Ртуть и соль - Кузнецов Владимир Анатольевич
«Я вижу смерть над тобой. Смерть и спасение».
Вереница образов вдруг появляется в голове. Сол готов поклясться, что слышит особый плеск за бортом.
«Плавучий дом погибает в огне. Многие сгорают, других берет черная вода. Спасения нет. Хозяин не отдаст своего. Ты помнишь это. Я не пою тебе больше. Я не слушаю твои песни».
Эдвард не в силах пошевелиться. Тревожное, леденящее чувство сковывает его по рукам и ногам. Внезапно ощущение чужого присутствия в голове пропадает. Громкий всплеск звучит завершающим аккордом.
– Здоровая рыбина, – сонно бормочет Хорст. Сол машинально кивает.
Понимание приходит нежданно: что-то не так, чего-то не хватает. Дилвинт. Только что сипел под тяжелым канатом, волоча его по палубе. А теперь – ничего. Только плеск волн и тихий скрип снастей.
– Хорст, – Эд толкает задремавшего товарища. – Хорст, проснись.
– Что? – Моряк вздрагивает. Похоже, он и сам не ожидал, что его сморит.
Сол оглядывает палубу. Никого. Только у бака слышится возня – часовые топчутся, разминая затекшие ноги.
– Дилвинт.
– Что Дилвинт? – непонимающе переспрашивает Хорст.
– Ничего. Следи за мной, а я пойду, посмотрю у левого борта. Не теряй меня из виду, но держись подальше. Понял?
Хорст кивает. Сол обходит мачту, накрытые сеткой бочки. Дилвинт должен быть здесь, больше негде.
Огромная крыса, та самая, что напугала его неделю назад, застыв, буравит его красными, как угли, глазами. Дилвинт лежит лицом вверх, раскинув руки. Глаза широко раскрыты, рот перекошен, каждая черточка говорит о пережитом перед смертью ужасе – если сам по себе ужас не был причиной смерти. Крыса внимательно следит за человеком, напряженная и готовая к прыжку.
«Хорст видит меня, – медленно, как сквозь густой туман, поднимаются мысли. – Нужно подать знак. Махнуть рукой…»
– Тссс… – Крыса вдруг разражается тихим, долгим шипением.
Разве крысы умеют шипеть? Эд замирает, как загипнотизированный. В этот момент зверь прыгает.
Оцепенение спадает в доли секунды. Эд падает в сторону, сам не понимая, как успел среагировать. Крыса скребет когтями по палубе, проносится между ящиками, вспрыгивает на фальшборт, а затем сползает вниз, как насекомое, головой вниз по доскам и медной обшивке. Эд хватает первое, что попадает под руку, – какой-то запасной блок с обрывком каната, бросается к фальшборту, перегибается, бьет. Блок грохочет о доски, но крыса уже далеко – тенью скрывается в оружейном порту.
– Что там? – Хорст рядом, наклоняется, смотрит вниз.
Сол отступает, дышит тяжело. Холодный пот покрывает кожу.
– Ты видел? – хрипло спрашивает он. Хорст хмурится.
– Какая-то тварь прыгнула на тебя. Не будь мы на корабле, я б подумал, что собака…
– Крыса, – переведя дух, Эд оборачивается туда, где лежал Дилвинт.
Тела нет.
Тень от грот-мачты широкой полосой перечеркивает место, кольца каната спутались, один из ящиков перевернут. Там, где лежал Дилвинт, – пусто.
– Эй, вы! – раздается суровый окрик морпеха. – Что за шум?
Сол молчит, исподлобья оглядывая подоспевших солдат. Рябые шестигранные дула, блеклые лезвия байонет все в зазубринах. Глаза недобро поблескивают из-под козырьков.
– Что тут происходит? – Паттерли спускается с квотердека, тяжело топая по ступенькам. Палуба вдруг кажется маленькой и тесной. Удивительно, что еще секунду назад все эти люди, казалось, находятся невероятно далеко.
– Вас ведь трое было, так? Мистер Хорст, отвечайте, когда вас спрашивает офицер!
Хорст поднимает глаза на Сола, словно извиняясь.
– Так точно, сэр, трое.
– Где еще один?
– Не могу знать, сэр. Мы всего на миг потеряли его из виду, а потом он пропал…
Лицо Паттерли перекашивает от гнева. Даже в неясном свете фонарей видно, как дурная кровь приливает к щекам, вздуваются вены на лбу. Он разворачивается к Солу:
– Что ты видел, матрос? Ну же, не тяни!
