Виктор Доценко - Месть Бешеного
— Спасибо, Бесик. Бешеный никогда добро не забывает! — Савелий крепко пожал ему руку.
— В этом мы с тобой похожи, земляк!. Бывай! — Бесик дружески хлопнул Савелия по плечу. — Да, забыл сказать: по территории зоны свободного хождения нет без специального пропуска. — Он показал пластиковую магнитную карточку. — Когда захочешь пообщаться со мной, скажи Щербатому, он соединит по селектору, а потом я тебе сделаю пропуск. — Еще раз спасибо, Бесик!
Савелий подошел к металлической двери, толкнул ее, но она не поддалась. Ручки не было, и Савелий хотел уже стучать, но увидел кнопку звонка, а прямо над головой — глазок видеокамеры. Он нажал кнопку и добродушно улыбнулся в камеру, даже помахал рукой: «Привет! Вы не ждали, я пришел!»
Дверь скрежетнула и лениво распахнулась. Он поднялся по трем ступенькам, открыл еще одну дверь и оказался в длинном коридоре. Савелий ругнул себя за то, что забыл спросить у Бесика, где находится комната завхоза, но в тот же момент увидел надпись над дверью, обитой ярко-красным дерматином. Савелий подошел и трижды стукнул в нее.
— Да! — услышал он хриплый голос и толкнул дверь.
Комната была чуть меньше, чем у Бесика, но меблирована не хуже. За огромным столом сидел мужик лет сорока. Все его лицо было покрыто оспинами. Он чифирил, вычерчивая чтото на куске ватмана. Телевизор был выключен, и Савелию было трудно понять, отсюда наблюдали за входом или из другого места. Он снова пожалел, что не расспросил Бесика, хотя и невозможно было бы все узнать за один день.
— Новенький? — хрипло произнес завхоз, даже не взглянув в его сторону. — Фамилия, имя, отчество. Твои данные, короче!
— Говорков Савелий Кузьмич, 1965 года рождения, сто восьмая, вторая, четыре! — вяло ответил Савелий. Завхоз ему совсем не понравился. — А кличут как?
— Бешеным меня кличут. Щербатый! — В голосе Савелия послышался металл, и завхоз поднял на него глаза.
— Мне сказали, что придет кто-то прямо с этапа. — Завхоз явно заметил костюм Савелия, и тот решил последовать совету Бесика.
— Пробашлял чуток! — Савелий добродушно усмехнулся.
— Вижу! На такой костюм я заработал лишь через полтора года. Чифирнешь?
— А может, и к чифиру что найдешь? — Савелий сунул руку в карман, вытащил десятидолларовую бумажку и положил перед Щербатым. — Мешок с собой возьмешь или у меня в каптерке оставишь? — Голос завхоза подобрел.
— А что, крысятничают? — нахмурился Савелий.
— У нас? Крысятничают? — Щербатый удивился, словно услышал нечто невероятное. — Пусть кто попробует — сразу руку под циркулярку! Нет, чтоб менты не шмонали! — объяснил он.
— У тебя. — Савелий подмигнул. — Тогда мы в расчете! — Завхоз взял деньги, аккуратно сложил и сунул в карман. Только теперь Савелий понял, почему Бесик сказал, что эти деньги для завхоза, и мысленно поблагодарил его.
Щербатый достал еще один стакан и налил Савелию чифиру. Это существенно отличалось от порядков в Бутырке, где выпивалось по два глотка и передавалось дальше по кругу.
— Что, удивился? — ухмыльнулся завхоз. — Здесь чаю — завались! — Он настолько раздобрился, что вытащил из стола коробку шоколадных конфет.
— Угощайся, земляк! Кстати, я тоже из Москвы.
— И как здесь к москвичам относятся? — Неважно, откуда ты, а вот какой ты — главное! — серьезно пояснил Щербатый.
— Настоящая демократия! — криво усмехнулся Савелий, отпивая чифир.
— Зря скалишься! — незлобно заметил завхоз. — Здесь тоже жить можно. Ладно, пойдем, покажу тебе твою комнату и шконку… на первом этаже! — закончил он со значением.
— Спасибо, Щербатый: за мной не заржавеет.
Они прошли по коридору и остановились у двери с цифрой тринадцать.
— Надеюсь, ты не суеверный? — ухмыльнулся Завхоз.
— Я во многое верю, но тринадцать у меня — счастливое число. — Вот и хорошо!
Комната была небольшой — ровно такой, чтобы могли уместиться пять кроватей и пять тумбочек. Савелия удивил кран с раковиной слева от двери и небольшой шкафчик для одежды и обуви: все это напоминало обыкновенную комнату в рабочем общежитии. Четыре кровати были аккуратно заправлены. Действительно, напоминает пионерский лагерь!
— Матрас, подушку и белье получишь у шныря, — пояснил завхоз. — Место тебя устраивает? — кивнул он на свободную кровать напротив умывальника. Савелий пожал плечами.
— Без проблем! — Завхоз свернул постель на той кровати, что стояла у окна справа, и развернул ее на пустой. — Вот так!
— Да, но… — попытался вставить Савелий, но завхоз успокаивающе поднял руку.
