Евгений Сухов - Алмаз в воровскую корону
— К чему ты мне все это говоришь?
— Хочу напомнить, что времена были суровые. Я ведь тоже пострадал. Пять лет в лагерях просидел. Думал, прежние заслуги учтут. — Махнув рукой, он добавил: — Вот и учли. Да и то ладно, хорошо, что хоть в живых оставили.
— Меня ты хотел в первую очередь убрать. Отчего же такая немилость?
— А ты не догадываешься?
— Лиза? — предположил Степан Иванович. — Однако ты злопамятный.
Григорий Петрович тяжко вздохнул.
— Кто же из нас не без греха? Вот когда тебя здесь дожидался, так Елизавету увидел. Сразу узнал. Думал, что встречу какую-нибудь старуху. Вместо лица копченое сморщенное яблоко. Но она даже не изменилась. Не девочка, конечно, но очарования не потеряла. Думал, узнает меня, я даже приостановился слегка. А она скользнула по мне взглядом, как по неодушевленному предмету, и пошла себе дальше. Мне такой бабы всю жизнь не хватало…
— Короче! — жестко потребовал Куприянов, чувствуя, как на него накатывает гнев, надо заканчивать с этим.
— А короче оно будет вот так. Тебе не пришла мысль, почему это вдруг от тебя с Сидорчуком хотели избавиться?
— Почему же?
— В этом контейнере, который мы получили перед побегом, находились алмазы… Только не надо делать удивленное лицо, Степа. Ты об этом знаешь не хуже меня. Ведь поначалу я и в самом деле подумал, что ты погиб где-нибудь в лесу при преследовании беглых зэков. А потом меня что-то очень крепко одолели сомнения. Не такой ты все-таки олух, чтобы так бездарно погибнуть. Тебе же все время везло. Вот я и предположил, а что, если вдруг тебе удалось сбежать? Ведь ты же профессионал. Организовать такое дело для тебя пара пустяков. А тут и Зиновьев что-то не появлялся. А потом у заброшенной штольни четыре трупа нашли, а среди них и лесник объявился, весь искромсанный на части… Вот только документиков-то при нем никаких не нашли. Не знаешь, куда они подевались?
Куприянов промолчал.
— Значит, кому-то они очень понадобились. Я тогда и подумал, уж не тебе ли… И, как видишь, не ошибся.
Куприянов усмехнулся:
— Так ты меня сдать, что ли, хочешь?
Коробов расхохотался:
— Не смеши меня. Кому ты сейчас нужен со своим прошлым? Тебя даже слушать никто не станет. У теперешних начальничков и без тебя полно всяких дел. А почему бы тебе, кстати, Степа, и в самом деле не объявиться? А то живешь как нелегал. Расскажешь все так, как оно и было, может, даже орден получишь.
— Привык я к этой фамилии. Дети у меня с ней выросли. Внуков растят. Чего же мне ее менять?
Хитро прищурившись, Григорий Петрович погрозил пальцем:
— Ох, лукавишь ты, Степа! Ох, лукавишь! Только вот что я тебе хочу сказать: в грузовике-то контейнера с алмазами не оказалось.
— Куда же это они могли деться? — удивленно спросил Куприянов.
— Вот и я тоже об этом думаю. Спецкурьеры при оружии лежали. Даже зэка одного рядом с машиной в болоте нашли, а вот контейнер пропал. Не подскажешь ли мне, куда это он мог запропаститься? Может, ты знаешь? Ты ведь вроде за грузовиком тогда побежал…
— Что я тебе, гадалка, что ли? Откуда мне знать?
— А вот я тебе сейчас напомню, Степа. Ты взял контейнер!.. Только не надо морщиться, ты меня что, за простака держишь? Или, как у нас говорили, развести хочешь? — строго спросил отставной майор. — Камушки ты присвоил! Вот я и хочу у тебя спросить, куда же это они делись? Куда ты их спрятал?
— Только я все-таки никак не пойму, с чего ты вдруг решил, что контейнер у меня?
— Тут не нужно быть очень прозорливым, Степа. Ты допустил одну грубую ошибку, когда продал очень большой алмаз. Такие, как правило, наперечет, имеют собственные имена. Их держат в солидных банках.
— Гриша, послушай, но с чего ты взял, что этот алмаз продал именно я?
— Тот алмаз по характеристикам точно совпал с теми, что были в контейнере.
— А у тебя, значит, опись имеется?
— Получается, что так. Все это время я отслеживал информацию. А не появится ли что-нибудь похожее на алмазном рынке? И вот мои труды были вознаграждены.
— И где же всплыл алмаз?
— В Германии. Он был настолько хорош, что им заинтересовались специалисты из «Де Бирса». И вот я подумал, кто мог незаметно спрятать эти алмазы? Все сходилось на тебе. Тем более что твоего трупа так и не нашли. Вот мне и оставалось отыскать Зиновьева. И, как видишь, я не ошибся.
