Михаил Серегин - Святое возмездие
– Там… про вас… написали, – севшим голосом выдавил он и протянул газету.
Священник развернул «Ведомости» и остолбенел. На второй полосе, среди прочей хроники, под заголовком «Черная сотня в Усть-Кудеяре» красовалась его фотография. На ней зверски оскалившийся отец Василий держал за ворот мужчину кавказской национальности, в то время как взятые фотографом со спины парни в черном пинали бедолагу ногами.
Священник охнул и впился глазами в коротенький текст под фотографией. Он отказывался это понимать! Журналист сообщал, что вчера в районном центре в результате спора за земельный участок между православным приходом и местным населением был избит не имеющий никакого отношения к конфликту житель совхоза «Софиевский» Артур Мирзоян. И все! Об остальном красноречиво говорил фотодокумент.
Зазвонил телефон.
Священник поднял трубку.
– Это как понимать, ваше благословение? – пророкотал в трубке уже слишком хорошо знакомый отцу Василию баритон. Звонили из патриархии.
– Что именно?
– Мы тут факс получили с вашей личностью на газетной полосе и, честно говоря, немного ошарашены.
– Это подстава. Я его спасал.
– Хм! А на фотографии я вижу совсем другое. Этот… как его… Мирзоян, он что, действительно никак на эту землю не посягал?
Отец Василий взмок. Там уже поверили в то, что увидели собственными глазами, и теперь только выясняли вторичные обстоятельства дела.
– Я его спасал, – отрешенно повторил он.
– Это вы уже говорили, – с раздражением напомнили из трубки. – Я вас о другом спрашиваю: имел ли этот… э-э… Мирзоян отношение к земельному спору?
– Не имел.
– Ждите замену, – беспощадно подвел итог патриарший чиновник и бросил трубку.
– Что?! – запоздало вытаращил глаза отец Василий.
– Ну? Что сказали? – дернул кадыком Алексий.
– Замену пришлют, – убито сел на стул священник.
– Ой! Простите меня, ваше благословение-е-е! – кинулся к нему Алексий, схватил руку и начал ее лобызать. – Не хотел! Видит бог, не хотел я, чтобы все так вы-ышло-о!
* * *На следующий день фотография с яростно оскалившимся попом, удерживающим на земле порывающегося встать мужчину кавказской национальности, в то время как двое парней бьют его ногами, была напечатана почти во всех газетах области. Кроме ультраправой «Родины», разумеется.
А к обеду священнику позвонил из области сам руководитель Национального фронта за спасение Родины Саранцев и призвал отца Василия крепиться, потому что дорога к свободе трудна и усыпана терниями. Но, добавил Саранцев, Родина всегда будет помнить героев, положивших свои жизни и судьбы, чтобы построить-таки светлое будущее любимого Отечества. Священник сдержанно поблагодарил, положил трубку на рычаги и налил себе еще сто граммов.
Телефон снова зазвонил, но на этот раз отец Василий понадобился Щеглову.
– Вас как, ваше благословение, на малом активе ждать?
– А вы его назначили? – усмехнулся отец Василий.
– Разумеется. Сегодня в пять. У меня в кабинете. Я понимаю, у вас теперь есть дела и поважнее…
«На что он намекает?»
– …но актив есть актив, и если вы придете…
Священник задумчиво нажал рычаг, с минуту слушал, как тоненько поет в трубке зуммер, отпустил рычаг, нажал и снова отпустил… А потом решительно поднялся и пошел в ванную чистить зубы. «Я буду на твоем активе, господин Щеглов. Обязательно буду!»
* * *Главы долго не было. Священник сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, и всматривался в этих столь давно знакомых ему людей. Вот Скобцов, старательно минуя попа взглядом, рассказывает своему соседу, сколько крови стоила ему эта выездная правозащитная сессия и слава богу, что она наконец-то завершилась. Вот прокурор Силантьев негромко объясняет Карнаухову, почему он предпочел не выдвигать обвинение по одному из бесконечной вереницы проходящих через его руки дел. А вот и сам Карнаухов сидит, молча вращая остро заточенный карандаш в руках и делая вид, что ему интересно то, что говорит Силантьев… А вот и Брыкалов.
Отец Василий внезапно поймал себя на мысли, что, как ни странно, единственный человек изо всей этой компании, который вызывал у него хоть какие-нибудь симпатии, был трусоватый, слабый и податливый в чужих руках, словно кусок теста, Брыкалов.
Дверь открылась, и на пороге появился Щеглов.
– Ну, что, господа, все со своими делами разобрались? – начал он.