— Во-первых, это я переложил! А во-вторых… — Он хитро подмигнул.
— Это постель Бесика, который здесь пока еще ни разу не ночевал. Понял?
— Понял! — улыбнулся Савелий, оценив жест Завхоза: никого не обидел, сделал приятное Савелию, а главное — дал понять его соседям, что новенький — не простой человек. — А где все? — спросил Савелий. — Скорее всего, в комнате отдыха, телевизор смотрят, а может, у кентов своих. Во всяком случае, все здесь, в блоке. — В блоке? А ты, значит, блокфюррер? — Гитлеровский концлагерь вспомнил? — усмехнулся завхоз без всякой обиды. — Действительно, похоже! Разве только не сжигают…
— Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент распахнулась дверь и на пороге появились трое парней почти одинакового возраста и комплекции. Они были похожи и лицами, словно братья, но цветом волос различались. Савелий мысленно окрестил их Блондином, Рыжим и Чернявым.
Увидев новичка и обратив внимание на перестановку в комнате, они быстро переглянулись между собой, словно решая, кому первым чтото говорить. Самым смелым оказался Рыжий.
— Вот и у нас полный комплект! Щербатый, ты не запамятовал, что та шконка Бесику принадлежит?
— Я всегда все помню! — с намеком произнес тот. — Может, ты имеешь что-то против?
— Ни боже мой! — Рыжий даже вскинул руки вверх.
— Вот и хорошо! А сейчас, Бешеный, он тебе все покажет и поможет с постелью. — Завхоз ткнул пальцем в грудь Рыжего.
— Показать можно, помогать — нет! — решительно возразил Савелий. — Да ему нетрудно! — Обойдусь! — упрямо бросил Савелий. — Как хочешь! — Завхоз пожал плечами. — Сирена — построение в коридоре, — напомнил он и тут же вышел.
— Меня кличут Рыжим, его — Блондином, а это — Черныш! — представил всех Рыжий, как только дверь за завхозом закрылась. — Я только с одной кликухой ошибся, — улыбнулся Савелий, пожимая каждому руку.
— А со мной все ошибаются, — заявил с улыбкой Черныш. — Москвич? — неожиданно спросил он.
— Как догадался? — удивился Савелий. — А москвичи везде умеют устраиваться! — Значит, ты тоже москвич, как и твои приятели?
— Да! — кивнул он. — А ты как догадался? — Сам же сказал, что москвичи везде устраиваются, — заявил Савелий, и все рассмеялись.
— Ловко он тебя словил, а? — усмехнулся Блондин. — Я с Марьиной рощи, Рыжый с Лужников, а Черныш с Бауманской.
— Значит, с Чернышом мы земляки: я — с Лефортово.
— С Лефортово? — переспросил Черных. — С какого… — начал он, но тут же хихикнул: — Фу, только теперь до меня дошло! Ты что, по политике?
— Ага, — серьезно кивнул Савелий. — Политика пришиб! К счастью, не сразу окачурился, а через сутки, в больнице. Могли бы и по «мокрому» пустить!
— Повезло, что и говорить! Пришили бы сто вторую на всю пятнашку и гуляй, Вася! — покачал головой Рыжий.
— А мне и так четырнадцать корячилось, да все решили… — Он вдруг громко пропел: — Мани, мани, мани! Вы наполните кармани!
— Слушай, у тебя классный голос! — восторженно воскликнул Блондин.
— Может, сбацаешь что? — А заказывай! — Ты Высоцкого про баньку знаешь? — Протопи ты мне баньку по-белому! — прохрипел очень похоже на Высоцкого Савелий. — Эту, что ли?
— Сбацай, а? — взмолился Блондин. — Жаль, гитары нет… — протянул Савелий со вздохом.
— Как это нет? — взревел Черныш, и его как ветром сдуло.
Блондин с Рыжим переглянулись и прыснули. Савелий неудоменно пожал плечами, не понимая причины их неожиданного веселья.
— Ты чуть-чуть опередил нас! — пояснил Рыжий. — У его кента гитара есть, но Черныш такой ленивый, что заставить его сбегать — большая проблема. Но ты его зацепил, вот он и ринулся.
— Теперь понятно! — улыбнулся Савелий. — А говорил, нету! — с гордостью вскинув гитару над головой, воскликнул Черныш. Вбежав в комнату, он почему-то оставил дверь открытой.
Взяв гитару в руки, Савелий с огромным удовольствием пробежался по струнам. Как давно он не держал в руках гитару! Его охватило волнение, как влюбленного школьника. Он вдруг забыл, что находится в колонии, что рядом с ним сидят совершенно незнакомые ему парни. Савелий окунулся в далекое прошлое, когда с ним рядом была милая, удивительная женщина по имени Варя. Струны стонали, взрывались счастливым хохотом, а порой рыдали в голос.
Парни сидели раскрыв рты, завороженно затаив дыхание. У Блондина стекала по щеке слеза, медленно, как бы стыдливо, но глаза его светились, наполненные нежностью и добротой. Все настолько ушли в себя, что не заметили, как в дверях показались люди. Они не решались войти, чтобы ненароком не прервать это волшебство.
