Михаил Серегин - Тайна черного ящика
– Сойдет и радио, – сказала я и, включив приемник, нашла какую-то восточную мелодию.
Сделав звук погромче, я пригласила Менделеева сесть у самого приемника, так, что друг друга мы могли слышать, не особенно повышая голос, но Анохину, кроме традиционных восточных завываний под какую-нибудь зурну, или как там у них называют эти дудки…
– Ну, – сказала я, – если вы сейчас же мне все не объясните, я перестану вам верить и начну действовать самостоятельно.
– Смотри-ка, – сказал он. – Она уже к действию готова и даже угрожает мне! Давно ли киселем по полу растекалась?
– Николай Яковлевич! – возмутилась я. – Вы что, нарочно меня дразните?
– Да нет, нет! – засмеялся он. – Просто приятно смотреть на молодую женщину, когда она бодрая и энергичная, да еще и злая!
Он лукаво усмехнулся и добавил:
– Особенно когда она в столь непривычной для офицера МЧС форме!
Я возмущенно вскочила.
– Сейчас же прекратите надо мной издеваться! Вы об этом пожалеете!
Он дернул меня за широкие шаровары, и я плюхнулась обратно на стул.
– Ладно, не горячись! – сказал он снисходительным тоном. – Не в постели!
– Я жду! – напомнила я сердито.
– Я тебе сказал уже, что Анохин утащил с самолета черный ящик, – прекратил он наконец испытывать мое терпение. – Но договорить мне тогда не дали…
Он оглянулся на Анохина, который лежал, уткнувшись в газету, и, казалось, не обращал на нас с Менделеевым никакого внимания.
– Ты помнишь, что в воду он прыгнул с какой-то сумкой, в которой у него и был этот самый ящик? Когда его иранцы выловили, сумку, конечно, отобрали. Ящик обнаружили. Что делают нормальные люди, когда находят черный ящик, как ты полагаешь?
– Как что? – удивилась я. – Передают тем, кто расследует причину катастрофы. Ну, или, на худой конец, сами снимают все записи и расшифровывают…
– Ну, так это нормальные! – воскликнул Менделеев. – На нормальных этот подлец и рассчитывал вместе с теми, кому он вез этот ящик. А эти восточные мудрецы, знаешь, до чего додумались? Они попросту вскрыли этот ящик, нисколько не поинтересовавшись содержимым записей приборов! Зато их заинтересовало содержимое самого ящика. И они ведь не ошиблись, вот что самое для меня удивительное и непонятное. Они вытряхнули всю записывающую аппаратуру и нашли в ящике тайник! А в нем – килограмм героина!
У меня голова слегка кругом пошла от такой фантастики. У Анохина – героин! Впрочем, он уже отказался от этого тайника и будет валить теперь вину на кого угодно, и, прежде всего, – на Менделеева или на меня! Влипли мы с генералом крепко!
Но Менделеев удивил меня еще больше следующей своей фразой:
– Когда меня начали допрашивать и принялись настойчиво выпытывать о том, что в этом черном ящике, я, еще не зная, о чем речь, просто интуитивно сказал, что все, что там находится, принадлежит мне!
– Зачем? – вырвалось у меня.
– А вот затем! – усмехнулся он. – Из дальнейших вопросов стало ясно, что речь идет о наркотиках. Это же Восток, Николаева! Здесь все цену героину знают: и седобородые старцы, и сопливые мальчишки. А большинство мужчин, по крайней мере, не считают большим преступлением ни принимать наркотики, ни покупать, ни продавать их. А уж тем более – бизнес на них делать! Они принялись выпытывать у меня, много ли такого груза было у меня в самолете, который потерпел катастрофу. Не надо было иметь много ума, чтобы ответить на этот вопрос. Я и ответил первое, что в голову пришло. «Триста килограммов!» – говорю. У них аж рты раскрылись настежь, а языки вывалились, как у собак, и слюна закапала! Представляешь, какие это деньги – триста килограммов героина! Да на них можно самого аятоллу поменять в их засраном Иране!
– Ну вы и авантюрист, Николай Яковлевич! – покрутила я головой.
Он даже обиделся.
– А ты знаешь, что нас ни в одних документах, ни в одних сводках у них не числится? – воскликнул он. – Ты знаешь, что они тут же на моих глазах рапорт о нашем задержании уничтожили? И пока они надеются с моей помощью добраться до этого героина, мы – в безопасности. Да и нога у меня подзарастет, пока они будут с нами возиться. Как только они распрощаются с надеждой выманить из меня сведения о героине, то просто отвезут нас подальше в море и утопят, как котят. Я в гипсе очень даже хорошо пойду ко дну! Им, на крайний случай, и одного килограмма героина хватит. Тоже навар не хилый, между прочим!! Им-то он, считай, с неба свалился, вернее – из-под воды к ним вынырнул вместе с нами…
– И когда они поймут, что вы их обманываете? – спросила я. – Что будет тогда? Опять – как котят в море? Или, может быть, другим каким способом? Как щенков, например, или как… Кто у них тут водится? Как верблюжат, например? Или еще проще – бритвой по горлу – и в колодец? Так вот просто и со вкусом, как говорил один мой знакомый…
Но мой напор пропал даром. Менделеева не так-то легко было сбить с выбранной им линии поведения. Он и сам был мастером словесных баталий и четко отличал обычные психологические наезды от толковых аргументов.
