Олег Маркеев - Угроза вторжения

В ближайшее время планируется установить местонахождение информационного центра, обрабатывающего финансовую отчетность грозненского «филиала» МИКБ.

Неприкасаемые

Журавлев, прихлебывая остывший чай, что-то быстро писал в блокноте. Кротов обошел стол, приоткрыл дверь на веранду, прислушался к голосам Максимова и Инги и осторожно, стараясь не выдать себя скрипом, закрыл дверь.

— Кирилл Алексеевич, вы никогда не задавались вопросом, почему Гаврилов смотрит на вас сверху вниз? — спросил он, встав за спиной Журавлева.

— Разве? Вот уж не обращал внимания. — Тот по привычке перевернул блокнот обложкой вверх и только после этого повернулся к Кротову.

— Боитесь признать, хотя и заметили, я же по глазам понял.

— Да бог с ним! Старые дела. Он же был сотрудником центрального аппарата КГБ, а я всего лишь территориал. Хотя московская управа пахала так, как некоторым в Центре даже и не снилось. Вот по старой памяти и кривит губы. Не обращайте внимания.

— Нет, Журавлев. — Кротов придвинул стул и сел рядом. — Не старые это дела, а новые расклады. Уж не знаю, чем вы тогда друг перед другом пыжились, мне этого никогда не понять. Очевидно, чья холуйская ливрея лучше пошита. А сейчас другое. У Гаврилова есть то, чего нет у вас.

— И чего же у меня нет?

— Денег, дорогой Кирилл Алексеевич. Обыкновенных денег! Но, уточню, в том количестве, которое делает свободным. Я не знаю, как крепко держит Гаврилова за хвост наш хозяин, но деньги дают Гаврилову возможность, вырвавшись из капкана, жить безбедно. То есть — жить по-человечески. Деньги дают возможность перемещаться в пространстве и выбирать род деятельности, не боясь умереть свободным, но голодным. Иными словами, они дают те две формы свободы, которыми нас с вами долго обделяла родная советская власть.

— Если это было лирическое вступление, то заканчивайте и переходите к делу.

— Дело у нас общее. Мы же с вами партнеры или уже нет? — понизил голос Кротов.

— Допустим.

— Без допустим, Журавлев! Или вы работаете на Гаврилова, или на себя, будучи моим партнером. При первом варианте в финале о вас, как всегда, вытрут ноги и за ненадобностью выбросят на свалку. Боюсь, что окончательно. При втором варианте мы получаем свой гешефт и живем по-человечески, сколько нам отпустил Господь. Я не пытаюсь вас обмануть. В данном случае я забочусь о себе. Опыт подсказывает, что хорошо жить можно, если даешь возможность другим жить не хуже. Итак?

— Партнеры, — кивнул Журавлев.

— Вот и славно. — Кротов заговорил громче, всем видом показывая, что работает под микрофон. — У меня от безделья развилась бессонница. Даже Инга не спасает. Так вот, уже вторую ночь я прокручиваю вариант опрокидывания банка Гоги. Кое-что придумал. Наповал, естественно, не свалим, но смертельную пробоину ниже ватерлинии нанесем. Если Гога не заделает пробоину в кратчайшие сроки — он обречен. За чужие деньги, — а банк прокачивает именно их, — Гогу просто поднимут на нож.

— И какую очередную подлость вы задумали? — Журавлев открыл блокнот на чистой странице, приготовился делать пометки.

— Не подлость, а финансовую операцию. Должен же и я отрабатывать свой кусок. — Кротов кивнул на еще не убранный стол. — Пока Костик готовит электронный взлом банка, мы потрясем их кассу. Сумма не сравнимая, я понимаю, но достаточная, чтобы испортить Гоге кровь на ближайший месяц. Клянусь, его голова будет занята только этим, — что нам и надо.

— В чем суть? Только учтите, я в банковском деле не силен.

— Само собой, объясню почти на пальцах. — Кротов вздохнул, как профессор, вынужденный общаться с первокурсником. — Покупать и перепродавать можно все, даже такую абстракцию, как долги. Долговые расписки, иначе говоря — векселя, гарантируют возврат долга. Вот их и перепродают. Банк принимает их на хранение от своих клиентов. Соответственно, несет за них ответственность. Мир финансов, Журавлев, это фантастика! Если уловили суть, то банк берет на себя имущественную ответственность за чужие долги, которые еще надо выбить. Как вам это нравится?

— Никак. Потому что ничего не понял. — Журавлев сыграл непонимание, вынуждая Кротова продолжать. Прием старый, но ни разу не подводил.

