Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи

Система наведения ракеты АА-10 могла оснащаться различными комбинациями датчиков, которые предусматривали либо тепловую, либо локационную ориентацию на цель, в зависимости от условий пуска и прочих факторов. Если дистанция до цели была значительной, то сначала в дело вступал миниатюрный локатор в головной части ракеты, а с приближением к цели включался тепловой датчик, улавливающий температуру факела и потока оставляемых им отработанных газов. Схема эта не являлась новой и сама ракета тоже не была последним словом техники, новейшие модели располагали лазерным наведением, однако при плохих погодных условиях лазер зарекомендовал себя не с лучшей стороны. Поэтому в российской военной авиации ракета АА-10 оставалась основным средством воздушного боя. На вооружении ВВС состояли и более мощные устройства, рассчитанные на борьбу с тяжелыми бомбардировщиками и крылатыми ракетами, вплоть до ракет АА-16 с миниатюрным ядерным боезарядом, но сейчас майору приходилось обходиться тем, что есть. С учетом того, что расстояние до „Боинга“ составляло примерно полкилометра, Хорев не мог с уверенностью сказать, тепловой или локационный датчик выведет ракеты на цель. Но то что хотя бы одна из двух цели достигнет, сомнений не вызывало. Если это будет тепловой датчик, то смертоносный снаряд попадет в один из четырех двигателей лайнера, что повлечет за собой, вероятно, взрыв турбины, обрыв крыла и мгновенную катастрофу. Огромный лайнер, кувыркаясь, свалится в неконтролируемое отвесное падение, рассыпаясь в воздухе на куски. Если локационный датчик приведет ракету в хвостовую часть, то „Боинг“ может продержаться в воздухе ещё какое-то время, но вероятность того, что его экипаж сможет посадить почти неуправляемую в горизонтальной плоскости машину, фактически равна нулю.

Дистанция в полкилометра до „Боинга“ тоже не была случайной или выбранной на глазок. Меньшей она не могла быть из-за угрозы пострадать от осколков собственной ракеты или обломков самолета, а большее расстояние увеличивало риск того, что один из числа преследующих его пилотов может вклиниться между машиной Хорева и „Боингом“, лишив тем самым майора возможности прицельно выпустить ракеты, отвлеченные новой целью перед собой.

Хорев не нуждался в том, чтобы прокручивать в голове все эти мысли, он был достаточно опытным пилотом и просто досконально знал то, как поступать и что последует за пуском ракет. Вкладывать в чисто профессиональный анализ соображения абстрактной гуманности ему и в голову не приходило. Всё происходящее имело своей задачей в корне изменить его жизнь и три сотни человеческих судеб не были за это слишком дорогой ценой.

г. Мадрид, российское посольство, время 14:05

— Где вы оставили своего американского коллегу? — жестко спросил Моргунов, когда Сергей Иванович вновь переступил порог кабинета.

— Он докладывает обстановку вашингтонскому начальству — Казанцев лгал, но это была ложь во спасение. Вряд ли террористу понравилось бы то, чем занят сейчас Мак Рейнолдс…

— Итак — на осунувшемся лице Моргунова появилось какое-то подобие вызывающей улыбки — вы обсудили проблему не только с Москвой, но и с американцами. Что-то изменилось в вашей позиции?

— Пока я вам этого сказать не могу. Мне нужно ещё раз запросить Москву.

2 секретарь был абсолютно уверен, что изменений нет, иначе Москва тут же бы поставила его в известность, однако тянуть время теперь могло оказаться на руку и ему. План своих собственных действий уже начал вызревать у него в голове, но всё это казалось настолько дерзким, что самому было страшно поверить.

В Москве сняли трубку после первого же гудка. Не называя себя, Казанцев коротко спросил:

— Новые указания есть?

— Нет — голос полковника Амосова был легко узнаваем — вы чего-нибудь достигли?

В ответ Сергей Иванович хотел долго и красиво выругаться, но сдержался и также коротко ответил:

— Нет.

— До истечения времени ультиматума оставайтесь в рамках досягаемости. Возможно, придут новые указания. Американец у вас?

— Так точно.

— Ну всё. Ждите — казалось, что голос полковника стал мягче.

Казанцев медленно положил трубку.

— Ну что? — Моргунов опять начал нервничать.

— Ничего — Сергей Иванович постарался, чтобы его голос прозвучал как можно более бесстрастно. Почти как у полковника.

Нервы Моргунова начали сдавать. Волна страха, перемешанного с яростью выбросила его из кресла.

— Вы все спятили? — он почти кричал — вы что, думаете отделаетесь этими, которые в самолете? Хрен вам, сами тут ляжете! — ствол „Браунинга“ уткнулся Казанцеву под подбородок — И вот этот! — террорист показал пальцем на Лукина — И американец! Все здесь поляжете, суки!

— Успокойтесь! Москва сказала, что возможно будут новые указания.