– Ты что, правда была знакома с Евгением Леоновым? – спросил он с таким искренним интересом, что я даже пожалела о своей дурацкой привычке называть литературных и киношных персонажей своими «знакомыми», я-то имела в виду вовсе не Леонова, а его героя…
– Я сказала, что это я была с ним знакома, – неуклюже вывернулась я из дурацкого положения. – Я же не говорила, что он тоже был со мной знаком!
Менделеев сразу смягчил тон, показывая, что увидел мой промах и обыграл его, но на этом – все, военные действия прекратили. Я облегченно вздохнула.
– А я и не собираюсь им отдавать эти триста килограммов героина, которых не существует в действительности, – сообщил он мне заговорщицким тоном. – Хватит с них и одного. А пока мы будем долго торговаться о цене. Я, конечно, не один знаю, где самолет. Но им известно, что я – генерал МЧС, и они понимают, что без моей помощи они героин не получат, даже если им и удастся самим поднять самолет, лежащий в нейтральных водах… А пока мы будем торговаться, я, конечно, успею что-нибудь придумать и встать на ноги. Я же не зря выбил для тебя восточную одежду и отправил на женскую половину. Ты должна найти возможность выбраться отсюда и передать Чугункову, что я – в Иране.
«Какая самоуверенная личность! – подумала я. – "Я успею!.. Я – в Иране!" Словно он один здесь! А я – слуга его, что ли?»
Я почувствовала, что пора и мне проявить активность на полную катушку.
– Не стоит ломать голову! – сказала я Менделееву. – Я уже знаю, как отсюда уйти, нужно только уточнить некоторые детали…
Но договорить мне не дал Анохин. Он неожиданно вскочил на кровати и, перекрикивая завывания восточного певца, заорал нам:
– Вы только посмотрите, что эти гады пишут!
Он размахивал газетой, и не было сомнения, что слово «гады» относится к журналистам.
Менделеев, опираясь на палку, подошел к нему и выхватил английскую газету из его рук.
– Вот! Вот смотрите! – суетился он, тыча в газету пальцем. Я плохо английский знаю, но это и до меня дошло! Это же просто черт знает что такое!
Менделеев нашел, наконец, сообщение, о котором говорил Анохин, и начал переводить.
– «Агентство Би-би-си сообщает, – прочитал он, – что от советских официальных кругов стали известны новые подробности о катастрофе, случившейся в Каспийском море с самолетом гражданской авиации России "Ан-24". Все 56 пассажиров, находящиеся на его борту, погибли…»
– Сколько? – воскликнула я. – По списку же пассажиров – двадцать!
– Тут ясно сказано, – усмехнулся Менделеев. – Пятьдесят шесть. Черным по белому!
– Да там и не поместилось бы столько! Половина салона грузом была занята! – выкрикнул Анохин, явно противореча здравому смыслу, ведь груза можно было взять и меньше, а пассажиров – больше.
– Дальше что написано? – спросила я.
– А дальше – еще интереснее, – усмехнулся Менделеев и стал читать дальше.
– «Как стало известно нашему корреспонденту, Федеральная служба безопасности России рассматривает версию о том, что катастрофа самолета была устроена высшими чиновниками из Министерства чрезвычайных ситуаций с целью продемонстрировать безупречность работы их ведомства и доказать необходимость увеличения бюджетного финансирования их министерства. Это, по версии ФСБ, должна была быть "образцовая" катастрофа, к ней МЧС готовилось заранее и накапливало силы спасателей в заранее запланированном районе. ФСБ утверждает, что его сотрудники располагают черным ящиком с самолета, в котором содержатся записи, изобличающие МЧС в заранее запланированном теракте. Пассажиры, несомненно, все были бы спасены, и история никак не выплыла бы наружу, если бы начавшийся внезапно шторм не смешал все планы заговорщиков. Сильная штормовая волна перевернула спасательное судно "Посейдон", и победный спектакль, подготовленный МЧС для миллионов россиян, обернулся настоящей трагедией. В пользу распространенной ФСБ версии говорит и тот факт, что Министр МЧС на вопросы корреспондентов отвечать отказывается. Начальник секретной службы, которая существует в МЧС, скрывается в районе Каспийского моря, а находившийся в момент катастрофы в том же районе, по данным, полученным неофициальным путем, генерал-майор Менделеев, которого ФСБ называет непосредственным организатором и автором сценария провалившегося "спектакля", скрылся в неизвестном направлении. Поиски затонувшего самолета ведутся международной группой спасателей, в которой силы российского МЧС находятся лишь в качестве наблюдателей. Такое решение принято Правительством России, которое на ближайшем своем заседании должно заслушать отчет Министра о положении в МЧС. С запросом по аналогичному вопросу обратился спикер Государственной думы России Геннадий Селезнев. Джон Харви, спецкорр Би-би-си, Москва».
