Владимир Колычев - Отпусти браткам грехи
На ночь Лариса сделала маску, чтобы утром быть посвежей. Посмотрела телевизор, приняла душ, легла спать, но сон идти к ней не спешил. И если бы завтра был рабочий день, она бы точно не смогла заснуть до утра. Но поскольку впереди выходные, на работу идти не надо, она все-таки заснула... А посреди ночи ее разбудила протяжная соловьиная трель. Кто-то упорно жал на клавишу дверного звонка...
Лариса набросила халат, перепоясалась, пока шла к двери. Это мог быть кто-то из ее мужчин, но все же ей хватило ума посмотреть в глазок.
За дверью действительно стоял мужчина. Но какой. Лохматый, чумазый, в грязной футболке. И черты лица знакомые-знакомые...
– Гарик?! – открыв дверь, недоуменно спросила она.
– А ты думала, – опустив голову, промычал он.
Он хорошо держался на ногах, но при этом был чертовски пьян. Мутные глаза, отрешенный взгляд, тяжелый дух перегара и табачного дыма. Лицо то ли в саже, то ли в мазуте, руки тоже грязные, футболка такая, что смотреть страшно, на джинсах темные масляные пятна, какие-то затрапезные шлепки на босу ногу. Лариса в замешательстве смотрела на него, не зная, впускать его в дом или нет. Впрочем, он и не ждал приглашения. Постояв немного, он решительно шагнул в двери; оттолкнув ее плечом, вошел в квартиру.
– Шлепки сними! – успела крикнуть она.
Он даже ухом не повел в ее сторону, но шлепки снял – не сбавляя хода.
– Я машину чинил. Я грязный, – на одной ноте и не совсем внятно проговорил: – Мне нужно в душ...
Не спрашивая разрешения, он зашел в ванную и уже через закрытую дверь крикнул:
– Белье неси!
Лариса минут пять стояла неподвижно, потрясенно глядя на закрытую дверь. Но так и не услышала шум воды. Белье она принесла – осталось кое-что от бывших любовников. Но, как оказалось, Гарик в нем совершенно не нуждался. Когда Лариса зашла к нему, он безмятежно спал, калачиком свернувшись в ванне.
– Ну и ну!
Гарик и в молодости напивался, но никогда не терял над собой контроль. Но, видно, жизнь очень сильно избила его, сделав из него самого настоящего алкаша. А сегодня он и вовсе превзошел себя – нажрался до такой степени, что перепутал времена: шел куда-то, а заявился к ней, на правах ее мужа... Ну и ну!..
Лариса не стала его будить, но на всякий случай подперла дверь шваброй. Но утром, заглянув к нему, обнаружила его в том же положении, в каком оставила. Прислушалась к дыханию. Вроде жив.
– Эй! – Она тронула его за плечо.
Никакой реакции. Тогда она тряхнула его.
– Э-эй!
Гарик долго не подавал признаков жизни, а открыв глаза, так же долго и ошалело смотрел на нее.
– Ты мне снишься? – наконец спросил он.
– Просыпайся!
– Значит, снишься, – успокоился он и снова закрыл глаза.
– Да вставай, говорю!
Но Гарик лишь улыбнулся, устраиваясь в ванне поудобней.
– Ах так!
Лариса взяла лейку душа, направила на него и включила холодную воду.
Гарик выскочил из ванной, едва не сбив ее с ног.
– С ума сошла!
– Ты с ума сошел! Заявился ко мне среди ночи!..
Гарик прошел на кухню, сел на стул, крепко-крепко зажмурился и быстро раскрыл глаза.
– Ты мне не снишься, – глянув на Ларису, сказал он.
– Нет, конечно...
– Как я сюда попал?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– У себя... А что, надо у тебя спросить?... И где мои часы?...
Он угрюмо смотрел на запястье.
– А они у тебя были? – пренебрежительно усмехнулась она.
– Были. Точно были.
– Может, пропил...
– Пропил... Знаешь, как пить надо, чтобы их пропить?
– Как, беспробудно?
– Ну да, беспробудно...
– А ты как пьешь?
– У тебя пива случайно нет?
– А покрепче не хочешь? – хмыкнула она.
– Нет, покрепче не хочу... Но если нет пива, то можно капель пять покрепче...
– Извини, самогона у меня нет...
– Думаешь, я пью самогон?... Ну да, пью. Иногда. Собственного приготовления. Делаешь брагу, перегоняешь на первач, потом еще прогон, еще... Чисто водка получается, импорт отдыхает...
– Импорт? Отдыхает? – передразнила его Лариса. – Что ты про импорт знаешь?...
– Да знаю кое-что...
– Импорт...
Лариса сходила в гостиную, достала из гарнитурной стенки бутылку виски, принесла на кухню, торжественно водрузила на стол. Настроение не очень, зато мужик рядом. Тем более супруг бывший. Гарик хоть и пьянь-рвань, но выглядит внушительно, мужская сила из него так и прет. Почему бы через ванну его не пропустить да стариной с ним не тряхнуть? Но прежде выпить, а то еще расхочется...