— Чувствуется контрразведчик.
— Кажется, в твоем голосе прозвучала ирония. Только зря ты это. Нас тогда так обучали, что нынешним оперативникам и не снилось! Сейчас все на приборах измеряют, экспертизы проводят, забыли, что такое оперативная работа, а нас учили мысли читать. О как!
— Что ж, неплохо… И что же я, по-твоему, сейчас думаю?
Коробов мелко захихикал.
— А у тебя всего одна мыслишка. Здесь и разгадывать-то особенно нечего. Думаешь, как бы этого старого хрена по темечку тюкнуть, чтобы никто не узнал. Только хочу тебе сразу сказать, что меня такой расклад не устраивает. Я не настолько старый, чтобы помирать, у меня есть еще некоторые планы на жизнь.
— Поживешь еще, — буркнул Куприянов.
— Вот я и хочу тебя спросить, Степан Иванович, как же это ты со своим опытом так лопухнулся? И надо же было тебе алмаз величиной с булыжник продавать? Сдавал бы потихоньку по крохотному алмазику и жил-поживал бы сейчас спокойненько. Как же ты не понимаешь, что все такие вещи отслеживаются! Вот когда я получу свои алмазы, то буду продавать только маленькие.
Куприянов хмыкнул:
— А с большими что делать будешь? Государству, что ли, подаришь?
— Скажешь тоже, государству! — беззлобно расхохотался Григорий Петрович. — Оно себя никогда не обманет. Внукам большие алмазы достанутся, а уж они сами решат, что с ними делать. Так что давай делиться.
Куприянов невольно поджал губы. Алмазы он действительно продал, не удержался. Кто же знал, что дело может обернуться таким образом?! Был продан не один алмаз, а три! Причем, с учетом их величины, цена была почти бросовая. На эти деньги он сумел прикупить шесть соток за городом и построил даже дачный фанерный домик. Благо речка была рядышком, всегда можно порыбачить, искупаться и позагорать. Оставшиеся деньги Степан Иванович спрятал в подвале дома и о своем богатстве не заикался даже Елизавете. В праздники он доставал по десяточке, чтобы прикупить каких-нибудь деликатесов и порадовать жену. Этим он всегда удивлял Елизавету.
Кто бы мог подумать, что продажа алмазов так громко аукнется.
— Хорошо… И сколько же ты хочешь? — после некоторого колебания спросил Куприянов.
— Вот это уже деловой подход, — одобрительно кивнул Коробов. — Знал, что мы с тобой договоримся. Мужик ты толковый, со смекалкой. Знаешь, я всегда имел к тебе симпатию. Сложись как-нибудь по-другому, так мы могли бы с тобой приятельствовать.
— Глушить вместе водочку, бегать на пару за бабами… — хмуро стал перечислять Куприянов.
— Вроде того.
— Короче, сколько ты хочешь?!
— А ты меня не торопи, — насупился Григорий Петрович. — В кои-то веки я повстречал своего старинного приятеля, не каждый же день такое случается. Знаешь, что-то накипело, хочется пообщаться. В последние годы меня толком никто не понимает. Если и следует к кому-то обращаться, так только к таким людям, как ты… Я ведь малость поиздержался, вот глянь, — распахнул он плащ, показывая старенький пиджак. — Совсем ветхий стал. На мою скудную пенсию ничего шикарного не купишь. А пожить-то хочется.
— Значит, рассчитываешь еще пожить?
— Не то слово! А потом, у меня целый букет болезней, надо лечить. Витамины нужны, а они тоже денег стоят… Мне нужна половина!
В глазах у Коробова появился стальной блеск. Куприянов внимательно всмотрелся в бывшего сослуживца. Нет, не шутит. Следовало подобрать надлежащие слова. Но Степан передумал, ведь о такой взор любая колкость переломится.
— Хм… Однако! А ты знаешь, сколько там алмазов?
— Разумеется. Полный контейнер. Это несколько килограммов. Алмазы лежат в холщовых мешочках, на каждом из которых имеется сургучная печать.
— Ты предлагаешь делить их по камушку?
— Ну, за кого ты меня принимаешь? — На морщинистом лице Коробова отразилось неподдельное возмущение. — Мы же давно знаем друг друга. Связаны, так сказать, десятилетиями дружбы. Алмазы можно разделить просто. Один мешок тебе, другой мне. Будем делить, даже не заглядывая вовнутрь. Так сказать, полностью доверившись судьбе. Ты не возражаешь? — И, не дожидаясь ответа, он продолжил: — Вот и отлично! А знаешь, у меня на твой счет были кое-какие сомнения. Но ты, слава богу, покладистым оказался. Хочу тебе честно сказать, ты от многих неприятностей себя уберег.
Степан Иванович помрачнел.
— Что ты имеешь в виду?
Постучав желтоватой ладонью по груди, Коробов продолжил:
— Вот здесь у меня письмецо… Дал бы тебе с ним познакомиться, если бы ты не согласился.
