Александр Тамоников - Солдат, который вернулся
Фроленко включил свой сотовый телефон.
— Граф, что за проверку пропусков устроили городские власти? Всех?.. Понятно. Нет, ничего не случилось, у нас пропуска настоящие. Ты подъезжай, но до восемнадцати, не позже. Давай! — Босс отключил телефон.
Николаев спросил:
— Когда я дал повод сомневаться в себе?
— Рома, это всего лишь проверка. Причем не тебя лично. Мне надо было узнать, что за охоту устроили городские менты.
— Но я же объяснил вам.
— Так! Ты не забыл свои обязанности? — недовольно проговорил Фроленко.
— Никак нет, босс!
— Не ерничай! Мы здесь не ерундой занимаемся. Все более чем серьезно.
— Мне находиться в приемной?
— Да. В шесть двадцать поедем домой.
— Понял.
— Свободен. Спасибо!
— Это моя работа, босс.
Николаев вышел в приемную. Там в кресле напротив секретарши сидел Глеб Сегин.
— Как босс? — спросил он.
— А как может быть босс? Гораздо лучше нас.
— Я бы не был так уверен в этом. У людей, имеющих большие деньги, и проблемы очень даже немалые. Кстати, Рома, скоро тебе поляну накрывать.
— С чего это вдруг?
— Я слышал, босс решил назначить тебя начальником службы безопасности.
— Так вроде ты занимал эту должность. Разве нет?
— Я всего лишь исполнял обязанности.
— Почему же сейчас босс решил ввести ее?
— Наверное, собирается расширять бизнес.
— До сих пор не пойму, в чем он заключается.
— Станешь начальником службы безопасности — поймешь.
— Мне никто никакого предложения не делал.
— Значит, сделают. Ладно. — Сегин поднялся. — Ты на месте, а я пойду вниз. — Глеб вышел из приемной.
Секретарша спросила Романа:
— Ну и как тебе Элла Александровна?
Николаев пожал плечами:
— Не знаю, я ее как следует и рассмотреть не успел. Общалась нормально, без высокомерия. Впрочем, и разговор длился от силы минуты две. Так что ничего конкретного, Ира, я тебе сказать не могу, а вот вопрос задам. Почему тебя интересует отношение посторонних людей к супруге босса?
— Меня это не интересует. Будем считать, что я проявляю чисто женское любопытство. Кофе?
— Благодарю. Я домой заглядывал.
— Ну, как хочешь. — Секретарша перевела взгляд на монитор компьютера и углубилась в работу.
В 17.20 в приемную зашел Быстров. Охрана его осталась в холле.
Он кивнул Николаеву и спросил секретаршу:
— У себя?..
— Да.
— Отлично. — Граф прошел к Фроленко.
Николаев поднялся и сказал:
— Пойду покурю. — Он вышел в коридор, подымил, вернулся, занял прежнее место, вздохнул и заявил: — Терпеть не могу бездельничать.
Ирина подняла на него глаза и осведомилась:
— На войне было лучше?
Николаев усмехнулся и ответил:
— По крайней мере не скучно.
— Но это же кровь, страдания людей, смерть.
— Человек привыкает ко всему.
— Разве можно привыкнуть к смерти?
— Можно. Я же привык и к смерти близких мне людей, и к страданиям, и к крови.
— Скажи, Роман, ты сможешь убить человека?
— Странный вопрос, Ирина, учитывая то, что ты знаешь, чем я занимался, служа в спецназе.
— Я все хочу понять, что чувствует человек, который убил другого, такого же.
— На войне, Ирина, убивают врага, который, между прочим, собирался прикончить тебя. Это не убийство, а бой. Что чувствуешь после него? Да ничего особенного. Разве что какую-то внутреннюю пустоту. От нее хорошо помогает пара глотков спирта из фляги.
— Как же все-таки страшен и беспощаден этот мир.
— Он такой, каким делаем его мы.
— Наверное, ты прав, — задумчиво проговорила женщина.
Она хотела продолжить разговор, но из кабинета вышли Фроленко и Быстров.
Главарь группировки распорядился:
— Так и делаем, Сергей.
— Я понял и поехал.
— Давай! И никаких встреч до выходных. Ты понял, что я имею в виду.
— Конечно.
— Давай, я тоже домой. — Фроленко кивнул Николаеву и сказал: — Выезжаем!
В 20.20 Николаев оставил «Ауди» у тротуара и прошел домой.
Екатерина встретила его довольно холодно.
— В чем дело, Катя? — спросил Роман.
Женщина ушла от ответа.
— Извини, я плохо себя чувствую.
— Простудилась?
— Да какая разница? Ужин на кухне, я прилягу.
— Хорошо. В принципе, я ненадолго.
Недуг Екатерины как рукой сняло.
— Ненадолго? Что ты имеешь в виду?
