Владимир Гриньков - Я – телохранитель
Убедившись, что все готово, Анатолий вошел в дом и поднялся на второй этаж. У двери Аниной комнаты дежурил охранник. Китайгородцев молча, одним взглядом, поинтересовался, какова обстановка. Охранник показал ему жестом, что ничего не изменилось за это время.
У Анатолия были и переговорное устройство, и пистолет, но он забрал у товарища и то, и другое. Второе переговорное устройство держал в руке, а пистолет коллеги заткнул за пояс, спрятал под одеждой. Потом жестом показал охраннику, что тот должен уйти. Ему не нужна была здесь безоружная мишень для убийцы.
– Рита! Ты меня слышишь?
– Да!
«Возглас отрывистый. Длительное ожидание взвинтило ее. Надо поспокойнее. Надо ее успокоить…»
– Все нормально, – заявил Анатолий. – Я передал Виктору рацию. И готов передать тебе. Ты как?
– Отдай ее Ане.
– Хорошо.
– Только без глупостей! Иначе я ее застрелю!
– Я понял.
Дверь приоткрылась. Показалась тонкая девичья рука. Пальчики подрагивали. Китайгородцев вложил переговорное устройство в Анину ладонь, успев ее при этом легонечко пожать – ободряюще. Рука исчезла. Дверь захлопнулась.
– Виктор! Ты слышишь меня?! – прозвучал голос Риты.
«Как же она, черт побери, возбуждена! Особенно теперь, когда ей кажется, что все идет по ее плану и есть надежда…»
Раздался голос Пастухова в переговорном устройстве:
– Слышу тебя!
– Ты где?
Китайгородцев замер.
– В гостевом доме. Аня с тобой?
– Да.
– Я хочу с ней поговорить.
– У нас нет времени!
– Я хочу с ней поговорить!
– Хорошо, – уступила Рита.
Виктор крикнул:
– Аня!
– Я здесь!
– Она держит тебя в заложниках?
Наверное, Рита успела выхватить переговорное устройство из рук своей жертвы, потому что дальше раздался ее голос:
– Виктор! Мы укрылись в главном доме! Ане ничто не угрожает!
– Сука! – зло сказал Виктор.
«Кажется, теперь у него не осталось сомнений в том, что я говорил ему правду. Пастухов первым делом это проверил. Все подтвердилось. Только бы он теперь не наломал дров…»
Рита убеждала:
–. Мы обязательно выберемся, Виктор! Но ты должен мне помочь! Ты контролируешь ситуацию?
– Да. У меня тут заложник.
– Кто?
– Этот придурок, ненормальный сын хозяина.
Пока все шло так, как намечалось.
– Я велел этим козлам подать машину, – продолжал Пастухов. – Мы сможем уехать отсюда.
– Да-да, это хорошо. Что у тебя из оружия?
– «Сайга».
– Ты сможешь выйти с заложником из дома?
– Смогу.
– Виктор! Ты должен подъехать к главному дому и забрать нас с Аней! Как только ты будешь возле дома и, самое главное, когда будешь видеть, что там нет засады – свяжись со мной! Я выйду.
– Если ты хоть что-то сделаешь с Аней…
– Как тебе такое в голову могло прийти! Ну, мы договорились?
– Да.
– Китайгородцев! – позвала из-за двери
Рита.
– Я здесь.
– У тебя, надеюсь, хватит ума мне не препятствовать?
– Я тоже надеюсь.
– Ты должен убрать всех своих людей из дома. Всех! Чтобы я спокойно прошла! Если я хоть кого-то на своем пути увижу…
– Я тебя понял. Не будет никого.
– Дальше! Сейчас ты отдашь мне свой пистолет. Просто положишь его под дверь. И тоже уйдешь.
– Хорошо. Но мы еще не договорились по поводу Ани.
– Я ее отпущу.
– Когда?
– Когда посчитаю нужным.
– В таком случае я не дам тебе дойти до машины.
– Я не собираюсь спрашивать у тебя разрешения.
– Я тебя просто не выпущу, Рита. Договориться мы можем только так: вы перед воротами выпускаете заложников, я открываю вам ворота…
– Хорошо.
«Не выпустит она Аню. Никаких сомнений!»
– Оставь свой пистолет и уходи!
Анатолий положил свой пистолет на пол со стуком, чтобы Рита это слышала.
– Пистолет – под дверью!
– Уходи!
И тут же снова раздался голос Пастухова в переговорном устройстве:
– Рита! Все нормально! Я подъехал к дому!
– С машиной все в порядке?
– Да.
– Бензин?
– Полный бак.
– Ты видишь кого-нибудь из охранников?
Недолгая пауза.
– Один прогуливается по аллее, – сказал Пастухов.
– Больше никого?
– Никого.
– Китайгородцев!
– Я здесь.
– Уходи!
– Ухожу.
Анатолий прошел по коридору, спустился вниз по лестнице. В гостиной охранник встретил его вопросительным взглядом.
– На улицу! – скомандовал ему Китайгородцев. – Действуем как договаривались!
Охранник убежал. Анатолий не пошел следом за ним, а направился по коридору первого этажа к двери, ведущей в пристроенный к дому гараж. Через гараж – самый удобный выход, если иметь целью лаз под забором! Если уходить через лес на снегоходе, то мимо гаража не пройдешь никак. Китайгородцев не верил Рите. Не верил во все эти приготовления с машиной. Она запросто могла подставить Пастухова. Привлечь внимание к нему и к этой машине, чтобы самой незаметно ускользнуть. Анатолий не боялся ошибиться. Если он ошибся, Риту встретят там, у машины. Если же он прав, Рита его никак не обойдет.
Легонько стукнув в дверь, Китайгородцев позвал:
– Ильич!