Ему она налила сразу, а сама решила повременить. Приготовила сначала завтрак, яичницу с ветчиной и салат из огурцов-помидоров. И Гарика решила накормить. Поставила перед ним тарелку и обнаружила, что его рюмка полная. А сам он как будто с удивлением рассматривал себя, озадаченно теребил пальцами подол своей футболки.
– Чего не пьешь? – насмешливо спросила она.
– Вчера перебрал... Ничего не помню. Откуда на мне эта рвань?
– Откуда?
– Без понятия.
– Оттуда же. Откуда ты сам...
– Откуда я?
– А ты не знаешь?
– Знаю.
– И я знаю... Как же ты так опустился, Гарик?
– Я опустился?
– Ну не я же.
– Ты замужем? – спросил он.
– Нет.
– А я женат...
– Значит, это я опустилась, а не ты? – хмыкнула она.
– Я этого не говорил... У меня, между прочим, дочь вчера родилась! – ликующе улыбнулся он.
– Между прочим?
– Почему между прочим? Мы ее долго ждали. Очень-очень ждали...
– Нищету плодишь?
– Почему нищету, нет... Думаешь, я алкаш?
– Глядя на тебя, что еще можно подумать?
– Да? Может быть...
Похоже, его не очень расстраивало пренебрежительное к себе отношение. И на виски он смотрел уже с вдохновением.
– Вчера на радостях задал жару. Не помню, где меня черт носил...
– Черт или белая горячка?
– Черт... Только черт меня к тебе мог занести... Хотя нет, я давно собирался, да все никак... Ты вроде ничего живешь...
– Не жалуюсь.
– Максим как?
– С родителями, на даче... Летом с ними, на учебный год со мной...
– Это правильно. У ребенка мать должна быть.
– И отец.
– Ну, мы же оба знаем, чей это ребенок, – нахмурился Гарик.
– А я про тебя и не говорю... Какой ты отец?
– Не знаю... Пока плохой... Дочь только-только родилась, а я уже в загуле... Но это же поправимо, да?
– Вот я и говорю, что поправимо. Можешь поправить свое здоровье...
У него было налито, Ларисе осталось наполнить только свою рюмку.
– Ну, за встречу?
– За это да, за это можно выпить, – кивнул Гарик.
И, чокнувшись с ней, одним махом опрокинул в себя содержимое рюмки, как будто там была дешевая паленка, а не дорогое виски... Впрочем, «Джонни Уокер» благородством вкуса не отличался. Лариса поморщилась, бросила в рот кусок жареной ветчины. Самогон самогоном.
– Живешь где? – спросила она.
– В Москве.
– Работаешь?
– Ну а как же.
– Кем?
– Да так, по транспорту... Ну ты же знаешь, я водитель неплохой...
– Зарплата какая?
– Вот это бы нам надо обсудить...
Гарик подобрался, стал серьезным, сосредоточенным.
– Что нам с тобой обсуждать?
– Максим хоть и не моя кровь, но все же на меня записан... Я знаю, ты на алименты не подавала, но у меня же совесть есть... Может, она меня вчера к тебе и привела...
– И что с тебя можно взять? Эту футболку?
– М-да, футболка действительно дерьмо. Даже не знаю, откуда она взялась. И этот мазут... Вспомнил, я же машину вчера чинил. Кому, не помню... Смутно-смутно в голове... Да, кажется, тот мужик меня к тебе и привез... Мне бы душ принять?
Не дожидаясь разрешения, Гарик поднялся, стянул с себя футболку, обнажив могучий торс. Широкие плечи, налитые мышцы. Похоже, он занимался своим телом, следил за собой. И не скажешь, что алкаш... Лариса присмотрелась к джинсам. Вроде бы ничего особенного – ни заклепок, ни лейблов и пошив обычный. Но это явно не дешевка с китайских рядов Черкизовского рынка. Возможно, очень дорогая вещь...
– Белье я тебе еще вчера подала, – сказала она, глядя, как он открывает дверь в ванную. – И полотенце там...
Лариса в раздумье пожала плечами. Может, действительно мужик работает и деньги неплохие получает. Жена у него, ребенок родился, ну, выпил на радостях, а она его в конченые алкаши записала. А ведь она и сама не прочь выпить.
К тому времени, как Гарик вышел из ванной, она успела привести себя в порядок, попутно пропустив по-тихому четыре стопки. И смотрела на него с разогретой чувственностью в глазах.
– Совесть, говоришь, тебя привела? – игриво спросила она.
– Ну, может быть, – кивнул он.
– А может, что-то другое?... Жена в роддоме, да?
– В роддоме.
– А я здесь. Красивая и желанная...
– Это ты о чем? – нахмурился он.
– Я тебе нравлюсь?
– Послушай, у тебя майки никакой нет?
– Зачем тебе майка? Не одеваться, раздеваться надо...
Она поднялась, подошла к нему, руками обвила его шею. Запах мужчины заглушал аромат мыльной пены, пьянил кровь, кружил голову. Лариса чувствовала, как пульсирует ее плоть.
