В котле сатаны - Сергей Иванович Зверев
Пока раненый боец с помощником возились, сооружая из веток и палок какой-то сложный механизм, остальные короткими перебежками попытались подобраться поближе. Но ситуация стала еще хуже. Им удалось пройти буквально с десяток метров, и как только их черные ватники замелькали между деревьев, немецкие САУ открыли огонь на поражение. Рядом вскрикнул один, за ним второй боец, получив легкое ранение от осколков рвущихся над головами фугасов.
– Назад, – просипел Логунов и тоже по-пластунски на животе принялся отступать.
От досады он даже не обращал внимания на кровавую влагу на своем лице, не замечая, что и его задел шальной осколок и вспорол кожу на виске. Задыхаясь от волнения и суетливого отступления, бойцы замерли в укрытии за огромным снежным валом. Логунов оглядел ребят – напуганы таким отпором, растеряны из-за того, что не получилось осуществить задуманный план. Командиру только остается искать внутренние силы, чтобы поднимать бойцов на новую атаку, зная, что кто-то из этих ребят обязательно погибнет. Погибнет, но дойдет до конца, уничтожит общего врага.
Старшина прислушался к звукам на дороге: самоходки гудят, но скрипа снега под сапогами не слышно, немцы боятся высунуться из своего бронированного укрытия, понимая, что в лесу их сразу встретит отряд отчаянных беглецов.
От мрачных мыслей его отвлекло скромное покашливание позади.
– Товарищ старшина, готово все. Разрешите опробовать метательный механизм?
Опять этот инженер, как же не вовремя. Василий Иванович отмахнулся от него, пускай делает, что хочет. Они уже в такой опасной ситуации, что хуже и не станет, если инженер метнет связку из РПГ-40, которые даже за кольцо дергать не надо. Эти противотанковые снаряды для борьбы с бронетехникой взрываются при ударе о твердую цель.
Инженер радостно закивал и бросился к своему помощнику:
– Ну давай, Аркуша, как мы с тобой репетировали.
Рядовой с разбегу прыгнул на палку, привязанную портянкой к поперечной балке. От его прыжка самодельный ковш из сплетенных еловых лап, закрепленный на толстой длинной ветке, взлетел и выкинул свой смертельный груз – три фугаса РПГ. Тяжелые болванки со свистом ушли в небо. Все вокруг замерли в ожидании, куда же попадут фугасы. Они вытягивали шею, но высовываться из-за высокого снежного намета было опасно, самоходки караулили каждое движение внутри леса.
Взрыв и грохот металла! Осколки башни, охваченной огнем, взлетели так высоко, что их было видно даже из укрытия. Инженер кинулся обратно к своему устройству, принялся здоровой рукой укладывать новые снаряды бережно, словно ребенка в люльку. Потом бросился к снежному выступу, высунулся, чтобы оценить расстояние, и вскрикнул от боли. Вторая САУ грохнула новой серией выстрелов. Ошарашенные невидимым нападением русских пленных, от которого вместо первой самоходки дымила теперь искореженная груда металла, немцы палили куда попало.
Инженер, зажимая рукой половину лица, торопился назад к своему метательному орудию. Кровь заливала ему лицо, один глаз повредил осколок от немецкого снаряда, но мужчина не обращал внимания на серьезное ранение. Он переставил основание катапульты на десять градусов по правому флангу, подтянул настройку из портянок и ремней. Наконец махнул рукой своему помощнику – давай! Тот снова обрушился всем телом в прыжке на деревянное перекрестие. Связанные вместе нательной рубахой гранаты взлетели вверх, описали дугу и опустились в прямоугольный вырез рубки немецкой самоходки. Взрыв разорвал бронированные внутренности, башня перекосилась набок и выпустила наружу черные ленты дыма. Логунов, вне себя от радости, бросился к изобретателю и заключил его в объятия:
– Ну инженер, молодчага! Показал немцам русскую смекалку.
Мужчина слабо улыбнулся в ответ и вдруг отяжелел на руках у старшины. Рука безвольно соскользнула с лица, обнажая окровавленные кости и пустую глазницу. До последней секунды, даже после того как осколок сорвал ему половину лица, он боролся с врагом. С раненой рукой, наполовину слепой инженер не терял голову, считал, думал, не обращая внимания на боль и неработающее тело.
Старшина с закипающими внутри слезами бережно опустил погибшего на белый снег, провел крепкой ладонью по единственному глазу, запоминая навсегда ставший умиротворенным взгляд: «Спи спокойно, неизвестный герой, ведь мы даже твоего имени не знаем». И тут же он повернулся к своему скромному отряду:
– Ребята, вперед! Он погиб, чтобы мы жили и гнали фрицев с нашей земли! Отомстим за каждого, кто отдал свою жизнь в этой войне. Вперед!
Возле костра с кипящей жидкостью толпились немцы. Очередь выстроилась кольцом с извилистым хвостом, каждый норовил хоть немного погреться у огромного костровища, ведь впереди еще долгие часы дежурства.
– Эй, – от деревьев к толпе шагал незнакомый офицер, худощавый, с мрачным лицом, руки убраны за спину. – Что за бардак, с каких пор в немецкой армии все кормятся из общего котла? Ефрейтор Кениг, отвечайте, что за нарушение правил?!
Ефрейтор так и замер, только щеточка усов дрожала от страха перед выволочкой офицера на глазах у солдат:
– Господин офицер, я…
– Молчать! – рявкнул Соколов, одетый в шинель убитого офицера. – Отвратительный обед, я угощу вас кое-чем другим.
С этими словами он вдруг выкинул вперед руку, в которой лежала связка гранат, и швырнул их в огромный костер. Сделал он это так быстро, что солдаты замерли с разинутыми ртами, не понимая, что произошло. А офицер вдруг бросился прямо в грязь под днище заглушенного бронетранспортера. Костер взвился вверх черным фонтаном из осколков, которые со свистом полетели в кольцо из солдат. С криком на землю рухнули сразу несколько десятков человек, ефрейтор Кениг выронил котелок из рук и бросился следом за офицером в укрытие, прячась от рвущихся в костре гранат и разлетающихся от них смертельных осколков. Да только стоило ему опуститься в грязь к клиренсу бронемашины, как незнакомый офицер покачал головой:
– Господин ефрейтор, вам места здесь нет, – и выпустил пулю из табельного ТТ ему прямо в лоб.
Тех, кто еще мог двигаться и пытался отползти от жуткой воронки, что образовалась на месте обеденного котла, снайперы добивали из укрытий выстрелами. Останками немецких тел была усыпана вся дорога. С отвращением спотыкаясь о трупы, капитан Ельчин подошел поближе, Логунов рядом боролся с позывами