Дверь тотчас же распахнулась. Богданов, который совсем извелся от одиночества и неизвестности, спросил с надеждой в голосе:
– Ну, что там?
– Все хорошо, – обнадежил его телохранитель. – Ты запрись изнутри, Ильич. И никому не открывай! Пусть даже это будет сам Тапаев. Или его дочь. Только мне, Ильич. Договорились?
Втолкнул обескураженного Богданова обратно в гараж, прикрыл за ним дверь. На стене висел светильник. Китайгородцев выключил его, а сам встал в дверную нишу – так, чтобы его нельзя было увидеть из коридора.
Поначалу было тихо. Анатолий даже подумал, не упустил ли он чего-то, что позволило Рите покинуть дом незаметно? Но нет – она появилась. Сначала Китайгородцев услышал, как раздались шаги на лестнице. Они спускались ниже и ниже. Пауза. Никаких звуков. Потом – снова шаги. И он понял – идут сюда! Вот пересекли гостиную. Теперь – в коридоре. Значит, он не ошибся с этой Ритой… Аню она не отдаст… Шаги – все ближе. Анатолий вжался в дверь. Сейчас Рита попробует зайти в гараж. Она не дошла нескольких метров до Китайгородцева. Он слышал, как Рита повернула ручку двери, ведущей в гараж. Безрезультатно. Теперь ей ничего не остается, кроме как вернуться в гостиную и выходить к машине! Но она не пошла. Подтолкнула Аню вперед:
– Иди!
Наверное, чутье подсказывало ей, что к машине выходить нельзя. Хотела зайти в ближайшую комнату и попробовать выбраться из дома? Ведь и отсюда близко до забора, до лаза и до спасительного снегохода… Вот только на первом этаже нет окон без решеток. А ближайшей комнатой была та, возле которой стоял Анатолий.
…Первой он увидел тапаевскую дочь. Она шла впереди. Рита не ожидала увидеть здесь засаду. Просто не предполагала. Потому и отпустила Аню. И между ними был целый метр расстояния! Она оказалась без прикрытия. Китайгородцев сделал шаг из своего укрытия. Все его преимущество перед Ритой заключалось в том, что он был к этой встрече готов, а она – нет. Та доля секунды, которая все и решает. Рита его еще только увидела, а он уже готов был к тому, что она его убьет. Она поднимала руку с пистолетом, а он уже целился. Хотя целился – это неправильно. Не целился, а стрелял. За мгновение до ее выстрела. Его пуля свалила Риту – и второго выстрела уже не требовалось. Что Анатолий умел делать хорошо, так это стрелять…
И Аня упала бы. Но Китайгородцев успел ее поймать. Уже на лету. Она рыдала и билась в истерике. И вот тут он ничем не мог ей помочь. Был просто бессилен что-либо сделать.
* * *Во дворе тапаевского особняка выгружался из автобуса милицейский спецназ. Двухметровые ребята шкафоподобного вида. Сибирское здоровье – не чья-то придумка. Кто сомневается, может взглянуть на этих вот ребят…
– Они здесь не нужны, – вздохнул Анатолий. – Они нужны там, на трассе. Там есть такое место… Километрах в двух за тем шлагбаумом, который перекрывает въезд в город. Там влево от трассы уходит проселок. Возле проселка будет стоять машина. Она обязательно будет там стоять! И в ней будут люди… Вооруженные люди! Я не знаю, сколько их. Но они есть там обязательно. А вот здесь, – махнул рукой куда-то за дом, – в лесу на снегоходе дежурит еще кто-то. И он тоже наверняка вооружен. Я не знаю, сможете ли вы его взять…
– Откуда ты все это знаешь? – удивился майор.
– Знаю.
– Может, покажешь место?
– Я могу только показать. Но я не буду в этом участвовать. Уж вы сами как-нибудь.
– Почему?
– Не моя работа, майор. Не имею права.
– Ну, это если по закону…
– Напишите другие законы. Я не против.
Телохранитель Китайгородцев:
«Меня затаскают по милицейским кабинетам. Потому что я убил человека. Я застрелил женщину, а свидетелей практически не было, если не считать Ани, которая в тот момент пребывала в таком состоянии, что свидетелем ее можно считать только с очень большой натяжкой. В конце концов, применение мною оружия признают правомерным. Все-таки на совести застреленной мною Риты – три жизни. И она могла бы убить еще кого-то, если бы я ее не остановил. Мы были с нею в равных условиях. Либо она меня убьет, либо я – ее. Она пыталась убить тех, кого я защищал. Я специально был приставлен к тем людям, чтобы их защищать. А она пришла, чтобы их убить. Кто-то из нас двоих должен был лучше выполнить свою работу. Или я, или она. У меня получилось лучше. Я просто выполнил свой долг. Я обязан был это сделать. Это – моя работа. Именно для этого меня нанимают… Не верьте тому, что я только что сказал. Это я самого себя пытаюсь уговорить. Потому что я убил человека, за которого незадолго перед тем едва не отдал свою жизнь. Меня спасла случайность. Просто граната оказалась учебной. Сначала я защищал ее, а потом убил. И это не укладывается в голове. Но мне придется примириться с этой мыслью. И я, в конце концов, примирюсь. У меня просто нет выбора! Или принять все как есть – или поменять профессию. Потомучто в следующий раз, если подобное вдруг снова случится, я должен выстрелить не раздумывая. Человек, который ищет моей защиты, рассчитывает, что я в нужный момент сделаю все как надо. Или прикрою его собой, или выстрелю. Если я имею право за него умереть, значит, я имею право за него и убить… Я опять сам себя уговариваю. Просто к этому невозможно привыкнуть. У меня, по крайней мере, пока не очень-то получается…»