— А все просто. Вексель имеет определенную ценность, это главное, что нужно понять. Мы просто изымем пакет векселей на хорошую сумму из хранилища банка, а он, бедолага, покроет ущерб.

— Хм! С Максимом на штурм пойдете? Или танк для вас арендовать?

— Ох, Журавлев! Прошли времена, когда банки брали на гоп-стоп. Пусть фирма нашего казачка прикупит векселя и положит их в МИКБ, остальное дело техники.

— В чем моя роль, я что-то не пойму?

— Вы оперативник, Кирилл Алексеевич. Сделайте свою часть работы и поимейте свой гешефт. Во-первых, аккуратно продайте эту идею Гаврилову. Мне он не поверит, я для него недобитый цеховик. А вы — одного с ним поля ягода. Во-вторых, помогите казачку завербовать кого-нибудь из депозитария банка. Депозитарий — это как раз то хранилище, где будут лежать наши векселя.

— Это я понял. С шефом «Рус-Ин», с этим казачком засланным, проблем не будет. Для того и сделали парня, чтобы наших ежей своей задницей давил. А вот с Гавриловым будет сложно. — Журавлев покачал головой. — Как ни крути, а дело подстатейное получается.

— Гаврилов жаден, как всякий, узнавший вкус больших денег, но еще к ним не привыкший. Пообещайте ему кусок. Увидите, он даже не вспомнит про УК. — Кротов наклонился и прошептал в самое ухо Журавлеву: — Но он должен разрешить прогнать векселя через фирму, которую я назову.

— Интересно. — Журавлев потянулся за портсигаром, долго выбирал сигарету, наконец, закурил.

— А как иначе, я обеспечу наши интересы? Она будет звеном в цепочке из трех-четырех фирм, по счетам которых прогонят деньги, путая следы. С ее счета и отстегнут наш гешефт. Остальное пусть забирает себе Гаврилов, — прошептал Кротов, отмахиваясь от дыма сигареты.

Журавлев отстранился, с минуту курил, глядя на ярко-оранжевый кончик сигареты. Перелистнул страницу в блокноте и скорописью написал фразу, поставив в конце большой знак вопроса.

— Суть мне понятна. Попробую обкашлять этот вопрос с Гавриловым. — Он придвинул блокнот под локоть Кротову.

«С кем вы заключили договор в Лефортове?» — прочитал Кротов, одним взглядом пробежав текст, и недоуменно посмотрел на Журавлева.

— Все таскаете каштаны из огня, Кирилл Алексеевич? — Кротов выстроил фразу так, чтобы у писавших разговор не возникло лишних подозрений.

— На этот раз — для себя, — в тон ему ответил Журавлев и протянул ручку.

Кротов секунду помедлил, взял ее, вывел своим летящим почерком, стараясь писать без нажима:

«Деньги через фирму — это сигнал им».

Последнее слово он дважды подчеркнул. Показал написанное Журавлеву. Потом вырвал две страницы, исписанную и ту, что под ней, порвал пополам. Протянул Журавлеву половинку, где была фраза Журавлева. Свою сунул в карман толстой вязаной кофты.

— Голова у вас работает. Кротов, — усмехнулся Журавлев.

— Потому и жив до сих пор, Кирилл Алексеевич.

Кротов встал и уже не таясь распахнул дверь на веранду:

— Инга Петровна, голубушка! Мы уже поели, можно убирать.

Сов. секретно

т. Подседерцеву

«Горцем» отдан приказ о срочной инспекции баз, предназначенных «для длительной партизанской войны с оккупантами». В ближайшее время ожидается прибытие в Грозный лиц, ответственных за создание центров подготовки и «лагерей отдыха» боевиков на территории сопредельных исламских государств.

«День независимости в Чечне завершился поздно вечером на городском стадионе „Динамо“ и был омрачен лишь тем, что там случайно пристрелили одного или двух человек. Место это сразу же оцепили. Произошел инцидент, скорее всего, во время стихийного салюта, когда все, у кого на стадионе было оружие, принялись стрелять вверх. В остальном все прошло спокойно и даже весело. Никто на столицу не напал.

Политическая жизнь в Грозном бьет ключом. Большой переполох в Москве по поводу поимки всамделишного подполковника ФСК здесь вызвал удовлетворение. Российского контрразведчика здесь предлагали обменять на Автурханова, но ФСКашники не согласились. Поговаривают, что его все же обменяли, но на другого лидера оппозиции — Руслана Лабазанова. Официально это не подтверждается. Но легкость, с которой выкарабкался подполковник из плена, и то обстоятельство, что воинство Лабазанова, насчитывающее до сотни человек, разбежалось накануне атаки в воскресенье на Аргун, делает версию правдоподобной.