу ты, сладкого. Кубок наш! Вперед! «Глухарь» – чемпион! Ура!!!
– Мы сделаем их! – ответила команда. – Порвем, как акула туриста!
Противники вышли на поле. «Глухарята» против «Светлячков». Евгений Дмитриевич, как истинный спортсмен, не смог обойтись без допинга. Допинг поставляла Мальвина Ивановна, севшая на сухую диету. А тайные запасы остались. Не пропадать же. Да и сто граммов для укрепления духа никогда не помешают.
Тренер руководил игрой возле бровки. Воспитатель сидел на трибуне. Рядом с Татьяной Павловной, пришедшей поболеть за сына. Сын играл в основном составе, правда, не понятно, в какой линии, потому что линий не было вообще.
Судья свистнул и засек время. Тайм по пятнадцать минут. Понеслись.
Пионерский дворовый футбол – это, конечно, не «Ювентус». Вся тактика сводится к одному – бегать за мячом, куда бы он ни полетел. Всем гуртом. В защите ли ты, в нападении или в воротах. А дальше – по обстоятельствам. Но в «Светлячках», в отличие от «Глухарьков», несколько человек играли не только во дворе, умели пасовать и примерно представляли, что такое оборона и нападение. Поэтому к первому перерыву смогли вколотить два безответных мяча долговязому Шандыбкину, который орал на полевых игроков, как бригадир на ленивых гастарбайтеров.
В перерыве тренер сделал пару замен и попытался нарисовать на земле, кто где должен находиться. Игроки кивнули, мол, все поняли, но, едва началась игра, снова сбились в кучу. Тренер пытался давать советы, группа поддержки из девочек танцевала за воротами «танец маленьких глухарей», но счет на табло не менялся.
Помог возраст. Все же «Светлячки» были на год младше, что уравнивало шансы. Малыши стали выдыхаться. В результате за пять минут до финального свистка Костя Жуков смог затолкать мяч в ворота. Причем вместе с вратарем. Трибуны радостно вскинули руки. Татьяна Павловна тоже подпрыгнула и захлопала в ладоши. Виктор Сергеевич, прохладно относившийся к спортивным развлечениям и предпочитавший картишки, незаметно для себя серьезно распереживался, наблюдая за игрой. «Давайте, пацаны, давайте…»
Когда мяч попал в голову Арсения и удачно отскочил в чужие ворота, он и Татьяна Павловна вскочили с места, закричали и непроизвольно, по инерции обнялись. И еще с минуту так и стояли. Но уже не по инерции. А к обоюдному удовольствию.
Пока обнимались, «Глухарьки» вышли вперед, но судья не засчитал взятие ворот. Якобы Жуков подыграл рукой. Встреча не записывалась на видео, пересмотреть спорный эпизод не представлялось возможным. Тренер шестого отряда выскочил на поле, чтобы заявить протест. Дескать, рука была неумышленная. Арбитр лагерной категории как мог отбивался. И отбился бы, не вмешайся в спор воспитатель. Отвел в сторонку физрука и вежливо объяснил:
– Короче, здесь два мнения. Мое и неправильное. Вы меня понимаете, Федор Федорович?
С вежливым тоном славно гармонировал взгляд интеллигентного человека, поэтому судья не рискнул не понять.
– Конечно, Виктор Сергеевич. Гол был забит по правилам. Мне просто показалось.
После этого исторического момента пионеры шестого отряда прониклись к воспитателю уважением. Настоящий мужик, хоть и злой. Не потерпел несправедливости. Грудью за них встал. Не лузер.
* * *
Виктор Сергеевич начал встречаться с Татьяной Павловной почти ежедневно. Она не избегала его общества, но никак не могла привыкнуть к его замкнутости. Списывала это на особенности характера. Он помогал ей носить воду в умывальню, строил по ее просьбе самых хулиганистых подростков. Через неделю весь лагерь знал, что между воспитателями не только производственные отношения. И, в конце концов, случилось то, что рано или поздно случается между мужчиной и женщиной. Мужчина подарил женщине цветы. Лично нарвал на прекрасной лужайке, лично связал веревочкой. Женщина поблагодарила и преобразилась. Они перешли на «ты».