– Ничего, сэр. Дилвинт нес канат, мы потеряли его из виду, а потом его не стало. Вот тот канат, что он нес.
– За дурака меня держите? Я слышал шум! Вы оглушили своего приятеля, а тело выбросили за борт!
– Мы бы слышали всплеск, господин лейтенант, – возражает один из морпехов. – Плеска не было, только стук.
– Значит, он где-то здесь! Поднять тревогу! Искать матроса Дилвинта живого или мертвого – и найти! Слышали меня!
– Так точно, сэр! – Морпехи и привлеченные выкриками матросы разбегаются.
Рында – корабельный колокол – разражается частым, тревожным звоном. Паттерли оборачивается к Солу и Хорсту.
– А этих двоих – сдать под склянку!
* * *– Дайте воды!
Деревянная плошка со стуком ударяется в запертую дверь. Снаружи слышится недовольный окрик, но не больше. Хорст ворочается в гамаке, что-то невнятно бормоча. Его спокойствию можно позавидовать – старый матрос уверен, что их скоро отпустят. Сол эту уверенность не разделяет.
– Зачем шуметь? – раздается из темноты каюты голос.
Эд оборачивается. Каюта разделена деревянной решеткой, за которой можно разглядеть силуэт худого, невысокого мужчины.
– Разозлите их только, – говорит он с сильным акцентом, картавя и смягчая согласные. – Воду принесут скоро, две склянки.
Республиканец. Офицер, судя по сдержанному тону и приличному знанию языка. Сол вглядывается в фигуру. Мужчина делает шаг к решетке. Слабый луч света, падающий от дверной щели, освещает его. Темные вьющиеся волосы, длинный заостренный нос, густые брови, широкий безгубый рот, похожий на хирургический надрез. На плече – поблекшее золото эполета. Бывший капитан «Кровавой десницы»!
– Я устал и хочу спать, – говорит он спокойно. – Не шумите, прошу.
– Excusez moi, – французского Сол почти не знает, к тому же нет гарантий, что республиканцы – это здешний аналог французов. Но уж больно узнаваем акцент. – Je ne veux pas vous deranger. Essayez d’etre plus silencieux.
– Не утруждайтесь, – улыбается капитан. – Ценю ваше старание, но вижу, что мой язык вам малознаком. Вы не альбониец? У вас выговор урски.
– Да, – кивает Сол, про себя отмечая новое слово. Кажется, Алина не упоминала этот народ… Жаль, ее дневник остался в Олдноне.
– Лучше спите, как ваш друг, – советует республиканец. – Скоро вас выпустят.
Эд замирает. Странные слова. Особенно от человека, сидящего взаперти.
– Вы не можете этого знать.
Капитан слегка качает головой:
– Могу. Вас отпустят, когда пропадет еще матрос. А он пропадет. Скоро.
Он отступает в тень – так, что различим становится только его силуэт. Эд стоит неподвижно, стараясь отогнать тревогу. Щелкает замок, яркий свет на мгновение ослепляет.
– Эй, ты, рыжий! Давай на выход!
Щурясь от яркого солнца, Сол выходит на шкафут. Два морпеха становятся позади него, ружья наготове, байонеты пристегнуты.
– Капитан Данбрелл хочет тебя видеть, – поясняет один. – Давай шагай.
Вахтенные матросы провожают конвой тяжелыми, подозрительными взглядами. Кажется, весть о пропаже Дилвинта уже облетела команду, и все видят в странном чужаке ночного убийцу. И хорошо, если убийцу, а не дьявола-колдуна. Шарс, когда Сол проходит мимо, суеверно сплевывает через плечо, другие отворачиваются, стараясь не смотреть в глаза.
В капитанской каюте за большим столом сидят Данбрелл и Паттерли. Морпехи, остановив Сола в шаге от стола, выходят, закрыв за собой дверь. Офицеры молча разглядывают стоящего перед ними. Паттерли выглядит плохо – темные круги под глазами, щеки впали, покрылись пегой с проседью щетиной. Данбрелл кажется прямой противоположностью – гладко выбрит, угловатый подбородок выпячен вперед, глаза прищурены, на губах – легкая улыбка превосходства и высокомерия.
– Матрос Сол, что вам известно о пропаже вашего товарища, матроса Дюка Дилвинта?
Сол смотрит прямо на капитана – в блестящие щелочки-глаза.
– Ничего сверх того, что уже рассказал лейтенанту Паттрели, сэр, – произносит он ровным тоном. – Дилвинт на секунду пропал из виду, а когда мы стали искать его, то не смогли найти.
