Стивен Хантер - Гавана
— Нет, он мне не надоедает. Мне надоедаете вы. Прошу вас, я хочу уйти отсюда.
— Вы слышите, мистер? — сказал мужчина. — Вы расстроили девочку, и она решила уйти. Как, черт возьми, прикажете вас называть после этого?
Эрл понял, что ситуация становится щекотливой. Все, кто находился в баре, глядели только на него. Люди столпились рядом, образовав полукруг, музыка прекратилась, не было слышно даже позвякивания стаканов о мраморную столешницу стойки.
— Сэр, леди попросила меня вызвать ей такси, и больше ничего. Пожалуй, я пойду и сделаю это, если вы не возражаете.
— Знаете, приятель, а я возражаю. Хмм, похоже, у нас здесь возникла проблема. Она называется: как сохранить лицо. Я пристал к вам и теперь не могу отступить, а вы, судя по виду, тоже не из тех, кто охотно идет на попятный.
— Сэр, я не хочу неприятностей.
Лицо бородатого расплылось в широкой улыбке, как будто он получил верный выигрыш против хорошей карты.
— Вы знаете, кто я такой?
— Нет, сэр.
— Ну конечно же. Представьте, со мной это постоянно случается. Парни прямо-таки загораются, когда видят меня, и готовы на все, чтобы почувствовать себя львами. И они подходят ко мне. О, а когда я не отступаю, они вдруг теряют желание казаться львами. Ничего. Я обойдусь с вами по-хорошему. Я сейчас уйду с моей подружкой, а вы останетесь пить свою газировку, и все будет...
— Прекрасно, сэр, если, конечно, леди согласна.
— Я никуда с вами не пойду, мистер Хемингуэй, — заявила азиатка по имени Джин-Мари. — Я хочу остаться здесь.
— Вот видите, как получается, — отозвался Эрл.
Бородатый смерил Эрла цепким взглядом.
— Я боксер, — сообщил он.
— Мне тоже случалось попробовать это дело, — ответил Эрл.
— Я вас в две секунды разделаю.
— Сомневаюсь.
— Ах так? Ну, значит, вы разделаете меня. Послушайте, приятель, давайте расстанемся друзьями, о'кей?
С этими словами бородатый ударил. Он сделал это очень медленно и неловко: сначала развернул корпус, затем вздернул правое плечо, отвел назад локоть и правой ногой шагнул вперед. Кулачище полетел медленно, словно надувной мяч, неумело брошенный женщиной, и Эрл чуть не улыбнулся, глядя на все это.
Он не спеша присел, пропустив удар над собой, так же легко уклонился от столь же медленного и неловкого удара левой, нанесенного совсем уж без координации движений, а в следующий момент с силой выбросил руку вперед. Ноги задиры подогнулись, и он с грохотом рухнул на кафельный пол. Громко, с хрипом вобрав в себя воздух, он перекатился, подтягивая под себя руки и ноги, и поднялся на четвереньки с таким видом, будто собирался опять броситься на Эрла.
Эрл нагнулся к нему.
— А теперь, сэр, я бы на вашем месте угомонился, иначе вам несдобровать. Я могу хоть левой, хоть правой рукой врезать вам под дых, а потом по голове. Таким образом я бы сначала выбил из вас кишки, а затем и мозги. Мне только не хочется попадать в тюрьму за вашу сломанную челюсть или что-нибудь еще. Так что немножко посидите, а потом вам будет над чем посмеяться с вашими друзьями.
Мужчина прожег его взглядом, но даже не попытался встать.
Эрл выпрямился, повернулся к экзотической женщине и сказал:
— Знаете что, давайте поймаем вам такси.
— Превосходная идея, — ответила она.
Они поспешно вышли — им даже не пришлось проталкиваться сквозь толпу, поскольку она расступилась перед ними, — повернули налево по тротуару и удалились от «Ла Флоридиты» по безымянной улице, вдоль которой с обеих сторон также тянулись бары, заполненные народом.
— Кто вы такой? — спросила женщина.
— Вы не знаете моего имени. В общем-то, никто. Эрл Суэггер, — ответил он.
— О! — Она отступила на полшага в сторону и опять окинула его оценивающим взглядом. — Тот телохранитель. Конечно, кем же еще вы можете быть? Вы знаменитый герой. Все только и говорят о том, что вы присоединились к компании блестящих молодых людей с третьего этажа.
— Я не знаю, что это означает, — сказал Эрл.
— О, в таком маленьком городке нельзя сохранить тайну. Честно говоря, мне кажется, что вы слишком прямолинейны для этих парней. Они считают себя по-настоящему умными. Я не стала бы заводить с ними слишком близкого знакомства. Роджер еще ничего, но вот его кошмарный маленький помощник... Мне противно смотреть, как он притворяется, будто его ничего не интересует, хотя всем понятно, что он откладывает в памяти каждое произнесенное слово.
— Спасибо за предупреждение.
— И я должна выяснить еще одно. Вы на самом деле не знали, что это был за человек?
