Валерий Горшков - Дискета мертвого генерала
– Совсем даже необязательно, – Наташа взяла под руку Прохорова и демонстративно приклонила голову ему на плечо.
– Раз так, совсем другое дело, – «кэп» еще раз улыбнулся, кивнул стоящему рядом боцману и указал рукой на металлическую, овальной формы дверь, расположенную в нескольких метрах от их убежища от дождя, возле мощной лебедки. – Проходите вниз, боцман покажет свободные каюты. Они совершенно одинаковы, так что нет особой разницы, какую занимать. Впрочем, смотрите сами, – он развел руками. – Хозяин – барин. Я над вами не командую. Так, Григорий Романович? – Он дружески посмотрел на Славгородского.
– Точно так, командую здесь я. По крайней мере, этими пятью господами.
– Значит, профессор, мы с вами не конкуренты! Тем лучше, будем заниматься каждый своим делом. А сейчас идите за боцманом, только очень аккуратно, лестницы здесь крутые, не упадите, – и капитан снова посмотрел на Наташу.
Взгляд этот не остался для Прохорова незамеченным. Он что-то тихо пробубнил себе под нос, покачал головой, обнял Наташу за плечи и пошел в сторону двери. Правда, там пришлось убрать руку, так как на военных кораблях вряд ли можно найти хоть одну дверь, через которую можно было бы пройти вдвоем. Почти все они, за исключением нескольких внутренних, были одного типа и в случае необходимости герметично задраивались при помощи специальной системы рычагов и механизмов. Даже во время сильного шторма попадание морской воды внутрь практически исключалось.
Боцман быстро скатился по узкой железной лестнице на один уровень вниз и ждал, пока неуклюже и медленно гражданские интеллигенты преодолеют полтора десятка за многие годы отполированных ботинками матросов ступеней. Когда, кряхтя и чертыхаясь, последним сошел непревзойденный компьютерщик Ожогин по кличке Бодулай, боцман прошел вперед по длинному коридору и остановился в его дальнем конце. По обе стороны находились выкрашенные синей краской двери кают.
– Располагайтесь, господа ученые, будьте как дома, – он открыл ближайшую дверь и протянул руку в образовавшийся проем. – Душ и туалет в каждом номере, еще один есть на нижней палубе. Но он вряд ли вам понадобится, это для матросов и механиков. Постельное белье меняем раз в неделю, буду предупреждать заранее. В каютах есть селектор и общая связь по кораблю, в экстренных случаях можно ей воспользоваться. Все общие команды – как-то: прием пищи и прочее – сообщаются по всем помещениям судна, поэтому морской закон гласит, что не следует отключать общую связь, даже если она вам спать мешает. Что еще?.. Согласно плану экспедиции мы будем болтаться по морям довольно долго, так что устраивайтесь поудобнее, с комфортом, – боцман улыбнулся. – Распределитесь по каютам, потом подойдите ко мне, скажите номер, я выдам ключ. Зовут меня Евгений Гаврилко, я боцман. Если кто еще не запомнил. Мои хоромы в том конце палубы, что понадобится или не ясно – подходите, спрашивайте, не стесняйтесь. Матросы вас беспокоить не будут, работайте спокойно. По-моему, все пока… Я буду у себя, приходите за ключами, – еще раз напомнил боцман, тридцатилетний мужчина с обветрившимся лицом и светлыми волосами, включая брови и ресницы. Он очень походил на скандинава, только вот ростом был всего метр семьдесят, а так – вылитый представитель северных европейских народов. Он еще раз кивнул в сторону открытой двери и направился к себе.
Дождь барабанил по стальному корпусу и палубным надстройкам «Пеликана» все сильнее и сильнее. Маленькое окошко иллюминатора в каюте, где расположились Наташа и Вадим, стало совершенно непрозрачным от обилия разбивающихся о стекло холодных капель. Где-то совсем близко вдруг громыхнул раскат грома, гулко отозвавшись вибрацией всего корпуса «Пеликана». Военная база Балтийского флота находилась в самом центре бушующего циклона. Согласно прогнозу погоды прояснение должно было наступить не раньше следующего утра, на которое как раз и было назначено отплытие научного судна в длительную экспедицию в район Бермудского треугольника в Атлантическом океане.
* * *Вернувшись обратно в каюту после трехчасового совещания команды в кают-компании, Прохоров долго не мог заснуть, несмотря на то что постоянно барабанящие по корпусу надстройки и металлической палубе капли дождя очень способствовали приятным сновидениям. Он уже знал, что радист и один из мотористов – тот, который находился на палубе в момент их приезда, – являются людьми мафии. И он должен время от времени сообщать им специфические детали происходящих на борту «Пеликана» исследований по интересующей теме, чтобы они были немедленно отправлены хозяевам.
