Мистерия в Турине (Плохая война – 6) - Алексей Вячеславович Зубков
Устин весь вечер честно выполнял взятую на себя просветительскую миссию, и его с удовольствием слушали, но что-то было не так. Он снова пошел к Сансеверино.
— Мне кажется, что меня слушают как сказочника, — пожаловался Устин, — Неужели у вас не было путешественников, которые бы открыли благородному обществу мою прекрасную страну? Пару лет назад великий князь принимал императорского посла Герберштейна. Он мог бы написать книгу про нас.
— Увы, — пожал плечами Сансеверино, — Московия у нас совершенно не на слуху. Я про нее слышал, что она находится к востоку от Польши, что тамошние христиане чем-то отличаются от католиков, и правит там пресвитер Иоанн. И я бы не советовал поминать императорского посла. Надеюсь, ваш великий князь не союзник императора Карла?
— Великий князь Иоанн — отец нынешнего Василия. И с императором Карлом мы не заключали союза, насколько я знаю. Просто я не хочу быть сказочником. Как я могу доказать, что я рыцарь из Московии, а не самозванец, если Московию у вас не знают?
— Что ты рыцарь, и так видно, — уверенно сказал Сансеверино.
— Может быть, герольды знают хотя бы фамилии и гербы хотя бы вашей правящей династии? — спросил Книжник, — Если вы не католики, то ваш великий князь может быть в родстве с болгарскими, сербскими, греческими, византийскими знатными домами.
— Это верно, — оживился Устин, — Наш великий князь Василий по отцу происходит из Рюриковичей, а его мать — принцесса Софья Палеолог, племянница византийского императора Константина. Я слышал, где-то рядом правит другая ветвь Палеологов?
— Палеолог, — улыбнулся Сансеверино, — Как тесен мир. В Монферрате больше сотни лет сидят Палеологи. Раз фамилия Палеолог императорская, то будь уверен, они все следят за родней и вычисляют, у кого больше прав на корону.
— Не век же Константинополю быть под османами, — сказал Книжник, — Как христиане освободят город, там понадобится новый император.
— Монферрат далеко? — спросил Устин.
— Проедем мимо. Но Джанджорджо будет в Турине, как и все лучшие люди из окрестностей. Я устрою вам встречу.
— Благодарю.
2. Глава. 22 декабря. Рождественские традиции католического мира
Выехав из Вогеры утром пятнадцатого декабря, к вечеру двадцать первого Сансеверино со свитой прибыл в Турин. Можно бы было доехать и быстрее, но чем больше свита, тем медленнее движется обоз. Да и нельзя такому уважаемому человеку, сеньору Вогеры и Тортоны, просто проехать транзитом Тортону, Алессандрию и Асти, не посетив званые ужины в свою честь.
В замок Ревильяско въехали до того, как увидели Турин и даже до Монкальери. Во главе обоза с небольшим отрывом — конные рыцари. Перед дорогими гостями торжественно распахнулись ворота. Галеаццо проехал во двор, соскочил с коня и почти вбежал на крыльцо здороваться и обниматься с родственниками. Прежде местных Сансеверино его обнял почетный гость коннетабль Шарль де Бурбон.
— Как я рад вас всех видеть! — сказал Галеаццо, — Позвольте представить моих спутников.
— Господа, вас встречают его светлость Лодовико Сансеверино, хозяин этого замка, и его милость коннетабль Франции Шарль де Бурбон!
Протокольно представив носителей золотых шпор, он остановился перед Устином.
— Мой дорогой гость Юстиниан из Московии, вассал московской ветви Палеологов!
Устин поклонился на местный манер. И ему поклонились вроде так же, как раньше, но он почувствовал, что по-другому. Упоминание Палеологов сразу приблизило его к местному обществу до состояния «один из нас».
— Джанджорджо со своими уже здесь, — сказал кто-то из встречающих, — Остановились в Турине. Просим к столу.
— Уииии!
Не успел Устин войти в зал, как на него набежала свиная голова. То есть, невысокий человек, надевший поверх своей головы свиную. Местные рыцари со смехом увернулись, и Устин за оставшиеся до встречи с головой мгновения подумал, что это какая-то шутка специально для него. Даже не шутка, а испытание.
Уворачиваться от свиной головы он не стал, а встретил ее нисходящим ударом кулака в лоб. Не костяшками, конечно, а по-русски, нижней частью кулака. С поворотом, с вложением веса всего тела, как когда-то батя учил.
Под шкурой наверняка была родная черепушка большого свинтуса. Аж кулак отбил. Свиноголовый рухнул к ногам Устина. Рыцари засмеялись и захлопали.
— Нет, я не побегу, — раздался женский голос.
Рыцари расступились, и Устин увидел хорошенькую француженку, которая зябко завернулась в плащ и держала в руке метлу на длинной палке.
— Вы что, он меня сожжет по пути, — сказала она.
— Мое почтение, прекрасная сеньора, — сказал ей Устин заученную вежливую фразу по-итальянски и сразу перешел на немецкий, — За что мне сжигать такую красавицу? Мы ведь даже не знакомы.
— Меня зовут Колетт. Я шутовка Маргариты Австрийской, — ответила девушка быстрее, чем перевел Книжник.
— Меня зовут Юстиниан, я рыцарь из Московии. Вассал московских Палеологов и гость мессира Галеаццо Сансеверино.
— Очень приятно. Трибуле собирался испугать тебя свиной головой, а я бы проскакала голая на метле.
Устин только сейчас обратил внимание, что из-под плаща виден не подол платья, а голые ноги в туфельках.
— Скачи, милая, он не будет тебя сжигать, — сказал какой-то рыцарь.
— Просим! Просим! — закричали остальные.
— Раз уж вы все просите, — милым голоском сказала Колетт, — Не могу отказать.
Но не успела она скинуть плащ, как над залом прогремел грозный голос нестарого и уверенного в себе человека.
— Как вам не стыдно! Пост на дворе, а вы шутовок голых гоняете?
Это говорил рыцарь в одежде латинского священника. То есть, лицом и осанкой рыцарь рыцарем, но одет в сутану, и сутана намного более нарядная, чем у Книжника.
— Августин, мы же встречаем путников, — сказал хозяин замка, Лодовико Сансеверино.
— Не Августин, а отец Августин.
— Брат, не придирайся.
— Тогда говори «брат Августин». Тебе можно. Остальным нет. И так в канун Рождества устроили тут шут знает что с голыми бабами и свинскими мордами.
— Послушай, брат…
— Брат Августин и никак иначе!
Нарядный монах и правда походил на хозяина замка как родной брат. Разница в возрасте совсем небольшая. Монах даже, наверное, постарше будет. Лицо у него худое, а у Лодовико покруглее. Рыцарь, конечно, больше мяса ест.
— Кто это? — шепотом спросил Устин
