Владимир Колычев - Не жалею, не зову, не плачу
Шарахнувшись от окна, он смахнул со стены морской бинокль, взбежал по лестнице на чердак, осторожно приблизился к смотровому окну с видом на маяк… В это трудно было поверить, но на фонарной площадке, притаившись за оптическим аппаратом башни, лежал человек с винтовкой на изготовку. Ствол оружия смотрел точно на окна дома…
– Снайпер… – самому себе сказал Михаил. – По мою душу…
– Что? – переспросила поспевшая за ним Алена.
– Милицию вызывать не нужно, говорю…
Он знал, что происходит. Из-за проклятых отморозков он стал героем, фото – и даже видеорепортаж с места событий попал в центральную прессу и на главные телеканалы страны. И кто-то его узнал… Этим кем-то мог быть Олег.
Михаил не знал, что произошло с Олегом после того, как он попал в руки милиции. Возможно, его посадили на долгие лета: очень даже могло быть, что он остался на плаву. Так или иначе, он мог выжить и снова подняться. Возможно, он очень большой человек в этом мире. Или как был, так и остался исполнителем в чьих-то руках. Но, как бы то ни было, у него имелись причины ненавидеть Михаила. И он мог выслать по его душу профессионального киллера…
Из оружия у него было только охотничье ружье. Обычная внутрикурковая вертикалка тульского производства. Охоту Михаил не жаловал, поэтому оружие давно уже стояло в сейфе без применения. И патроны старые, уже без гарантии, но все же есть вероятность, что один ствол из двух все же выстрелит… Хотя, конечно, лучше обойтись без крови…
Ружье ружьем, но к маяку нужно было еще подобраться. Кемпинг в поле зрения снайпера, поэтому Михаилу пришлось переодеться в женщину, чтобы дойти до крайнего домика, за которым начинался крутой спуск к морю и тропинка, уходящая вдоль берега к маяку.
Путь был очень сложным – спуски, подъемы, сплошь препятствия. Михаил преодолел все и сохранил силы для схватки… Сознание расхолаживала мысль, что киллер – человек глупый. Не совсем понятно, что делал на маяке Халиков, но, если наемник его убил, он должен был немедленно убраться с места преступления, сменить позицию. Но киллер остался на маяке… И все же Михаил старался не расслабляться – он готовил себя к жестокой схватке.
Возле башни маяка стояла машина Халикова, но трупа нигде не было. Но это вовсе не значило, что Алена ввела отца в заблуждение. Киллер просто мог убрать тело, чтобы не привлекать к нему внимание со стороны… Дверь в пристройку была закрыта. Это плохо. Но Михаил не растерялся.
Стараясь не шуметь, он забрался на крышу пристройки, подкрался к окну на втором этаже башни. Но проникнуть в комнату за окном ему мешала решетка. Немного отдохнув, он продолжил путь – карабкаясь по решетке, ухватился за скобу в метре от следующего по высоте окна. И в это время раздался треск и лязг – это вышла из гнезда решетка. И тут же с высоты громыхнуло железо, которым был устлан пол фонарной площадки. Михаил встревожил киллера, и тому ничего не оставалось, как спасаться бегством.
Михаил спрыгнул на крышу пристройки в надежде быстро соскочить дальше на землю. Но прогнившая крыша провалилась под ногами, и он с грохотом ввалился в помещение первого этажа, которое оказалось кухней. Он рухнул бы на пол, если бы ружье, заброшенное за спину, не зацепилось за балку. Михаил повис на ремне, едва не дотянувшись ногой до табуретки.
Из петли он вылез, но ружье вернуть не успел. Дверь в кухню отворилась, и он увидел человека с пистолетом в руке. Промедли он хотя бы мгновение, киллер бы с легкостью разрядил в него обойму. Но Михаил не растерялся, прыгнул на врага. Тот нажал на спусковой крючок, но был сбит с ног простреленным телом.
