Кирилл Казанцев - Крематорий
Дугин хмыкнул.
– Ты не путай меня с Робином Гудом. Поставленные цели достигнуты, коррупционеры в высших эшелонах власти отлично поняли, за что был наказан Радьков. Каждый теперь примеряет его судьбу на себя. Ну, а Машлак? Спишем его на «издержки производства». Он погоды не делает.
Ларин сидел задумавшись.
– Павел Игнатьевич, неужели вы считаете, что все должно сойти ему с рук?
– Меня этот вопрос абсолютно не занимает. Машлак – отработанный материал. Он исчез с наших с тобой горизонтов – и слава богу. Отдыхайте и набирайтесь сил. Понадобитесь, я вас найду.
Андрей удивленно приподнял брови.
– С каких это пор вы стали называть меня на «вы»?
– С тех пор, как вижу вас вместе, – Дугин указал на Ларина и Машу. – Что ж, оставайтесь, а я побежал.
Павел Игнатьевич махнул рукой на прощание и пружинящей трусцой направился к морю. Его красные спортивные шорты какое-то время еще маячили среди отдыхающих, а затем Дугин исчез за изгибом береговой линии.
Маша молчала. Ларин по-прежнему пересыпал песок с таким видом, словно сидит в одиночестве. Ветер то и дело доносил с пляжа детский смех, обрывки разговоров.
– Может, скажешь, наконец, что-нибудь? – не выдержала Маша.
– Неужели он подозревает, что у нас с тобой роман?
– На его месте я так бы и подумала, – пожала плечами женщина.
– Ты серьезно? – глянул на нее Ларин.
– Вполне.
– Но ведь это не так.
Маша не ответила. Ларин поднялся, подал ей руку и повел к морю.
– Не думай сейчас ни о чем, – предложил он. – В мире есть вещи, которые случаются сами собой.
– Я это понимаю.
Они шли вдоль берега по колено в воде, разбрызгивая набегавшие волны. Говорили о всякой ерунде и могли со стороны показаться влюбленной парой.
Ближе к вечеру отправились в старый особняк. Маша совсем не комплексовала, что приходится идти по асфальту босиком.
– О еде можешь не беспокоиться. Холодильник забит доверху.
– Знаю.
Ларин отворил калитку, пропустил вперед Машу. К его удивлению, она открыла дверь в дом своим ключом. В прихожей стояла нераспакованная сумка, женская одежда висела на вешалке.
– А я-то собирался предложить тебе завтра пройтись по магазинам, подобрать обувь... А ты, оказывается, здесь уже обжилась.
– Только вещи забросила. А потом сразу отправились с Дугиным тебя искать. Он на машине к пляжу меня подвез, вот о шлепанцах и забыла.
– Не очень уютно себя чувствуешь, когда в твой дом забираются без спроса. – Ларин поставил сумку на тумбочку.
– Когда забираются без спроса чужие, – поправила Маша, многозначительно посмотрев на Андрея.
– Поправка принята, – ответил Ларин.
Молодая женщина осмотрелась в большой гостиной, подошла к стеллажам, пролистала пару книг.
– Скучаешь?
– По ком?
– Просто, сам по себе. Тебе скучно здесь в одиночестве?
– Не замечал. – Ларин уже сидел возле камина, раскладывая в нем высохшие до звона березовые дрова.
Несмотря на жару, в старом особняке с толстыми кирпичными стенами было прохладно. Огонек скользнул по смятому газетному листу, перебросился на бересту. В камине заплясали огоньки пламени.
– Ты любишь спать на полу, возле огня? – спросил мужчина.
– Странно, – произнесла Маша, глядя на огонь. – Мне казалось, что после всего мне уже не удастся смотреть на пламя прежним взглядом. Оно для меня никогда уже не будет добрым. В каждом огоньке станет мерещиться пожар. А теперь смотрю, и на душе делается спокойно. Камин очень мирный.
– Если не считать того, что у него еще не так давно по историческим меркам грелись офицеры СС. Ради интереса я пробил историю этой виллы. В мире много хороших вещей, и они не виноваты, что ими пользовались мерзавцы. Так ты любишь спать у огня на полу?
Маша кивнула и добавила:
– Думаю, что да, хотя раньше не приходилось. Только в фильмах такое видела.
– Эротических? – без тени улыбки поинтересовался Андрей.
– Не говори глупостей.
– Я тебе постелю.
– Я тоже хозяйка в этом доме.
– Но пока еще не знаешь, где и что лежит, – на этот раз Андрей позволил себе улыбку.
– И мной поправка принята. Ну почему все выходит именно так, как планирует Дугин? И в работе, и просто в жизни. Ведь ни я, ни ты ни о чем таком еще и не думали сегодняшним утром.
– Ты уверена?
– Честно признаться, думала. Но не знала, что это произойдет. И ты, признайся, думал.