— Возможно? И вы рискуете всем из-за этого „возможно“?

— Послушайте, вы! — Казанцев чувствовал, что сейчас снова взорвется невзирая на последствия — вы знали на что идете! Вы пришли сюда, угрожая беззащитному гражданскому самолету и думали, что все сразу бросятся выполнять ваши требования? А вот наши власти проявляют твердость и вы сидите здесь по уши в дерьме! Ну куда вы отсюда пойдете, пусть даже самолет собьют? Полиция схватит вас через пять минут!

— Да я вас всех сначала перестреляю!

Моргунов в крике приблизил своё лицо к лицу Казанцева и тот почувствовав влажное дыхание своего противника невольно отстранился.

— Ну стреляй! И чего ты этим добьешся? — в ярости 2 секретарь не заметил, как перешел на „ты“.

— Пусть ничего, но на душе легче станет, такая падаль как ты землю топтать не будет!

— Это я падаль? Падаль ты, вор, сволочь!

Казанцев уже начал заносить кулак, а Моргунов, заметив это, был готов в любую секунду спустить курок, но голос Лукина остановил их:

— Господа, погодите! Я уверен, что найдется какое-то решение… для всех!

Не сговариваясь, Моргунов и Казанцев повернулись к нему. Несчастный и растрепанный, атташе по культуре переминался с ноги на ногу и казалось, он вот-вот заплачет. Моргунов опустил пистолет и 2 секретарь тоже почувствовал, что из него эти слова как будто выпустили воздух.

Лукин подошел к Сергею Ивановичу и глядя на террориста пробормотал:

— На пару слов… Пожалуйста!

Тот промолчал, прикуривая сигарету.

— Послушай, Сергей — шепот Лукина был сбивчивым и невнятным — я думаю… я думаю, нужно отдать картины. Ведь там же люди! Ну как же так?! — по выражению лица было ясно, что слова эти даются ему с большим трудом.

Казанцев притянул его к себе за пуговицу пиджака:

— Я тоже думаю, это единственный выход. Но Москва не хочет, ты же видишь! Не могу же я без приказа!

— Но ведь люди погибнут!

Ответить Казанцев не успел. Подошедший Моргунов толкнул их обоих в угол комнаты и рявкнул:

— Ну всё, хватит болтать! Я думал, мы решим проблему тихо и обращался с вами как с людьми. Однако вы этого не заслужили. И ваше начальство в Москве тем более! Поэтому ещё полчаса вы посидите смирно под дулом пистолета, а там пойдем забирать картинки, как раз и работа выставки заканчивается. Если же нет… Живым ни один из вас отсюда не выйдет!

Если бы Моргунов взглянул сейчас на себя в зеркало, то собственное лицо показалось бы ему незнакомым. Бледная, покрытая испариной кожа, красные глаза, перекошеный рот… Заметить то, что из элегантного шантажиста он превратился в обычного бандита, взявшего заложников, времени у него не было.

Когда Лукин и Казанцев заняли свои прежние места в креслах, Моргунов спохватился:

— А где же наш американец? Он ведь принадлежит теперь к славной компании! — террорист угрожающе шагнул к сидящим людям.

— Я же сказал, он в приемной, выходит на связь…

— Хватит связываться, поздно уже!

Моргунов осторожно приоткрыл дверь в приемную. Там никого не было.

— Та-ак, шутки шутить вздумали! — он медленно поднял пистолет, пока мушка не остановилась на уровне глаз 2 секретаря. Тот сжал зубы. Понятно, что террорист дилетант, но промахнуться с расстояния двух метров… Не первый раз Казанцев смотрел смерти в глаза, но так глупо… Попытаться выхватить свой „ПМ“ и выстрелить первым? А что это даст? Только то, что самолет наверняка будет сбит. Главное спасти людей, всучить этому придурку картины и отправить его на все четыре стороны. А там уж он далеко не уйдет… — все эти мысли в мановение ока промелькнули в голове Казанцева и он презрительно процедил:

— Спокойно…

Но Моргунов уже и сам опустил пистолет. Исчезновение американца в корне дела не меняло. Поднимать тревогу очевидно не в его интересах, это означает верную гибель лайнеру, а американец явно хотел его спасти! Или только играл? Моргунов однозначно рассчитывал, что янки окажет давление на этих посольских идиотов, вгоняющих в гроб триста человек, но американец вместо этого куда-то исчез. Ну и хрен с ним! Наплевать на пассажиров, пускай подумают о собственной жизни! Привести их на выставку под дулом пистолета и заставить распорядиться после закрытия выдать картины! Моргунов понимал, что вероятность успеха ничтожна, но ничего другого ему не оставалось. А потом к аэродрому и вперед! Из хорошо спланированной операции получался дешевый боевик, но ничего не поделаешь. Приходилось играть по правилам, поставленным судьбой.