Теряя сознание, Михаил мертвой хваткой вцепился киллеру в шею…
Глава 10
Смешно было смотреть, как тужился телерепортер, пытаясь удержать на лице скорбную маску. «Национальный герой» Михаил Трохин пал смертью храбрых в борьбе с криминалом…» Провинциальный телеканал, глупый репортер, который еле сдерживался от смеха – так веселил его собственный дешевый пафос… Олег Лазарев даже не улыбнулся, глядя на труп своего заклятого врага. Фотокамера крупным планом выхватила его лицо – безжизненно закрытые глаза, тяжелые тени под ними, ожесточенно сомкнутые челюсти. Все, нет больше Миши Трохина. Закрылась еще одна страничка из далекого прошлого…
За жизнь Трохина киллер заплатил ценой собственной жизни. С пулей в груди Миша задушил его, не оставив ни единого шанса – ни себе, ни ему… Когда Трохин убил двух бандитов, об этом вещали на всю страну. А новость о его собственной гибели не ушла дальше Приморского края. Впрочем, ничего удивительного. Миша прикончил двух бандитов, защищая свою семью, журналисты сорвали на этом бонусы, телебоссы сделали на нем рекламу, на этом все и закончилось. А теперь уже никого не волнует, что стало с Михаилом Трохиным. Опять же, за исключением Олега. Его-то проинформировали, он получил флэшку с видеорепортажем. Миша был его врагом, но ведь когда-то они считались друзьями. И даже жаль, что нет больше Трохина. Совсем не грех выпить чарку за упокой его души…
Домой Олег вернулся глубоко за полночь. Пьяный в стельку. За первой чаркой последовала вторая, за ней третья, так и упился… Он смутно помнил, как ехал в машине по улицам Москвы, по загородной трассе, по дорожкам к огромному особняку на берегу живописного пруда. Сознание встряхнулось, когда он увидел жену.
Лиза смотрела на него, как на полное ничтожество.
– Опять нажрался как свинья?
– Мишу поминал.
– Мишу он поминал… – нервно усмехнулась Лиза. – Ну, давай вместе его помянем…
Она отослала дворецкого, сама подошла к бару, достала бутылку коньяка, наполнила бокалы.
– Покойников поминают, не чокаясь, – напомнила она и сама залпом опустошила свой фужер.
– А мне?
– Рука… сам знаешь в чем, – небрежно усмехнулась она и выпила его «дринк».
– Да пошла ты! – махнул на нее рукой Олег.
– Что ты сказал? – взвилась она.
– Достала…
Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее. И закрыл уши, чтобы не слышать… Так и заснул.
* * *Тома хорошо помнила тот день, когда Константин Дмитриевич привел ее к себе домой. Это потом он стал для нее просто Костя, а тогда она почтительно величала его по имени-отчеству.
Он был стар и немощен, у него трясся подбородок. А когда он орал на нее, у него с губ стекала слюна… Он не только орал на нее, но и бил, обвиняя в том, что она мечтает о горячих жеребцах. Однажды она решилась дать ему сдачи – всего лишь толкнула в грудь, так он две недели потом провел в больнице с сердечным приступом и еще обвинил ее в том, что она пыталась его убить… В конце концов она его убила. Олег помог, будь он неладен… Сколько лет она кается в тех грехах, что сотворила по своей и его милости. Хочет забыть обо всем, но не получается. Прошлое ворвалось в ее жизнь роковым выстрелом. И вот она снова в Москве, чтобы отомстить за своего мужа. И стоит перед дверью квартиры, откуда когда-то сбежала в никуда вместе с любимым мужчиной.
Квартиру она оставляла брату Егору. Ему же отдала и свой бизнес. Из Красноярска отослала ему генеральную доверенность, на этом и прервала свое с ним общение. Слишком глубоко они с Мишей легли на дно, чтобы поддерживать связь с родственниками. Осторожничали, поэтому шестнадцать лет Олег Лазарев не мог добраться до них. И если бы не случай, не шумиха в телеэфире, они бы с Мишей и дальше жили спокойно и счастливо… Но нет больше тишины и покоя, есть только пожар, который раздул Олег и в котором он же и должен сгореть…
За дверью играла музыка. Бум-бум-бом… Тома нажала на клавишу звонка. Ей открыли тут же.
– О! Наконец-то! – воскликнул какой-то пьяный юнец с ежиком крашеных волос. – Заходи, красавица!
Не давая ей опомниться, он схватил ее за руку и чуть ли не силой втащил в квартиру.
– А вот и девочки!
Удивительно, но в доме сохранилась прежняя обстановка. Только обои поспокойней и посвежей, но мебель та же. А в самой квартире кавардак. Накрытый стол, несколько юнцов на диване в полукоматозном состоянии. Музыка танцевальная, но в пляс никто не идет. Видно, слишком крепкими были напитки, не рассчитала молодежь свои силы.
С кресла поднялся худощавый юноша. Светлые курчавые волосы, высокий, но узкий лоб, асимметрично посаженные глаза… Тома улыбнулась, узнав в нем юного Егора. Оказывается, это Савелий, ее племянник. Ему было три года, когда она подалась в бега, сейчас, значит, девятнадцать. На вид совсем еще зеленый парень…
– Какая девочка! – пошатываясь, Савва подошел к ней, обнял за талию.
Тома убрала руку, отступила на шаг. И в это время в квартиру ворвался разъяренный мужчина в дорогом летнем костюме… Это был Егор собственной персоной. Постаревший, располневший, но такой же резкий и скорый на расправу.
– Три минуты, чтобы очистить помещение! – рявкнул он так устрашающе, что юнцы разом пришли в чувство и, как встревоженные воробьи с провода, соскочили с дивана.
