Александр Тамоников - Солдатами не рождаются
– Вполне вероятно. Но далее. Кулаев отозвал в Кербах отряд Доулета Радаева, известного нам как Фараон. И приказал разделить подразделение на три группы. Первую, количеством в тридцать штыков, подчинил себе, две других, по пятнадцать человек, отправил прикрывать селение от наших «предстоящих ударов». Сам же с этими тридцатью бойцами и своей личной гвардией в сорок человек намерен перебазироваться на юг по ущелью, в квадрат… на южное плато, где организовать основной рубеж обороны против наших сил.
Андрей проговорил:
– Чушь какая-то!
– Согласен. Но всем этим движениям Кулана при желании можно найти объяснение.
Подполковник спросил:
– И что, по-вашему, заставило Кулаева поступать подобным образом?
– Понимая, что против него действует спецназ, который работает по наводке разведки, и не в состоянии просчитать разведчика, Кулан решил бежать.
Кудреев переспросил:
– Бежать?
– Именно. Кулаев далеко не дилетант в делах военных, в недалеком прошлом майор-десантник в Афганистане, командир разведывательно-штурмового батальона, кавалер двух орденов Красной Звезды. Он не может не отдавать себе отчета, что после разгрома двух его отрядов очередь за ним. Вот и решил уйти. Но не просто уйти. А обставить все так, будто ему известны наши планы. Он специально вводит в заблуждение своих помощников, уверенный в том, что мы узнаем о его замысле. Он выманивает спецназ на свои силы, изначально просчитывая то, что остатки его группировки будут уничтожены. Но вместе с гибелью банды будет считаться ликвидированным и он. А значит, и охота за его персоной прекратится. Одно неизвестно, как он планирует уйти из Чечни. Более вероятен маршрут по пещерам Большого хребта, но могут быть и другие варианты. Гадать не будем. Раз Кулан начал свою игру, мы не можем не вступить в нее. А посему завтра в 4.00 отряд должен вылететь в Чечню. Карта при себе?
Ольга прекрасно слышала переговоры генерала с командиром отряда и быстро разложила перед Андреем карту, положив на нее коробку остро заточенных цветных карандашей.
– Карта при мне.
– Указанный ранее квадрат видишь?
Андрей сориентировался быстро:
– Вижу.
– По западному краю ущелья бандиты и планируют устроить рубеж основной обороны. Это самое удобное место для отхода к пещерам.
– Что должен сделать я?
– Высадиться у Большого хребта, перекрыв Кулану пути к пещерам, и выдвинуться в тыл обороны противника, где вступить в бой с бандой. Работа в режиме тотального уничтожения.
Кудреев, немного подумав, спросил:
– Вы не допускаете того, что Кулан раскрыл нашего агента и мы пляшем под дудку бандита? Ведь в этом случае отряд попадет в такую ловушку, из которой уже не вырвется.
Андрей боковым зрением заметил, как побледнела Ольга.
Тарасов же твердо произнес:
– Такой вариант исключен. Агент внедрения при связи со мной, находясь под контролем, смог бы в любом случае передать сигнал тревоги.
– Хорошо. Продумана ли безопасность самого разведчика во время нашего штурма?
– Об этом не думай. Работай спокойно.
– Лады. Отряд к выходу готов. Время Ч – 4.00 завтра. Задача ясна. С летчиками связываться мне?
– Нет. С ними все уже решено. Два борта будут у тебя в 3.30.
– Понятно. У вас все?
– Все, конец связи, Утес. В случае изменения обстановки или получения дополнительной информации я немедленно свяжусь с тобой. Отбой.
Кудреев отложил трубку, посмотрел на Воронцову. Та тоже, все такая же бледная, смотрела на Андрея.
Подполковник, сложив карту, попросил:
– Подайте, товарищ прапорщик, журнал выдачи секретной документации. Карту я возьму с собой. В 16.00 свои карты получат начальник штаба и командиры групп.
Кудреев поднялся.
Воронцова произнесла:
– На плато в горах бандитов будет не менее семидесяти человек, вас же сорок. Вдвое меньше.
– Ну и что?
– Как что? Надо было просить подкрепления. – Уважаемая Ольга Дмитриевна! Позвольте мне решать, что делать, а что нет, пока командир отряда я.
Андрей, расписавшись в журнале, покинул секретную часть. Он чувствовал, Ольга смотрела ему вслед, и был момент, как показалось подполковнику, что она хотела что-то сказать. Но он вышел из помещения быстро, а в коридоре Воронцова его не окликнула.
В 6.00, сразу после подъема, Кудреев собрал в канцелярии начальника штаба, подполковника Щукина и командиров всех четырех диверсионных групп. Довел до подчиненных полученную час назад задачу на боевой выход. Затем офицеры по карте командира отработали варианты возможного развития события в квадрате… В заключение Андрей приказал всем готовить свои подразделения. После ухода командиров групп Кудреев остался в канцелярии с Щукиным. Закурили.
