Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть
Обняв ее, Павел прошептал:
– Ты простила меня?
– За что? – искренне удивилась Адель. – Пригнись, – тут же скомандовала она.
Минутой раньше Адель заметила в окне дома напротив, на третьем этаже, гитлеровского снайпера – солнце отразилось в объективе оптического прицела. Наверняка снайпер появился с целью убрать пулеметчика.
Адель и Павел распластались на полу. Так получилось, что Павел упал ближе к подоконнику, и это спасло его. Адель вздрогнула в руках Павла, и он, отстранившись, увидел умиротворенную улыбку на ее губах. Пуля, попав Адель под левую лопатку, достигла сердца. Девушка была мертва.
Павел скрипнул зубами. Оставив пулемет в таком положении, чтобы выглядело, будто пулеметчик остается под подоконником, он взял карабин Адель и отполз к другому окну. Все-таки он был ворошиловский стрелок. Сжав зубы, он послал пулю, когда враг неосторожно высунулся из окна, прямо в оптический прицел. Снайпера отбросило назад. Затем Павел Бондарев вернулся к пулемету и принялся сосредоточенно поливать очередями немцев, которые были уже в нескольких метрах от крыльца здания.
Он стрелял, пока не закончились патроны. В последнюю минуту увидел: на площадь выехали французские танки. Над броней первого гордо реял трехцветный флаг. Затем в окно влетела граната. Раздался взрыв, осколки рассыпались по помещению. Один из них пронзил Павлу грудь, и старший лейтенант Красной армии Павел Бондарев, вздрогнув, упал рядом со своей возлюбленной.
Павел Бондарев и Адель Делакруа были похоронены рядом на кладбище Пер Лашез, недалеко от Стены коммунаров.
Звонарь Жорж Лерне, выйдя из подполья, вернулся к своим прямым обязанностям. Чуть позже, сидя в своей келье, он написал книгу воспоминаний, где нашлось место всем, с кем он сражался плечом к плечу в подполье и на баррикадах восставшего Парижа.
Викарий был награжден орденом Почетного легиона, получил его из рук самого генерала де Голля. После войны он продолжал служить в соборе Парижской Богоматери, однако своих пагубных замашек не бросил и частенько прикладывался к фляге с коньяком.
В первые послевоенные годы в Гранд-опера из всех немецких опер в репертуаре сохранялся только «Вольный стрелок» Вебера. Зрителям не объясняли, в чем дело. Лишь самые дотошные театралы знали, что пьеса имеет какое-то отношение к сохранению города от разрушения.
Курт Мейер, хоть и получил из Центра предложение выйти из оперативной «игры», сымитировав смерть при штурме Парижа, отказался от этого и вернулся в распоряжение рейхсфюрера Гиммлера.
