Кавказский транзит - Сергей Иванович Зверев
Разговаривая, бойцы продвигались вперед. Внезапно один из них остановился.
– Смотри! – луч фонаря задвигался, явно найдя что-то.
– Ну, что там такое? Клад нашел? – скептически отозвался второй. – Самое время отыскать что-нибудь этакое.
– Клад не клад, а следы есть, – возбужденным тоном сообщил напарник.
И действительно, в свете фонарика оба изумленных бойца увидели нечто странное. Они, конечно, искали следы, но сейчас их взяло сомнение.
– Что-то я не пойму, – растерянно протянул первый, светя фонариком в полувысохшую лужу, где в густой грязи явственно отпечатались следы, – это ж ни на что не похоже…
– Так, может, это медведь? – предположил его товарищ, слабо знакомый с биологией.
– Какой, к черту, медведь? – возмутился более разбирающийся в особенностях биологии боец. – Ты только посмотри: след как будто человеческий, а ведь это не человек.
– А кто же это? – вопросил второй, чувствуя, как неприятно стали дрожать поджилки.
В его голове стали всплывать истории о снежном человеке, который очень не любит, когда вторгаются на его территорию. Так это или нет, но по спине вдруг пробежал неприятный холодок.
– Кто же это, а?
– Не знаю. Надо идти вперед. Ты давай докладывай начальству.
Бойцы продвигались дальше. Один из них, продираясь сквозь заросли, высвечивал путь, второй, немного отставая, докладывал по рации.
– Обнаружены странные следы босых ног, ведут на юго-восток. Продолжаем преследование… – на этом боец сделал паузу, поскольку более-менее ровный свет фонарика товарища вдруг заплясал и следом за этим резко метнулся в сторону.
То, что через несколько секунд открылось глазам спецназовца, потрясло его, словно разрядом тока. Только что, буквально несколько секунд назад, его шагавший рядом веселый и жизнерадостный товарищ лежал в нелепо выгнутом положении. Боец отупело смотрел в немигающие глаза напарника, не понимая, в чем же дело. Через несколько мгновений до него дошло. Тот лежал на животе, а лицо его было повернуто на сто восемьдесят градусов назад.
– Что ты замолчал? – послышался в рации голос начальника операции. – Докладывай!
– Здесь… здесь… – дрожащим голосом прохрипел боец, не в состоянии совладать с собой.
– Что ты там мямлишь?
– Ааа!!! – дикий вопль и последовавшие за ним автоматные очереди разлетелись по ночным горам, пугающим эхом далеко отзываясь вокруг.
* * *
– Куда, вы говорите, ведут следы? На юго-восток? Значит, слушайте вашу задачу, – указывал министр, почуявший, что становится «теплее».
Он был уверен, что осталось немного. Тем более, как он видел по карте, круг замыкается.
– Что там такое у вас? – недовольно закричал он в рацию. – Вы меня слышите?
Он уставился на рацию, из которой вдруг стали доноситься душераздирающий крик и беспорядочная пальба. Складывалось такое впечатление, что его люди столкнулись с теми, кого искали. Затем и то, и другое со странным хрустом оборвалось. Руководитель операции прислушался. Из динамика доносилось чье-то тяжелое дыхание. Затем оно сменилось таким звуком, словно кто-то ломал рацию или разгрызал ее. Теперь звуки сменила мертвая тишина в эфире.
– Черт… – выдохнул министр.
Несмотря на то, что он находился в полной безопасности, он вдруг почувствовал, что мурашки пробежали у него по спине.
Глава 40
Солнце с трудом пробивалось сквозь густую листву деревьев и высоких кустарников, нависавших над головой. Порывы ветра трогали кроны деревьев, и тогда те раскачивались, подобно живым маятникам. Здесь же, внизу, на земле, было совсем безветренно. Батяня и Степченко ползли по мху и переплетенным корням деревьев. По всем расчетам, «гнездо», локализованное Батяней, находилось уже совсем близко. Как и в каждой подобной ситуации, теперь нужно было соблюдать максимальную осторожность, чтобы не выдать себя.
В практике майора встречались такие примеры, когда из-за какой-то досадной мелочи, например, хрустнувшего под ногами сучка, не только проваливалась тщательно спланированная операция, но и гибли люди. Так что ему было прекрасно известно, как дорого иногда может стоить незначительная оплошность.
Степченко, хоть и был далек от премудростей профессионала, тоже старался вести себя соответствующе.
«А паренек-то старается изо всех сил! – одобрительно поглядел на напарника Лавров. – Из него можно сделать хорошего солдата!»