Начальник штаба положил перед Андреем лист бумаги.
Кудреев спросил:
– Что это?
– Рапорт Воронцовой. Просит перевода в любое другое подразделение Службы.
– Да? Прочитав рапорт и взяв в руку ручку, командир отряда в верхнем углу размашисто написал: «Отказать!» Вернул документ Щукину, приказав:
– Передай ей обратно.
Щукин пожал плечами:
– Это не выход, Андрей.
Кудреев швырнул ручку на стол:
– Да что вы сегодня все учить меня взялись? Немедленно и лично передать рапорт Воронцовой.
– Есть!
Начальник штаба поднялся и, затушив сигарету, вышел из канцелярии.
Спустя несколько минут раздался звонок внутреннего телефона.
Андрей снял трубку:
– Кудреев слушает!
– Прапорщик Воронцова! Я могу узнать причину отказа в переводе?
– Естественно. Я считаю ваш перевод нецелесообразным.
– А я не смогу дальше служить под вашим началом. Неужели это не ясно?
– Никто вас, Ольга Дмитриевна, не будет заставлять служить под моим командованием. Скоро вы в этом убедитесь.
Неловкое молчание, неловкое и недолгое, затем:
– Как вас понимать?
– Я решил сам уйти из отряда. Проведу последнюю операцию и уйду. Вот как следует меня понимать. Вы удовлетворены ответом, товарищ прапорщик?
И опять молчание в трубке.
Кудреев прервал его:
– Об одном прошу вас, Ольга Дмитриевна! Прошу и как командир требую, чтобы данная информация не вышла за пределы секретной части. У вас есть еще что ко мне?
– Нет, – тихо произнесла Ольга.
Андрей положил трубку. Перевел взгляд на карту. На ней плато у Большого хребта выглядело маленьким участком. Настолько маленьким, что его можно было накрыть зажигалкой. И на этом крохотном участке его отряду завтра придется вести кровавый бой с почти вдвое превосходящим по численности противником. А сколько таких участков разбросано по Чечне? Мест, где уже столько времени обильно льется кровь людская?
В канцелярию буквально ворвался начальник штаба.
Кудреев поднял на заместителя вопросительный взгляд:
– Что значит подобное вторжение, Виктор Сергеевич?
Щукин, отбросив правила субординации, спросил:
– Ты чего это надумал, подполковник?
– Эй, друг, полегче на поворотах! Почему ты решил, что можешь разговаривать со мной в таком тоне?
– Да ладно тебе! Какого черта ты заявил Воронцовой, что собираешься после операции уйти из отряда?
– Вот оно в чем дело? Все же проговорилась Ольга. А я ведь предупреждал ее. Ну, блин, не отряд, а шалман какой-то. Сейчас она сполна получит за нарушение приказа.
Кудреев потянулся к трубке телефона, но его остановил Щукин:
– Воронцова здесь ни при чем. Я находился в секретке, когда она звонила тебе. И слышал ваш разговор. Уж, извини, связь у нас здесь такая. Так что срывать злость на женщине нечего. На мне отыгрывайся.
Андрей, откинувшись на спинку стула, спросил:
– Что вам всем от меня нужно? Спрашиваешь, почему решил уйти из отряда? Отвечу: устал! Надоели эти горы, «чехи» с их заморочками, выходы, засады, бои! Надоели! Хочу нормальной жизни! И так почти десять лет из горячих точек не вылазил. К тому же, вспомни, ты сам сетовал на то, что я не допускаю тебя к акциям. Сетовал? Сетовал и жаловался! Вот примешь отряд, оторвешься на полную катушку! Войны, будь она проклята, и на твой век хватит!
Щукин наклонился к товарищу:
– Зачем, Андрей, ты говоришь не то, что думаешь? Неправду говоришь? Тебе от этого легче?
– Да, легче!
Кудреев поднялся из-за стола, прошелся по канцелярии, вернулся на место, взглянув на заместителя, проговорил:
– Пойми меня, Витя! Если Ольга покинет отряд, то мне не служить. Не смогу. Все здесь будет напоминать мне о ней. И так, сам понимаешь, долго продолжаться не сможет. Придется увольняться по-любому. Так почему не сделать это без того, чтобы Оля ушла? Ей нужна служба. Дочь еще поднимать. А я? Забьюсь в какую-нибудь глушь, где постараюсь все забыть. Уж как это получится, не знаю, но, по крайней мере, буду знать, что обратной дороги нет. Как-нибудь привыкну.
Щукин сел напротив Кудреева, опустив вниз руки.
– Вот как ты мыслишь? Чужая подлость, значит, оказалась сильнее тебя? Сильнее всего остального? И может играть тобой, как послушной марионеткой? Ты не будешь сопротивляться, бороться за свое счастье? Поддашься этой подлости? Поднимешь перед ней руки? Ты? Командир отряда спецназа, неоднократно смотревший смерти в лицо?