— То, что ночью мне придется работать.
— Где? В какой-нибудь сауне? С проститутками?
— Ну что ты несешь, Катя?
— Я ничего. Надоела — так и скажи, уйду.
Николаев тоже не выдержал и заявил:
— Так, все, достала ты меня. Хочешь уйти — уходи. Деньги в стенке, возьми сколько надо, хоть все.
— Гонишь?
— Ты вообще соображаешь, что говоришь? Или тебе скандал доставляет удовольствие? Я русским языком сказал, у меня работа, а не сауна и девочки. Что непонятно? Не веришь? Дело твое, но доставать меня не надо. На работе нервы, домой придешь — опять они. Черт возьми, я могу хоть где-нибудь и когда-нибудь просто расслабиться?
Екатерина не ожидала подобного выступления Николаева.
— Извини, Рома, но что поделать, если я люблю тебя и ревную?!
— Когда любят — верят.
— Я верю и все равно ревную.
— К кому?
— Если бы знать.
— Послушала бы ты сама себя.
— Конечно, я дура деревенская.
— Так, ты плохо себя чувствуешь. Тебе надо прилечь. А лучше вызови-ка ты «неотложку». Может, врачи тебе укол какой-нибудь сделают. Успокоительный.
Екатерина подошла к Николаеву, прижалась к нему.
— Рома, не злись. Я не знаю, что со мной происходит. Иногда я готова удушить тебя.
— Прелестно.
— Удушить в объятиях.
— Мне от этого легче не станет.
— Рома, скажи, тебе правда на работу надо.
— Правда! Сколько времени? — Он взглянул на часы. — Черт, без двадцати уже. В девять напарник подъедет. Разогревай ужин, я в душ.
— Чистое белье дать?
— Чтобы ты была спокойнее, не надо, сегодня обойдусь.
— Я принесу белье и полотенце.
— И что вы за народ, женщины? В темпе, Катенька, у меня совершенно не остается времени.
— Катенька? Ты назвал меня Катенькой?
— Поторопись, пожалуйста.
— Да, конечно. Катенька! Как это приятно.
Николаев крикнул из ванной:
— Если приятно, я буду называть тебя только так, хочешь?
Он услышал совершенно не банальный ответ:
— Да. Очень хочу!
Капитан Грачев позвонил именно в 21.00, когда Николаев доедал бутерброд с чаем.
— Бурят, ты готов?
— Пять минут, Грач!
— Прожуй сначала.
— Через пять минут буду на месте.
— Я в двадцати метрах сзади твоей «Ауди».
— Смени место.
— Куда подъехать?
— К старому кинотеатру. Я подойду туда дворами.
— Понял. Но на это потребуется более пяти минут.
— Я уложусь.
— Хорошо. Следую к старому кинотеатру. Кстати, я подвеску там не оставлю?
— Нет. Семь минут.
— Что?
— Меньше базарить надо, до встречи.
— До встречи.
В 22.00 машина Грачева встала у перекрестка, рядом с жилым домом, недалеко от офиса Фрола.
— Здесь, — сказал Николаев.
— Вот и хорошо. Тыловые выходы с территории фирмы есть?
— Нет. Только центральный и ворота справа.
— Камеры вижу.
— Посмотри, сколько вокруг машин оставлено на ночь. Оператор смотрит за входом, улица его не интересует.
— Значит, если Фрол захочет вывезти девушек в другое место, то сможет это сделать только в секторе контроля.
— Да, подойдет автобус и заберет девочек. А мы должны будем сесть ему на хвост.
— А Хакер не сможет отследить движение автобуса без сопровождения?
— Он, Грач, сейчас в Нижней Паде.
— А, ну да, там же Коновалов, Озбек и старлей Рыбин из пополнения проводят разведку. Значит, если что, будем сопровождать, хотя сделать это в ночное время не так просто.
— Когда, Грач, у нас что-то было просто?
— Верно. — Капитан опустил сиденье. — Ты наблюдай до двух часов, потом я, а сейчас посплю.
— На базе не выспался?
— А чего нам двоим пялиться на твою фирму?
— Она такая же моя, как и твоя!
— Все, прапорщик, я, старший по званию, свое слово сказал. Извольте подчиняться.
— Есть, товарищ капитан.
— Вот так-то лучше.
В те же 22.00 за редколесьем, покрывавшим восточный участок довольно глубокого оврага, прямо напротив высокого, метра под три, кирпичного забора, из-за которого выглядывал двухэтажный особняк с высокой крышей, остановился спецавтомобиль «Рено». За рулем фургона находился старший лейтенант Рыбин, в салоне, забитом разной аппаратурой, сидели майор Коновалов и французский капитан Филипп Лерой.
Коновалов спросил у Лероя, давшего команду на остановку:
— Уверен, что мы выбрали удачное место?