— Нет.
— Мистер Суэггер, вам просто цены нет. Даже не могу сказать, как мне это нравится. Так ему и надо, хвастуну. Это Хемингуэй. Писатель. Знаменитый, богатый. Прославленный рыбак и охотник.
— Кажется, я уже слышал это имя, — задумчиво произнес Эрл, пытаясь вспомнить, где и когда это было. — Что-то связанное со стрельбой? Да, стрелок из охотничьих ружей.
— Наверняка так оно и есть. Ну что ж, вы сделали из него дурака.
— Не собираюсь волноваться на этот счет. Он сам сделал из себя дурака. — Эрл окинул взглядом улицу в поисках такси. — Смотрите-ка, вот и оно. Такси! Такси!!!
Его хорошо поставленный командирский голос заглушил весь уличный шум, и такси тут же затормозило около них.
Эрл проводил женщину к машине и открыл заднюю дверь.
— Счастливого пути, — сказал он.
— Вы даже не намереваетесь пригласить меня выпить или намекнуть на то, что я должна пригласить вас к себе?
— Мэм, судя по всему, у меня только что уже была изрядная неприятность. На сегодня с меня достаточно.
— Зато маленькие мальчики, с которыми вы водитесь, подумают, что вы крутой из крутых. Хотя вряд ли вас это волнует. И это как раз то, что мне в вас нравится, мистер Суэггер. Ведь вам на самом деле безразлично, что о вас думают, не так ли?
— Честно говоря, мэм, мне это действительно безразлично.
Она открыла кошелек и вынула визитную карточку.
— Прошу вас, не зовите меня «мэм». Я ведь вам не двоюродная бабушка. Меня зовут Джин-Мари Огастин. Я возглавляю местный офис «Трансуорлд эр лайнз», мой муж пилот и часто бывает в отлучке. Но дело не в этом. Это опасный город, мистер Суэггер. Возьмите мою карточку. Если вам понадобится друг, позвоните мне. Я знакома со множеством людей, я могу обратиться к кому угодно, я говорю по-испански, как на родном языке, потому что это действительно мой родной язык. Я смогу помочь вам.
— Спасибо, — ответил он, — но я не собираюсь оставаться здесь надолго.
Женщина рассмеялась.
— Именно это я сказала, когда приехала сюда десять лет назад. Доброй ночи, мистер Суэггер.
— Доброй ночи, миссис Огастин.
— Между прочим, это ваша улица. Именно здесь вам надо жить.
— Моя улица?
— Ну да, смотрите.
Она взмахнула рукой, указывая на фасад углового здания справа, украшенный надписью: Calle Virtudes.
— Каль-е вир-ту-дес, — произнесла она с раскатистым "р": виррр-ту-дес.
— Ну и что?
— Это улица, на которой вам нужно жить. Я в этом уверена.
— Ничего не понимаю.
— В переводе на английский это означает: «улица достоинства».
Она улыбнулась, закрыла дверь, и такси укатило.
32
— Вы войдете туда. Если окажется, что это он, убейте его. Стреляйте в него много раз. Встаньте над ним и изрешетите пулями. Я отсюда подстрахую вас.
— Э-э... Подать вам какой-нибудь сигнал, Рамон?
— Не нужны нам никакие долбаные сигналы. Вперед, мой друг, пора подстрелить крупную дичь.
Капитан Латавистада, охваченный охотничьим азартом, изменился до неузнаваемости. На лбу у него густо высыпали бисеринки пота, кожа раскраснелась, он весь дрожал от нетерпения. Все это было не из-за того, что он чего-то боялся, ни в коей мере, — напротив, он был совершенно счастлив. Видимо, он готовился полностью перейти в мир насилия, в мир резни, приводившей его в такое ликование, что все остальное переставало для него существовать. Возможно, он и впрямь забыл, кто такой Фрэнки. Ему хотелось лишь одного: настичь добычу и убить ее самым мучительным способом.
— Vamos, amigo![48] — рявкнул он на Фрэнки, который еще ни разу не слышал такого тона от своего нового коллеги, но сейчас признал его за нечто редкое и весьма ценное. Это означало, что Рамон представлял из себя гораздо большее, нежели простой палач, — он был из тех немногочисленных людей, которые любят сражаться.
Фрэнки взглянул на автоматический пистолет «стар», который держал в руке. Ему никогда еще не приходилось пользоваться таким. Но разве они не все почти одинаковые? Направляешь дуло на цель, нажимаешь на спуск, еще, еще и еще раз, и моментально проделываешь в ком угодно множество маленьких дырочек. Именно это он совершил во французском книжном магазине на Таймс-сквер, пользуясь еще более странным оружием, таким, что с ним, наверно, можно было бы охотиться на медведей. Он тоже поддался азарту и чувствовал, как сердце часто и сильно — ба-бах! ба-бах! — колотилось у него в груди, пока он обходил дом, а капитан Латавистада с большим пулеметом шел по тротуару.
