Мл. сержант. Назад в СССР. Книга 3 - Максим Гаусс
Странно, почему нет внешнего патруля милиции — по идее, они уже должны были обойти здание Дворца Культуры по периметру чуть ли не дважды. А их все нет.
— В штаны тут наложил тут только ты! — спокойно парировал я, снимая куртку.
На улице прохладно, где-то под плюс восемь, не больше. Но мне было нормально — кровь кипела, подстегиваемая адреналином.
— Слышь, ты что, псих? — спросил кто-то справа. — Нас восемь, а ты один!
— И что? — невозмутимо ответил я. — Бывало и хуже! Но прежде, чем мы начнем, я задам вам один простой вопрос. Сколько из вас служило в армии?
— Да какая разница?! — злорадно пыхнул Коньяков.
— А ты за мужиков не говори, они и сами знают, что ответить! — отрезал я, глядя на остальных. — Так что? Есть такие?
— Ну я, и что? — подал голос один, потом второй. Затем еще двое.
— Как положено, два года?
— Да, два года.
— А сам-то? — снова влез Юрка, хотя вопрос был не к нему. — В какой дыре ты был, да еще и всего пять месяцев?
— В Афганистане! — спокойно ответил я. — И сейчас служу.
Выдержал паузу, затем продолжил, но не для Коньякова, а для тех, кто уже дембельнулся ранее.
— Могу четко сказать, где, чем именно и скольких духов я перебил, скольких наших прикрыл. Мое последнее место дислокации, авиабаза ОКСВА в Мазари-Шариф. Зато этот вот амбал в модных шмотках, который собрал вас тут, чтобы свои детские обиды обыграть — прослужил всего два месяца. Чем он там занимался? Это же очевидно. Драил полы, мыл кружки для какого-то лейтенанта, мусор в штабе выносил, таскал котлеты на кухне. А потом его папаша домой забрал, под темлое крылышко. А вам он тут вам насочинял, как в «семидесятке» горел? Как раненого сослуживца из кишлака на плечах до «коробочки» вынес? Как лежа в грязи и крови, защищал высоту, чтобы наша «ниточка» не попала в засаду? Да он понятия не имеет, что такое промедол и как им пользоваться!
— Че? — вспылил Коньяков. — Какая еще «ниточка», какая коробочка? Что ты несешь, Громов?
Мои слова подействовали именно так, как я и рассчитывал.
— Слышь, Юра! — обернулся один из тех ребят, кто окружили меня справа. — Я что-то не понял. Ты нам на дискаче что напевал? Нужно одного козла на место поставить, который армию словесно унижает. Но ты не говорил, что он еще служит.
— Я вам потом объясню! — торопливо ответил тот. — Давайте, валите его уже!
— Э нет, погоди, паря! — серьезно произнес второй. — Ты же нам рассказывал, как в Афгане был, а тебя потом комиссовали по ранению. А что в итоге-то за ранение? Куда попали?
Юрка промолчал. Глаза забегали.
— Покажи, куда! — надавил третий. Я лишь насмешливо усмехнулся.
— Как так получается, что ты не знаешь, что такое «ниточка», «коробочка», а?
— Да че вы его слушаете? — попытался переобуться Коньяков. — Он же придурок!
— Пока что, в наших глазах придурок, это ты! Я, между прочим, тоже с Афгана! — произнес другой, затем посмотрел на меня с уважением. — Был в Пишгоре, в восемьдесят четвертом. 682 МСП, шестая рота. Сам откуда?
— 201 МСД, — тут я, конечно, исказил правду. 201 стояла восточнее, под Шибирганом. — Был временно прикомандирован.
— Вы че, блин? — заголосил Юрка, понимая, что теряет инициативу. — А? Вы ему верите? Я вас, зачем позвал, придурки?
— Чего? Выражения выбирай, размазня!
Двое служивших, из этой компании резко переобулись. Потом еще один. — Виски свое в задницу засунь! Ты хоть понимаешь, кто такой афганец?
— Сам автомат только в оружейке видел?
— Да пошли вы! — огрызнулся Коньяков, оглянувшись на остальных. — И впятером справимся!
Все трое дернулись, намереваясь преподать ему урок, но остановились. Махнули рукой и пошли прочь. Поняли, что тот потом папаше пожалуется. Не тронь говно, вонять не будет — это как раз про таких, как Коньяков.
— Знал бы, не обращался! — вдогонку крикнул толстяк. Потом глянул на оставшихся. — Ну, чего встали? Валите его!
Однако никто не тронулся с места. Точнее, сдвинулись только два дружка, что были с Юркой изначально. Один даже вытащил из кармана нож.
— Ух, как все серьезно! — ухмыльнулся я. — Ну давай, раз такое дело!
Оба двинулись на меня одновременно, расставив руки в стороны.
Тот, что был слева, ринулся на меня первым. Я ловко отшатнулся в сторону, точным и сильным ударом ноги в колено, заставил его отвалить. Затем поднырнул под руку того, что был с ножом. Перехватил ее на «возврате» и выбил нож. Ударом ребра ладони в шею, вырубил противника, с силой швырнул его на землю. Затем резко сорвался с места и бросился на Коньякова, который остановился в нерешительности.
Нанес ему два быстрых удара — прямой в нос, боковой в ухо. Нырнул ему за спину, ударил под колено сзади, с силой толкнул вперед, отчего тот плюхнулся на колени. Скрутив его за воротник, я склонился над его ухом и прошипел:
— Если ты, мразь, еще хоть раз попробуешь что-то там вякнуть, я тебе горло перережу! Понял, гнида? Пасть открывай у себя дома! Больше предупреждений не будет!
Возможно, произошло бы что-то еще, но тут из самого Дворца Культуры послышались крики, вопли. А вот музыка уже почему-то не играла, во всех окнах горел свет, а из окон на северной стороне валил густой белый дым.
Черт возьми, неужели пожар?!
И действительно, уже через минуту входная дверь с грохотом распахнулась и оттуда повалила толпа людей, одетых как попало. Они бежали, мешая друг другу и толкаясь. Показался милицейский патруль — они пытались руководить эвакуацией, но получалось у них это плохо. Из окон первого этажа, тоже показались люди. Из помещений валил дым, показались языки пламени.
Отпустив Коньякова, я с силой пихнул его ногой — тот повалился и с воплями шмякнулся жирной мордой в разбитый асфальт.
Началась бешеная карусель, но в конце концов, все кто были внутри, вышли. И тогда стало ясно, что в какой-то момент дискотеки, где-то в танцевальном зале закоротило проводку. Тут же вспыхнуло, все заволокло дымом. А поскольку стены были украшены полотнами плотной ткани, пламя быстро перекинулось туда — ну и понеслось.
Приехала пожарная машина, милиция, скорая помощь. Зевак собралось — тьма. Да-а, судя по тому, что из двенадцати выходящих на эту сторону окон горело четыре, пожар был достаточно серьезным. Про наш конфликт все разом забыли, а Юрка и его дружки, под шумок, быстро свалили прочь, только их и видели. В том, что мне еще предстоит с ним встретиться, можно