Но не это сейчас волновало Вадима Витальевича, а нечто параллельно существующее.
Трудно поверить, что в такое длительное автономное плавание Служба безопасности не послала как минимум несколько своих людей, как это уже сделала мафия. Они тоже находятся среди членов команды или… среди контрактников, что менее вероятно. И там, в далекой от Бермудов Москве, будут пристально следить за каждым его шагом, каждым словом…
Вадим снова посмотрел на мирно спящую Наташу, нежно, чтобы не разбудить, поцеловал ее в горячую и чуть влажную щеку, поднял повыше свою подушку, повернулся на другой бок, закрыл глаза и почти сразу же провалился в сон. Ему снилось, как он разговаривает с дельфинами на равных, причем совершенно не открывая рта. Примерно так же, как боцман с одного из английских минных тральщиков во время второй мировой войны.
* * *Утром тучи над Балтийском стали понемногу расступаться, и появились первые проблески восходящего на востоке солнца. Дождь полностью прекратился, более того – стих и ветер. Над военной базой и городом повисла необычная, если принять во внимание вчерашнее буйство стихии, тишина. В какие-то мгновения казалось, что все вокруг вымерло, и только редкие машины, с шумом проносящиеся по еще мокрому асфальту, нарушали покой раннего воскресного утра… Проснулся Прохоров оттого, что нос его неожиданно ощутил ворвавшийся в каюту свежий морской воздух. Он полуоткрыл глаза, все еще пребывая в состоянии легкой дремы, и сразу заметил стоящую в одной ночной сорочке возле открытого иллюминатора Наташу. Она молча всматривалась вдаль, наблюдая, как где-то на линии горизонта едва заметно двигается маленький, как точка, силуэт рыболовного сейнера.
Утро действительно было великолепным. Совершенно пустынное море, с разорванным над ним оранжево-серым небом, легкие волны, блики на кажущейся почти черной воде, оставляемые пробивающимися сквозь мглу лучами встающего солнца, и одинокий корабль, больше похожий на мираж, в том самом месте, где, как говорили древние индусы, небо сходится с водой. На краю мира. Наташа услышала шевеление и обернулась. На ее лице, каком-то спокойном и задумчивом, появилась милая улыбка.
– Ты уже проснулся? – Она спросила так тихо, что Прохоров не услышал произнесенные женщиной слова, а скорее прочитал их по губам.
– М-м, – он приподнялся на кровати, хотел было встать, но тут же вспомнил, что на нем нет совершенно ничего, если не считать густой растительности на груди и ногах. И начал оглядывать каюту в поисках поспешно закинутой куда-то вчерашним вечером одежды. Наташа правильно поняла его рассеянный взгляд, снова улыбнулась, на этот раз продемонстрировав одну из имеющихся в арсенале каждой дамы самых обворожительных улыбок, на которые можно ловить мужчин, как щуку на карася, и подошла к кровати.
– Ты просто как ребенок, – она нагнулась, обхватила шею Вадима руками и прижалась к его груди, не такой широкой, какой она могла бы быть при регулярных занятиях спортом. Прохоров не любил спорт. Последний раз он посещал гимнастический зал в седьмом классе средней школы, где свалился с каната на жесткий борцовский мат и чуть не свернул себе шею. На этом все занятия физкультурой были окончены.
– С чего ты взяла? – Он недоуменно пожал плечами и скривил физиономию. – Может, ты сомневаешься в моих мужских качествах? – Вадим с подначкой посмотрел на Наташу.
И снова встретился с неотразимой улыбкой из арсенала обольстительниц. Только на этот раз она ясно выражала мысли и желания хозяйки. Такую улыбку просто нельзя воспринять по-другому. Особенно если замечаешь, как тонкий кончик розового язычка медленно облизывает нежные, чуть припухлые губки…
Неизвестно, слышали в то утро что-нибудь необычное размеренно посапывающие за тонкой перегородкой Гончаров и Славгородский, но вот стоящий в одиночестве на палубе капитан «Пеликана» сразу же определил расположение помещения, откуда доносились очень знакомые ему по личному интимному опыту звуки. А так как «кэп» в данный момент находился в вынужденной разлуке с семьей и особенно дорогой супругой, то он, глубоко вздохнув, предпочел докурить традиционную утреннюю сигарету на противоположном борту судна, где палубная надстройка наглухо перекрывала вылетающие из открытого иллюминатора стоны, всхлипы и скрипы…