– Любой мужчина об этом думает, глядя на красивую женщину. Но мысль – не поступок. Сила Дугина в том, что он всегда предвидит результат, а выбор средств предоставляет тщательно подобранным исполнителям.
– Ты прав. Дугин умело и абсолютно сознательно моделирует ситуации, из которых есть только один выход. Так исследователь запускает подопытную крысу в лабиринт, и она потом находит из него выход. Умелые и умные грызуны долго не блуждают, глупые же тыкаются мордочками во все препятствия, но рано или поздно тоже выбираются на волю.
– Или погибают в лабиринте от жажды и голода.
Андрей уже стелил постель возле камина. Огонь был прикрыт от комнаты прозрачным экраном. Щелкнул выключатель. Гостиная погрузилась в полумрак. Стены освещали лишь вспышки пламени, на потолке заплясали тени. Маша повернулась к Ларину спиной, стянула майку через голову.
– Да, забыла тебе сказать. Мадам Радькова избавилась под давлением нового губернатора от всех своих активов, переведя их в живые деньги. Потеряла на этом половину состояния. Так что и она наказана. Не понимаю, почему Дугин тебе об этом не сказал – ведь он знает, что с женщинами ты не воюешь принципиально.
– В самом деле, странно. Но давай не будем больше о работе.
Маша обернулась через плечо. Ларин сосредоточенно занимался постелью – взбивал подушки.
– Где ванная комната, я знаю – на первом этаже.
Маша прошла полутемным коридором, прижимая к груди снятую майку. Кафель, нагретый за день солнцем, излучал тепло. За широким окном виднелся небольшой задний дворик. Цветы после заката потеряли свои цвета, весь мир за стеклом казался кадром из черно-белого кино.
Когда Маша вернулась в гостиную, то замерла, не понимая, что произошло. Одеяло на постели белело приподнятым краем, словно приглашало ее прилечь. Огонь в камине уже понемногу угасал, рдеющие угли рассыпались живописной горкой. Ларина в комнате не было, а весь дом дышал ночной тишиной.
– Андрей! – позвала женщина.
Никакого ответа. Маша присела на корточки и взяла с подушки бумажный листок. На нем размашисто было написано маркером:
«Да, он умеет моделировать ситуации. Извини и отдыхай».
– Черт! – вырвалось у Маши. – Почему я об этом не подумала? Расслабилась, дура... Впору покупать себе губозакаточную машинку.
Она уже знала, что искать Андрея в доме бесполезно.
– Отдыхай, – зло проговорила она. – Черта с два я буду отдыхать. Не случится по-твоему. Напарников не бросают!
Женщина наскоро собралась и сняла трубку телефона...
* * *В международном аэропорту Барселоны, как всегда, было людно. У стоек и стеклянных кабинок выстраивались очереди туристов. Таможенник с бесстрастным лицом задавал дежурные вопросы, рассматривал багаж и его владелицу – Полину Радькову.
– ...ювелирные украшения, наличные деньги, предметы старины и искусства...
Полина отрицательно покачала головой и тронула цепочку на шее – из глубокого разреза выскользнула согретая между внушительных размеров грудей флешка, украшенная сияющими камешками.
– Бижутерия, – пояснила вдова губернатора.
Таможенник наметанным глазом тут же определил, что перед ним не драгоценные камни, а стразы от Сваровски.
– Ноутбук декларировать на ввоз надо? – поинтересовалась российская гостья.
– Не надо. Можете проходить, – отреагировал таможенник и занялся следующим пассажиром.
Полина Радькова шла по широкому проходу. Вокруг сияли витрины магазинов, бутиков. Женщина отражалась в стеклах. Полину не покидало чувство, что за ней следят. Так всегда случается с людьми, которые везут с собой что-нибудь ценное или недозволенное. Она плотней прижала локтем плоскую сумку с ноутбуком и вышла на улицу. Привычный пейзаж теперь воспринимался Радьковой иначе, чем всегда. Раньше ей приходилось наведываться в испанскую Каталонию, по большому счету, гостьей; теперь же она смотрела на страну, в которой ей предстояло жить. Ведь возвращаться в Россию Полина не собиралась. Пальмы, палящее солнце, но дышалось здесь легко – сказывалась близость Средиземного моря. Вроде рядом и большой город, однако в воздухе совсем не ощущался запах гари.
– Что ни делается, все к лучшему, – пробормотала женщина. – Сама я до этого никак не могла остановиться. Дела, дела... Не я управляла своими деньгами, это они крутили мной. А теперь можно и отдохнуть. Все позади.
Но почему-то от этой простой и справедливой мысли ей стало грустно и тревожно. Радькова глянула на скопище такси, на водителей, игравших в ожидании пассажиров в шахматы и кости. Вернулось чувство, что за ней следят. От него просто невозможно было избавиться. Женщина, уже забывшая, что такое общественный транспорт, не стала брать такси и взошла на эстакаду к электричкам. Когда она находилась среди людей, ощущала себя в безопасности.