– Все… да вроде… как же, разберешься с ними… – вразнобой, нестройно отозвался актив.
– Тогда начнем.
Щеглов энергично прошел на свое место и сел во главе стола.
– Правозащитники у нас уехали, экологи тоже…
– Братки тоже, – шутливо напомнил кто-то из актива.
– Так что теперь у нас на повестке дня… О! Чуть не забыл! Прежде чем мы начнем наш актив, я должен вам с сожалением объявить о том, что настоятель нашего храма Святого Николая-угодника отец Василий нас покидает…
Все повернули головы к священнику.
– Спасибо вам, батюшка, за вашу службу, и больше я вас не задерживаю. – Щеглов сказал это так, словно именно он и распорядился судьбой отца Василия.
– А не надо меня благодарить, Николай Иванович, я на тебя никогда не работал, – еще вольготнее откинулся на стуле отец Василий. – И не должен я тебе ничего, даже бутылки коньяка.
Глаза главы администрации панически забегали.
– Это кто ж тебя так напугал, а, Николай Иванович? – усмехнулся священник. – Неужели тот самый Кузьменко?
Он резко подался вперед и вперил немигающий взгляд в Брыкалова.
– Может быть, вы знаете, отчего господин глава так передрейфил? А, Василий Петрович? Кто это так нашего Николая Ивановича напугал – Кузьменко?
– О чем это вы? – дернулся подполковник.
– О Щеглове… О вас… О себе… Кстати, и о бугровцах тоже. Ну как же, теперь вся общественность только про попа-черносотенца и трындит, а про воинскую часть да про экологию эту хренову и думать забыли. Кто теперь вспомнит о каких-то разборках между братвой и вояками? Удобно, блин, устроились!
– Я вас не понимаю.
– Зато я вас всех понимаю, – поднялся из-за стола отец Василий. – Всем спасибо, надеюсь, что не в последний раз свиделись. – И вышел.
* * *Замена ему пришла стремительно, в течение одних суток. Отец Дмитрий сухо, не подавая руки, поздоровался, кинул свой «дипломат» на стол, быстро и деловито ознакомился с документами, принял кассу, в пять минут уволил работавшую с прежним настоятелем главбухшу Тамару Николаевну и дал понять, что более в присутствии прежнего пастыря не нуждается.
«Вот и все! – покачал головой отец Василий. – Вот и все…»
Это была его вторая замена, и если в первый раз патриархия, разобравшись в том, что батюшка не виноват, сдала назад, то теперь… Отец Василий не верил, что ему дадут еще один шанс.
Он пошел к Косте, дождался у него в кабинете, когда главврач завершит свои обычные дневные заботы, и принялся пить, односложно отвечая на Костины попытки хоть как-то расшевелить друга.
– А ты знаешь, что сомовскую группировку вчистую разгромили? – спрашивал Костя.
Священник пожимал плечами – разгромили так разгромили.
– И теперь что здесь, что в области половина бандитских фирм опечатана, менты почти всех за жабры взяли, – налил по следующей Костя.
Священник принял рюмку и чокнулся с другом.
– И ведь как классно все проделали! – продолжал главврач. – Пока Сомов с этими правозащитниками лялькался, они к нему совсем с другого конца подобрались. А только адвокаты уехали… – Костя засмеялся. – Пал Палыч, поди, и понять ничего не успел!
– Суета сует и всяческая суета, – уронил голову на руки отец Василий.
* * *Ольга его не трогала. Отец Василий часами сидел у окна с видом на речку Студенку, лишь изредка покидая свой пост, чтобы попить воды и подойти к Мишаньке. Стройный и ясный мир обвалился и похоронил под своими обломками все его мечты и все надежды.
Он знал, что придет срок, и он предстанет перед господом, и там, на Страшном суде, поймет наконец, и что сделал не так, и зачем явился в этот странный, противоречивый мир. А пока ему предстояло разбираться во всем самому.
Никто не звонил и не приходил. Даже друзья. Где-то в области кочевала из больницы в больницу серьезно приболевшая официантка придорожного кафе Вера, обращенная им в православие. Ушел в дальний рейс, да так и пропал веселый шофер Толян, а Костя… Что-то было тогда отцом Василием сказано, тяжелое, не к месту. В общем, и Костя носа не казал.
Правда, был еще Исмаил, но у него сейчас, поди, и своих дел хватает. И, если честно, бывший священник был бы рад даже, если бы его навестили обокравшие его бродяги Петя и Марина. Чтоб помылись в его баньке, покушали, а потом отправились восвояси – у каждого в жизни своя дорога…