В тот вечер она была чем-то расстроена.
– Что случилось, Таня?
– Понимаешь, у ребят стали пропадать вещи. У одной девочки плеер, у другой хороший свитер. Вчера пожаловался Миша Андреев. Из кладовки исчезли кроссовки. Кладовка запирается на ключ, но замок очень старый.
– Может, сами посеяли?
– Нет, нет, исключено. Я сегодня решила немного понаблюдать за кладовкой. Во время тихого часа.
– И что?
– У нас есть мальчик. Из не очень благополучной семьи. Андрюша Мартынов. Он попытался залезть в кладовку, ножиком открыл замок. Я вмешалась, но он стал от всего отпираться. Дескать, дверь была открыта, а он хотел взять из своей сумки носки. Да еще нагрубил. С ним вообще тяжело разговаривать. А на днях он избил соседа по палате. Говорят, отобрал часы.
– А сосед?
– Молчит. Надо что-то делать, пока больших бед не натворил. Нам только преступников малолетних в лагере не хватало. А отправить его домой без видимых причин мы не имеем права.
– Если он ворует, значит, кому-то должен толкать, то есть продавать.
– У некоторых ребят есть деньги, но не так много. Да и не будет у него никто покупать… Может, ты поговоришь с ним? Как милиционер. Тюрьмой припугнешь или еще чем-нибудь.
«Как милиционер… Хорошо, не как прокурор…»
– Тюрьмой детей пугать нельзя. Иначе никто не захочет туда садиться и они опустеют. Тюрьмы, в смысле. Шутка. Хорошо, поговорю. Сколько ему лет?
– Четырнадцать.
– Значит, вменяемый, сажать можно… Где он?
– Вон, возле туалета. Высокий такой, в белой футболке.
В отличие от Евгения Дмитриевича, Виктор Сергеевич не изучал основ криминалистики и оперативно-розыскной деятельности, но опыт общения с антиобщественным элементом имел большой, если не сказать огромный. Подойдя к Мартынову, сурово взял его за плечо и перетащил за умывальню. От подростка несло свежевыкуренной сигаретой. Видимо, где-то покупает.
– Это ты крысишь, Дюша?
– Чего?! – выпучил глаза пацан.
– Тыришь у своих. – Воспитатель захватил пятерней ладонь воспитанника и слегка сжал.
– Нет… Я не тырю.
– Фуфло гнать нехорошо. Не по-пионерски, – Сумрак сжал ладонь посильнее, – можно и в «обиженку» попасть. Колись быстро, долговязый…
Андрюша попытался вырваться.
– Татьяну Павловну позовите!
– А адвоката тебе не надо? Шмотки куда дел? Быстро!
Сила измеряется в ньютонах. Андрюша сломался на третьем ньютоне, когда на легкий пушок над его верхней губой потекли сопли.
– Ладно, ладно, скажу… Больно! Пустите!
Виктор Сергеевич грубо нарушал уголовно-процессуальный кодекс, забыв, что признание, добытое с применением угроз и насилия, доказательством не является. Но его это мало беспокоило. Он не процессуальное лицо.
Андрюша поведал жуткую историю. Оказывается, он законтачил с малолетним хулиганским элементом из Потеряхино-1 на почве любви к «очку». Это такая карточная игра. Вроде бриджа, только посерьезней и посложнее. В результате любви Андрюша лишился личного имущества, после чего стал ставить на кон имущество соседей по отряду, обещая им все вернуть с процентами. Но возвращалось плохо. То ли ему не везло, то ли играл он недостаточно профессионально. Короче, он стал играть в долг и оказался в чрезвычайно тяжелом положении. Для начала ему нарисовали синяк под глазом. Он украл плеер и свитер. Отобрал часы. Но соперники уже включили счетчик, и это не спасло положение дел. Прятаться в лагере бесполезно. Выигравшие могут достать и в лагере. Андрюша пообещал им, что возьмет у предков в родительский день. Но предки ничего не привезут. У них самих ни копья.
