Крымский оборотень - Александр Александрович Тамоников
– И где он мог их раздобыть, другие документы? – недоверчиво спросил Завьялов. – Каким таким образом?
– Вот это нам и нужно выяснить, – вздохнул Волошко. – И, думается мне, пока мы это не узнаем, то и Никитку не поймаем. А познакомиться с ним ой как нужно! Потому что и вправду уж слишком много вокруг него всяких совпадений, несуразностей и прочих интересных вещей.
– Да, задача! – вздохнул Ольхин. – Прямо как в сказке. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Это вам не Дуньку приступом брать и даже не с Битком сквозь дверь перестреливаться. Ну, и что будем делать, товарищи сотрудники СМЕРШа?
– Будем думать, – пожав плечами, спокойно сказал Завьялов. – А что еще нам остается? Думать и думать – пока не надумаем. А затем – действовать.
19
Думать, впрочем, долго не приходилось, потому что и без размышлений все было в общем и целом вполне понятно. Если Никита Филиппов и вправду раздобыл себе документы на другое имя, то только незаконным способом, потому что законных способов пока не существовало. Советская власть в освобожденном Симферополе только-только становилась на ноги, никто никому никаких документов не выдавал. Отчасти временные справки и пропуска выдавала людям городская комендатура, но у нее, помимо бумажной возни, и других дел было невпроворот. Так что единого образца документов в городе пока что не существовало. Кто-то достал и носил при себе документы еще довоенного образца, тщательно сберегаемые при оккупации, а кто-то на всякий случай не расставался даже с немецкими аусвайсами. Словом, неразбериха была изрядная, а иначе в такой ситуации и быть-то не могло.
Да и не рискнул бы, пожалуй, фашистский агент Улыбка обращаться за новыми советскими документами в государственные учреждения, даже если бы имелась возможность их получить. Ну, а каким таким незаконным способом можно было раздобыть документы? По сути, таких способов было всего два – кража или убийство обладателя документов. Если это была кража, то тут, конечно, шансов напасть на след Улыбки не было почти никаких. В самом деле, кто бы стал заявлять о пропаже немецкого аусвайса или даже какого-нибудь довоенного удостоверения ворошиловского стрелка? А вот если речь шла об убийстве, то вот тут-то шанс напасть на след Улыбки появлялся. Какая-никакая, а милиция в городе уже существовала. Да и само убийство – это тебе не пропажа картонки с надписью и печатью. От этого факта просто так не отмахнешься и не сошлешься на организационные трудности. Как бы там ни было, а убийцу все равно будут искать.
Наводить справки в милицию отправился Завьялов. Симферопольская милиция обосновалась в здании бывшей фашистской комендатуры. До войны в этом же здании располагалась именно милиция, так что, можно сказать, все вернулось на круги своя и справедливость восторжествовала. Симферопольская милиция, что называется, вернулась в дом родной. Хотя, надо сказать, этот дом представлял собой довольно-таки печальное зрелище. Многие окна двухэтажного каменного здания были выбиты, двери – выломаны, по всему фасаду виднелись глубокие вмятины и шрамы от пуль и осколков, на крыше тут и там зияли проломы. По всему было видно, что зданию во время штурма города досталось изрядно. Однако же над центральным входом красовалась соответствующая вывеска, возвещавшая, что именно здесь и располагается городская милиция, а из самого здания выходили и заходили в него люди: в военной форме, в штатской одежде, с оружием и без оружия. Словом, симферопольская милиция действовала, да иначе было и нельзя. В полуразрушенном городе необходимо было восстанавливать порядок.
В вестибюле за шатким столиком сидел дежурный. Завьялов подошел к нему и предъявил удостоверение сотрудника СМЕРШа. Дежурный посмотрел на удостоверение и самого Завьялова с некоторым удивлением и даже почтением. Должно быть, и удостоверение, и сотрудника СМЕРШа он видел впервые.
– Слушаю вас, – произнес он, вставая из-за стола.
– Мне нужно видеть вашего начальника, – сказал Завьялов.
– Прошу подождать, – проговорил дежурный и скрылся в каком-то боковом коридоре.
Вскоре он вернулся, но не один, а с каким-то полноватым, приземистым мужчиной в военной форме и с погонами подполковника.
– Это вы из СМЕРШа? – спросил подполковник у Завьялова.
Завьялов молча кивнул и так же молча протянул подполковнику удостоверение.
– Подполковник Ярошенко, – представился тот. – Исполняющий обязанности начальника симферопольской милиции. Нам приказано оказывать вашей службе всяческое содействие. Пройдемте в мой кабинет.
– Мебель-то у вас – немецкая, – очутившись в кабинете и осмотревшись, с улыбкой произнес Завьялов. – Вот какие шикарные кресла! Да и стол старинной работы.
– Так никакой другой больше и нет, – развел руками Ярошенко. – Только такая. А сидеть на полу мне, как начальнику милиции, как-то неприлично. Все-таки я представитель советской власти. Да и никакая она не немецкая, а наша, родимая. Приволокли из музея, гады. С шиком обосновались… Ну, ничего. Разживемся другой мебелью, а эту обратно в музей сдадим. Со временем… Ну, так я вас слушаю. Чем могу помочь?
– Скажите мне вот что, – помедлив, произнес Завьялов. – Допустим, совершилось в городе преступление. Кража или, скажем, убийство… Ведь вы обязаны его зарегистрировать, не так ли?
– Всенепременно, – согласился подполковник Ярошенко.
– Очень хорошо. Ну, а как обстоит дело на практике? – спросил Завьялов.
– Вас интересуют кражи или убийства?
– И то и другое.
– Кражи – понятие очень широкое, – сказал подполковник. – Пропали, допустим, сапоги – это кража. Ночью какой-то варнак забрался в погреб и выгреб оттуда последнюю картошку – тоже кража. Сняли с плетня выстиранные штаны – обратно же кража. Что именно вам интересно?
– Кража документов, – коротко пояснил Завьялов.
– С документами у нас сущая морока, – вздохнул подполковник. – О каких документах идет речь? О довоенных? О выданных немецкой властью? О временных пропусках, которые частью выдаем мы, а частью военная комендатура? Беда с этим документами, если говорить честно. Может, их и крадут, да только почти никто не обращается к нам с такими заявлениями. А коль не обращается, то, значит, мы и не фиксируем пропажу. Да и зачем фиксировать? Все равно скоро начнем выдавать новые документы. Настоящие, советские, по единому образцу. Вот как только они у нас появятся, так и