Однако времени на то, чтобы думать о перспективах бойца, не было, и весь путь ползком продолжался в полнейшем безмолвии. При движении «по маршруту» десантники обменивались условными знаками, отработанными на практике. Вдруг слева послышался какой-то шум. Рядовой взглянул на офицера.
«Лежать! Тихо!» – показал ему Батяня.
Десантники замерли, глядя в сторону, откуда послышался звук. Пока что никакого движения там не наблюдалось. Внезапно между деревьями показался стройный силуэт оленя. Благородное животное не видело распластавшихся во мху двух десантников, временно сроднившихся с камнями по степени неподвижности. Поводя головой с большими ветвистыми рогами направо и налево, олень, казалось, раздумывал, в какую же сторону ему продолжить путь. Лавров невольно залюбовался этим грациозным созданием. Через несколько секунд олень, фыркнув носом, сделал прыжок за деревьями, наверное, учуяв присутствие непрошеных гостей в своем царстве. Десантники продолжили путь, приближаясь к логову.
Степченко, ползком двигаясь вперед, думал о том, кем же является этот неуловимый враг. Вначале Лавров объявил последнего животным, прекрасно аргументировав это предположение. Но дальнейшие события совсем сбивали с толку. Ведь не могло же и в самом деле животное бросить гранату… Несмотря на всю напряженность положения, Степченко стало весело от такого вот представления: медведь, вырывающий чеку и бросающий гранату в десантников. Да тут никакой цирк конкуренции не составит! Солдат еле сдержался, чтобы не хихикнуть, но, взглянув на суровое, сосредоточенное лицо офицера, ползущего справа, посерьезнел.
Батяня и правда уже находился в состоянии взведенной пружины, потому как они почти прибыли на место. Теперь следовало быть вдвойне осторожными. Внезапно впереди раздались выстрелы. Две короткие автоматные очереди сменились душераздирающим, явно предсмертным криком. Человек, издавший его, похоже, вложил в этот последний звук все, что чувствовал в последние мгновения: ужас, боль… Степченко, похолодев, переглянулся с Батяней. Игривость словно рукой сняло. Теперь он сжался и шарил глазами по сторонам. За каждым деревом мерещилась чья-то зловещая тень.
Лавров подполз к солдату.
– Что это, товарищ майор?
– Ты тут оставайся, а я его «гнездо» проверю, пока оно пустое, – не отвечая на вопрос, приказал Батяня.
Комбат полз вперед. В данном случае солдата, конечно, лучше было оставить позади. Он еще молодой, неопытный и может таких дров наломать, что потом не оберешься. А он – командир, и за этого человека, доверившегося ему, отвечает. Пока лучше действовать в одиночку.
Лавров осторожно приблизился к яме. Заглянув внутрь, он увидел там Кречинскую. Женщина лежала, распластавшись на спине. Батяня, на секунду задержавшись у края, соскользнул вниз.
– Тамара! Тамара! – потряс он ее за плечо. – Ты в порядке?
Женщина открыла глаза. С ней явно было что-то не так.
– Идти можешь? – свистящим шепотом спрашивал Батяня. – Быстрей уходим отсюда.
Кречинская отрицательно покачала головой.
– Оставь меня, – произнесла она. – Тебе нельзя здесь, сейчас он вернется.
– Кто он? – Лавров подхватил ее на руки.
Медлить было нельзя, каждая секунда теперь могла стать роковой.
– Берегись! – вдруг вскрикнула женщина.
Над головой прозвучала автоматная очередь, явно выпущенная из автомата Степченко. Почти сразу же на Батяню с рычанием навалился раненый «снежный человек». Ему удалось подкрасться неслышно, и Лавров даже не успел воспользоваться автоматом. Туша весила килограммов сто семьдесят, не меньше – это майор почувствовал сразу, как только его прижали к земле. Волосатые руки стиснули комбата в мощных объятиях, и ему стоило огромных трудов частично высвободиться, чтобы ударить в физиономию неизвестному. В ответ майор получил еще более сильный удар: существо явно не было обделено силой. Крича, рыча, оно пыталось пустить в ход и зубы. Борьба продолжалась.
– Товарищ майор, я здесь! – над головой послышался голос Степченко.
Батяня не отвечал, напрягая все силы. Влажные листья скользили, и он уже несколько раз поскальзывался, упуская возможность переломить инициативу. Боец спрыгнул в яму. Перед ним катался клубок из тел. Слышалось тяжелое
